За последним порогом. Цена жизни. Книга 2 - Андрей Стоев

– Я сюда вошёл, как видите, – язвительно ответил он.

– Правильнее сказать, ворвались без приглашения, – поправил его я. – В вашем воспитании определённо имеются серьёзные изъяны. Однако я жду ответа на вопрос кто вы такой.

– Я – граф Дамиан Копп, командующий силами империи, размещёнными в вашем баронстве, – объявил он.

– Не могу сказать, что я так уж рад знакомству, – я, наконец, отложил перо в сторону. – Но раз уж оно состоялось… слушаю вас, граф.

Граф Дамиан начал багроветь.

– А что насчёт вашего воспитания, барон? Вас учили, как полагается обращаться к тем, кто выше вас по положению и по древности рода? – осведомился он, всем своим видом показывая презрение к моей невоспитанности.

– Древность наших родов мы с вами сравнивать не будем, – усмехнулся я. – И не думаю, что результат этого сравнения вас бы обрадовал. А вот что касается положения, то здесь следует прояснить наши с вами отношения. Вы не мой сюзерен, а просто какой-то граф неизвестно откуда. Вы здесь всего лишь гость, причём незваный и нежеланный, и я терплю вас исключительно в силу моей лояльности императору.

Я думал, что он сейчас взорвётся, но он неожиданно сумел взять себя в руки и успокоиться. Впрочем, успокоился чисто внешне – судя по его эмоциям, граф по-прежнему был изрядно зол, так что у меня всё ещё оставалась надежда, что он всё-таки совершит какую-нибудь глупость.

Граф вдруг осознал, что стоит передо мной, как подчинённый перед начальником, огляделся и, заметив стул, уселся без приглашения.

– Лояльность императору? – с изрядным ехидством переспросил он. – Или всё-таки кому-то другому?

– Этот вопрос я буду обсуждать с императором Дитрихом, а вовсе не с вами, – спокойно ответил я. – Однако если у вас есть какие-то сомнения в моей лояльности, то вы можете сообщить о них моему сюзерену епископу Дерптскому. Итак, какое дело привело вас ко мне, граф?

– Немедленно отпустите моих людей, которых вы незаконно задержали! – потребовал он.

– Вы о тех преступниках, которые сидят у меня в тюрьме? – как бы с некоторым трудом припомнил я. – Мы обязательно о них поговорим, но сначала, раз уж вы так удачно ко мне заглянули, давайте обсудим другой вопрос. Мой управляющий доложил о множественных случаях грабежей моих крестьян.

– Если мои храбрые воины и позаимствовали у вашей черни окорок-другой, это не стоит даже упоминания, – отрезал граф. – В конце концов, они защищают империю и заслуживают соответствующего уважения.

– Я решительно не понимаю, граф, каким образом они защищают империю в моём баронстве, и от кого именно они её здесь защищают. Но подобные философские рассуждения мне в любом случае неинтересны. Поговорим о практической стороне: вот моё письмо вам с приложенным счётом – прошу подписать распоряжение о возмещении убытков, причинённых вашими солдатами.

Граф уставился на меня с таким изумлением, будто я потребовал у него не банальную компенсацию, а дочку в жёны, и к ней приданое.

– Вы в своём уме, барон? – довольно грубо осведомился он. – С чего вы взяли, что я заплачу вам хотя бы пфенниг?

– Отказываетесь платить? – понимающе покивал я. – Прошу вас так и написать на счёте, – и доверительно сообщил: – Счетоводы требуют.

Тот с сомнением покрутил головой, но всё же взял ручку и размашисто написал: «В оплате отказано».

– Благодарю вас, – сказал я, бережно убирая бумаги в папку. – Теперь можно поговорить и о той парочке. Вам известно, что они преступники, и их задержали прямо на месте преступления? Суд приговорил их к смертной казни через повешение.

– Они мои солдаты, – с нажимом сказал граф, – и я не позволю какому-то барону из захолустья держать их в тюрьме, и уж тем более казнить. Если они действительно виноваты, то я накажу их сам.

Я, в общем-то, и не ждал, что он позволит мне их повесить. Если бы я действительно их казнил, то это было бы серьёзным ударом по его авторитету у подчинённых.

– И каким именно образом вы собираетесь мне не позволить, граф? Будете угрожать?

