Либеллофобия - Н. Мар

в себя от встряски. От слабости не могу превратиться и мчусь по коридору, не разбирая дороги. Кишки бункера кривляются, залитые аварийным светом. Ошмётки стен, искрящие кабели, куски разорванных дверей. Тела, тела, тела солдат.

— Сюда! Сюда, живо!

В конце коридора — Хлой привалилась к клинкету внешнего шлюза. Это чёрный выход, обычно засыпанный гравием снаружи.

— Бункер повернулся, теперь здесь можно выскочить, — поторапливает майор. У неё изодрано бедро и обгорели руки. Я бросаюсь помогать:

— Вы не видели Чиджи⁈

— Нет.

— Надо его найти!

— Не вздумай! Здесь только вас и ищут, возьмут обоих — убьют! Поднажми!

Снаружи сыплются камни: чёрный выход — просто щель. Сзади лязгает тварь. Сколопендра Бритца! Я ползу вверх по гравию, на холод пустыни. Но оборачиваюсь на крик: наперерез сколопендре из-за угла бежит Чиджи.

— Мама! — зовёт он, ничего не видя вокруг.

Сколопендра разворачивается, забрасывая ноги на стену. Я рву обратно: схватить брата первой, не дать ей… Но стальная фурия высекает искры и ускоряется. Она бросается на Чиджи, а меня кто-то цепляет за рюкзак и дёргает назад, к шлюзу.

— Всё! Его не спасёшь, уходи сама!

Майор тащит меня, упирающуюся, царапающую стены. На моих глазах тварь догоняет Чиджи и волочёт в тупик. Я теряю силы в обожжённых руках Хлой. В мертвецком ступоре меня толкают спиной на гравий.

— Лезь, дура! Чтоб он не зря погиб! Лезь!

А я не могу. Коридор выбрасывает стрекозу нам навстречу. Она надламывает крыло и оборачивается серой смертью. Эзер видит меня, окликает сколопендру на бегу. Тормозит и стаскивает её с Чиджи. Но та кидается опять.

Тогда — выстрел… Сколопендра тлеет кверху лапами.

Чиджи… Целый коридор крови. Его губы просят: «Мама».

Пощёчина от Хлой. Ещё. Вторую я уже чувствую.

— Уходи! — майор силком пихает меня в щель, а вторая сколопендра по приказу эзера припускает к шлюзу.

В шальном тумане я лезу в щель, толкаюсь и отбрасываю камни. Последнее, что вижу, обернувшись, — Кайнорт Бритц опять режет горло.

Больше не смотрю. Но уверена: следом он режет ещё одно. Шлюз клинит из-за гравия. Эзеру ни за что не пролезть. Слышу только цокот сколопендры и шорох её лап по дюне. Ближе, ближе. Снаружи холодно, но озноб придаёт сил.

Я превращаюсь в чёрную вдову и рву, рву вперёд. Я бегу в пустыню одна.

Глава 12

Чашечка ботулатте

В коридоре мигал красный. С потолка упал колючий ящер и обернулся Ёрлем. Он глядел из-под бурого капюшона, как Бритц возвращается от шлюза.

— Упустил, — сказал эзер.

— Да уж видел!

Кайнорт уловил укоризну в интонации Ёрля:

— Что?

Старик плюнул на пол, прямо в кровь:

— Она сбежала, пока ты резал мальчишку.

— Я слишком поздно её заметил.

— Из-за него! Кай, вот зачем?..

— Что — зачем? — отуплённо и глухо переспросил Бритц.

— Я видел, как ты полоснул ему по горлу! Что он тебе сделал? Подвернулся под руку?

Глазницы черепа Бритца вспыхнули белым и погасли.

— Подвернулся под руку, Ёрль, — бесстрастно кивнул он. — Я же ни дня не могу прожить, чтобы не убить ребёнка. Я же и шагу не могу ступить, если под ногами нет крови.

Лампа погасла и не включалась дольше обычного, но потом опять замигала.

— Всё, что ты плёл про себя там, в овраге… — Ёрль плюнул опять. — Вот чего оно стоит. Это Чиджи Лау! Поздравляю: ты уничтожил свои козыри.

— Чуйка поймает Эмбер.

— Как⁈ Мы даже не знаем её лица, на ней же респиратор по самые уши!

— Чуйке не нужен портрет, она ищет по запаху. Не забывай, Нюсс щёлкнул девчонку, а значит, с каждым днём она будет слабеть. Все белки вывернулись наизнанку. Её тело не примет пищу. Уитмас Лау не захочет такой смерти для дочери. Когда я притащу её, полудохлую, и брошу ему в ноги — он отдаст всё за обратный щелчок.

— А если Эмбер умрёт раньше, чем её поймают?

Бритц снял маску и потёр переносицу, сосредоточиваясь.

— Значит, ей повезёт. А миллиарду пауков — нет. Побег Эмбер Лау — моя вина, и его последствия — только моя забота. Не дёргайся. И меня не дёргай.

Он поднял на руки тело мальчика, чтобы отнести в бойлерную.

— Уитмас поверит, что дочь ещё жива? — крикнул Ёрль вдогонку.

— Поверит. Потому что хочет верить.

Ёрль стоял в чёрной луже. На самом деле красной, но в аварийном свете тёмной, как нефть. Он подумал, что у Кайнорта Бритца, должно быть, особое зрение. Кровь убитых давно залила ему глаза, и он смотрит на мир сквозь красные фильтры. И кровь для него теперь — лишь чёрный битум. И всё, что он говорил ему там, в пустыне… О страхе и рефлексии — одномоментное прозрение. Не больше.

Через час оставшихся в живых обитателей бункера погрузили в воланеры. На Уитмаса Лау нацепили ошейник и отправили в стеклянную пирамиду, в кратер рядом с лагерем эзеров. Там они устроили тюрьму — эквилибринт. Как только Эмбер удалось выскочить из бойлерной, силы зеркального паука иссякли. А после того, как Бритц принёс тело Чиджи, атташе провалился в глубокую прострацию и позволил вести себя, грузить, как безвольную куклу.

Он обмер и повторял имена детей, пока рой-маршал не понял, что сейчас говорить с Уитмасом бесполезно. И оставил его в покое на время. Пока и без третьей части Тритеофрена эзерам было чем заняться. Кумачовая Вечь. Судя по найденным при обыске картам — путь предстоял нелёгкий. А на поддержку Альды после такой операции рассчитывать не приходилось.

— Грязно, Бритц, очень грязно, — бросала в него Хокс. — Такого в твоём послужном списке не было на моей памяти. Чтоб ни прибора, ни девчонки. Ни точных координат тайника.

— Тритеофрен я найду в срок. Эмбер Лау на крючке, — весь разговор рой-маршал стоял, как ледяной истукан, и смотрел в одну точку куда-то мимо Альды.

— Всё как-то у тебя… Через задницу. Пусти к диастимагу механических палачей, и через пару часов он скажет всё.

— Нет, Альда. Уитмас чрезвычайно сломлен, и новые мучения просто лишат его рассудка. А если не рассудка, то воли к жизни, и я не знаю, что хуже. Кинется ли он сам на армалюкс или свихнётся и позабудет, где спрятал третью часть? Пусть придёт в