Гай Гэвриел Кей - Звездная река

Ознакомительный фрагмент

Многое в природе их собственной династии, как говорил учитель Туань, проистекает из того давнего восстания, подобно реке. Некоторые моменты могут определить не только их собственную эпоху, но и будущее. Шелковый путь через пустыни потерян, отрезан варварами.

Теперь сокровища с запада не стекаются в Катай, в торговые города или ко двору в Ханьцзине. Как и легендарные зеленоглазые светловолосые танцовщицы, привозившие с собой искушающие мелодии. Нет нефрита и слоновой кости, экзотических фруктов, множества серебряных монет, которые доставляли купцы, чтобы покупать пользующийся большим спросом катайский шелк и везти его обратно на запад на верблюдах через пески.

Эта Двенадцатая династия Катая во главе с их блестящим и достославным императором не правит известным миром и не определяет его. Теперь уже нет.

Туань Лун учил этому ту же горстку своих учеников (но никогда на уроке). «В Ханьцзине, при дворе, все еще утверждают, что правят миром, – говорил он, – и на экзаменах полагается отвечать на вопросы именно так». «Как может мудрый министр использовать варваров для контроля над варварами?»

Даже когда они вели войны с кыслыками, они никогда не побеждали. Набранные в армию крестьяне составляли большую армию, но необученную, и всегда не хватало коней.

А если дань, которую дважды в год платили гораздо более опасным сяолюй на севере, называли дарами, то это не меняло их реальной сути – об этом тоже говорил их учитель за вином в конце дня. Этим серебром и шелком покупала мир империя, все еще богатая, но съежившаяся – и духовно, и территориально.

Опасные слова. Его ученики наливали ему вина. «Мы потеряли наши реки и горы», – пел он.

Жэнь Дайянь, пятнадцати лет от роду, по ночам видел сны о славе и размахивал бамбуковым мечом в лесу на рассвете, воображал себя командующим, посланным отвоевать их потерянные земли. Такое может произойти лишь в воображении юноши.

«Никто, – говорил учитель Туань, – не играет в поло, совершенствуя навыки наездника, во дворце и в парках Ханьцзиня, как когда-то за стенами дворцового парка в Синане или на городских лугах». Гражданские чиновники в красных и алых поясах не гордятся своими навыками верховой езды и не упражняются с мечами или луками, стараясь превзойти друг друга. Они отращивают ноготь на мизинце левой руки, чтобы показать миру, как они презирают подобные вещи, и прочно держат военных командиров под каблуком. Они выбирают военачальников из своих собственных искусственно созданных рангов.

Именно впервые услышав обо всем этом, как запомнил мальчик Дайянь, он и начал ходить в эту рощу, когда позволяли ему обязанности и дождь, и вырезать себе мечи. Он дал мальчишескую клятву, что если сдаст экзамены и попадет ко двору императора, то никогда не отрастит ноготь на мизинце.

Он читал стихи, заучивал наизусть классику, обсуждал ее со своим отцом, который был человеком добрым, мудрым и осторожным и никогда не мог даже мечтать об экзаменах.

Мальчик понимал, что учитель Туань – человек обиженный. Он видел это с самого начала занятий в школе, умный младший сын секретаря, которого учили правильно писать и заучивать наизусть работы Мастеров. Умный, усердный, уже хорошо владеющий кистью. Возможно, настоящий кандидат на сдачу экзаменов. Его отец мечтал об этом. И мать тоже. Если сын этого добьется, это будет такой гордостью для семьи. Это может проложить им дорогу к богатству.

Дайянь это понимал. Он был наблюдательным ребенком. Он только что подошел к той границе, когда детство останется позади. Позднее в тот же самый день, собственно говоря, ему и предстояло закончиться.

После трех-четырех чашек рисового вина их почтенный учитель иногда начинал читать стихи или петь грустные песни о захвате четырнадцати префектур племенем сяолюй двести лет назад – «Потерянных четырнадцати». То были земли за развалинами Длинной стены на севере. «Стена теперь потеряла всякий смысл, – сказал он ученикам, – волки бегают сквозь нее, овцы пасутся по обе стороны, то там, то здесь». В песнях, которые он пел, звучала тоска разбитого сердца – там, на тех потерянных землях, осталась побежденная душа Катая.

Так говорилось в песнях, но они были опасными.

Ван Фуинь, супрефект того же города Шэнду, префектуры Хонлинь, провинции Сэчэнь, на двадцать седьмом году царствования императора Вэньцзуна из Двенадцатой династии, утром того дня был в ужасном настроении.

Он не стеснялся в выражении своих чувств (но только не во время доклада префекту, который был родом из очень хорошей семьи и внушал ему страх). Но сведения, которые ему только что сообщили, так его расстроили и так недвусмысленно требовали от него действий, что он просто потерял дар речи. А рядом не оказалось никого, кого можно было бы выругать, в этом-то и была суть проблемы.

На тот случай, когда кто-нибудь приезжал в любую из управ Катая из деревни и сообщал о предполагаемом убийстве, существовали очень подробные инструкции о порядке действий, которые обязана предпринять гражданская администрация этой управы, что характерно для жесткой бюрократической иерархии.

Начальник полиции супрефектуры должен отправиться в указанную деревню с пятью лучниками для его охраны и поддержания порядка в том месте, где могут возникнуть беспорядки. Он должен провести расследование и доложить. Он обязан выехать в тот же день, если известие пришло в управу до полудня, или на рассвете следующего дня, если после полудня. Трупы быстро разлагаются, подозреваемые сбегают, улики могут исчезнуть.

Если начальник полиции окажется в другом месте, когда принесли это известие (как в этом случае), добросовестный судья должен отправиться туда лично и провести расследование в сопровождении пяти лучников и при тех же временных ограничениях.

Если же судья, по какой-либо причине, также отсутствует или болеет (как в данном случае), тогда супрефект обязан немедленно поехать туда и расследовать это дело, в том числе провести дознание.

Это, увы, означало, что должен ехать Ван Фуинь.

В этих инструкциях все было совершенно ясно. Отказ подчиниться мог повлечь за собой удары тяжелой палкой, понижение в должности, даже увольнение с гражданской службы, если твои начальники тебя недолюбливают и только ищут предлога.

О должности чиновника мечтают после сдачи экзаменов на степень «цзиньши». Получение должности супрефекта, даже в далекой глуши западной провинции, было шагом, важным шагом на пути, который может привести назад в Ханьцзинь, к власти.

Нельзя провалиться в подобном деле, да и в любом другом. Сделать неверный шаг так просто. Можно по ошибке присоединиться не к той фракции или иметь неправильных друзей в разделенном враждой императорском дворе. До сих пор у супрефекта Ван Фуиня, конечно, не было друзей при дворе.