– Буду именно угрожать, – со зловещей улыбкой заявил он. – Либо вы немедленно освобождаете моих людей, либо я приду сюда с моими солдатами и освобожу их сам. А может быть, и сам повешу кого-нибудь. Вашего управляющего, например – он мне порядком надоел своим нытьём.

– Серьёзная угроза, – я откинулся на спинку кресла в раздумьях. – Но понимаете ли, граф, я не могу освободить их просто так, на основании каких-то слов. Есть установленная процедура, и мы обязаны ей следовать. Вот вам лист бумаги – напишите мне записку с вашими требованиями. Свою угрозу тоже не забудьте записать, чтобы мои люди знали, из-за чего я был вынужден освободить преступников.

– Вы вообще барон или какой-то… – он повертел рукой в воздухе, подбирая слово, – …делопроизводитель?

– Я – барон, который ведёт свои дела должным образом, и у которого они всегда в порядке, – назидательным тоном заявил я.

Граф покрутил головой в недоумении, но всё же взял ручку и написал то, что требовалось. Я взял листок и быстро пробежал глазами написанное.

– Уступаю грубой силе, – торжественно объявил я, убирая требование графа в папку и набрасывая записку палачу. – Вот распоряжение об освобождении ваших людей. Кстати, вам следует оплатить их довольствие за время нахождения в заключении. Порядок должен быть во всём!

Граф покраснел от злости, но снова сдержался. Схватив мою записку, он стремительно вылетел из кабинета не попрощавшись.

Глава 2

Зал, причём немаленький, был полон.

– Надо же, человек двести пришло, – с удивлением сообщила Лена, незаметно приоткрыв дверь и посмотрев в щёлку. – Приглашений-то мы много разослали, но я даже не ожидала, что столько откликнется. Ещё несколько минут подождём и выходим.

Росомаха нервно вздохнул.

– Страшно? – с улыбкой посмотрела на него Лена.

– Мне уже давно ничего не страшно, баронесса, – снова вздохнув, ответил Росомаха. – Но я действительно немного волнуюсь.

– Не волнуйтесь, говорить буду я, – успокоила она его. – Просто делайте лицо значительное, но в то же время доброжелательное. Больше от вас, скорее всего, ничего и не потребуется. А если к вам всё-таки кто-то обратится, изображайте добродушную улыбку и отвечайте общими фразами.

Росомаха опять вздохнул.

– И всё же, баронесса – вы действительно уверены, что заказы у нас будут?

– У вас есть какой-то повод для сомнений? – удивилась она.

– Ну, какого-то определённого повода нет, – замялся Росомаха. – Просто барон как-то рассказывал мне о создании модного дома, и там существенную роль играли разные выставки, показы, публикации в журналах, наём знаменитостей для рекламы. У нас ничего этого нет, даже вывески нет, просто бронзовая табличка у двери. Это рассказ барона был неточным, или мы действуем неправильно?

– Ни то ни другое, – отозвалась Лена. – Просто это разные вещи. Кеннер рассказал вам, как обычному человеку создать свой модный дом и продавать вещи дорого. Но Арди – это не купец Моськин. Нам ни к чему услуги актрисок-скандалисток, наше имя и так всем прекрасно известно. Мы можем позволить себе продавать наши изделия не просто дорого, а немыслимо дорого, а здесь уже надо действовать по-другому. Нам нельзя давать рекламу, потому что реклама – это признак массового производства, для которого необходимо привлекать покупателей. Наша репутация как производителя уникальных изделий от такого сразу же рухнет. Поэтому никакой рекламы, никаких показов, и бронзовая табличка вместо вывески. Наши платья вообще нельзя будет просто прийти и купить, мы будем принимать заказчиц только по рекомендации.

– И вы полагаете, что это будет работать? – с сомнением спросил он.

– Вы удивитесь, Росомаха, – улыбнулась Лена. – Однако нам уже пора, пойдёмте.

Гостей и в самом деле пришло неожиданно много. Собственно, Лена всех их знала – если и не лично, то как минимум в лицо. Случайных людей здесь не было – главы семейств с жёнами, Матери родов, – в общем, весь Золотой раздел дворянского реестра и Книга Родов в придачу. Лена издалека помахала рукой улыбнувшейся ей Алине и решительно двинулась к небольшому подиуму, вежливо раскланиваясь со встречными. Росомаха двигался за ней, фонтанируя эмоциями смущения и неуверенности. Лена грустно вздохнула про себя – впрочем, чего ещё можно было ждать от человека, который чуть ли не в первый раз