Другое Существо - Андрей Арсланович Мансуров

из бака, сэр. Автоматика сама решит, когда вы окажетесь достаточно… Починенным.

Лессер не мог не признать определённой справедливости замечания: действительно, глупо мешать автодоктору делать своё дело, тем более, что когда он зашевелился, манипуляторы вонзили ему в оба плеча и правую ягодицу по шприцу с какой-то гадостью, оказавшейся чертовски болезненной — пришлось невольно поморщиться. Но ромэн не воспринял это выражение на свой счёт:

— Терпите. Вам досталось меньше.

Интересно. Это Сэвиджу, что ли, досталось больше?! Ладно — похоже, и его тоже чинят. Уж автодоктору-то доверять можно: он делает то, что ему положено, добросовестно. И не заморачивается философско-этическими вопросами типа: «а нужно ли лечить эту гнусную чужеродную падаль?!»

Так что из бака вылезти он всегда успеет. Точнее — всё равно придётся вылезти, когда огонёк на контрольной панели, сейчас светящийся оранжевым, сменится зелёным.

Но он не мог не спросить, кивнув в сторону бака с коллегой головой:

— Что с доктором Сэвиджем?

— Его зовут Сэвидж? Хорошо. — хотя что в этом хорошего, Лессер слегка недопонял, — С ним тоже всё будет в порядке. Он не настолько замёрз, как вы, но вот руки и ноги… Боюсь, переломы так быстро не срастутся. Правда, он, в отличии от вас, когда очнулся было, похоже, посчитал нас за кошмар: увидев, опять потерял сознание.

— Вот как, — Лессер криво усмехнулся, покачав головой, поскольку глядя на всё так же окружавшие его фигуры, невольно в который раз вспоминал про остров доктора Моро, (С тем, разумеется, отличием, что теперешние вивисекторы обладали на порядок большими возможностями и воображением!) — Не могу его за это винить. Конечно, он испугался. Дело в том, что доктор Сэвидж абсолютно не в курсе. Почему его схватили и допрашивали… э-э… с пристрастием. Начальник отдела внутренней безопасности ошибочно посчитал и его причастным к заговору. Ну, то есть, нашему совместному с вами мятежу. И, похоже, бравый майор не преуспел. И поэтому слегка переусердствовал с допросом бедняги доктора.

— Интересно. У нас с вами, стало быть, имелся заговор. То есть — сговор. Просветите?

— Разумеется. Разумеется — ведь я в состоянии достаточно трезво оценивать ситуацию. И понимаю, что раз мы с доктором оказались здесь, и вокруг не люди, мятеж, скорее всего, окончился удачей. — на память невольно пришли строки афоризма древнего поэта: «Мятеж не может кончиться удачей. В противном случае его зовут иначе!», — Я с удовольствием расскажу о ситуации, каковой она представляется мне.

И действительно, покрепче ухватившись ещё слабыми, как оказалось, руками за края бака, собравшись с духом, и подняв глаза к потолку, чтоб лучше вспомнить детали, Лессер рассказал обо всём.

О том разговоре, что произошёл у них с Сэвиджем в столовой. О приходе майора Долдера к нему в каюту. И, наконец, о том, как он изображал на техническом уровне слегка спятившего лесоруба-кабелеруба…

— Ах вот как. — ромэн обвёл взглядом стоявших рядом молчащих, и словно опешивших от удивления соратников, — Оказывается, всё-таки нашлись и среди людей сочувствующие нам. Это приятно. Приятно и то, что мы правильно поступили, решив спасти именно вас с доктором. (Правда, мы руководствовались при этом не конкретным, как сейчас, знанием того, что вы и правда наши союзники, а абстрактной мыслью о том, что «враг моего врага — мой друг!»)

Теперь кое-что становится понятней. Но…

Почему же этот Долдер сразу не убил вас? Ведь мог же? И — имел право?

— Не знаю, если честно. Не хотелось бы порочить память этого наверняка почившего солдата моими нехорошими подозрениями на его счёт.

— Ага. То есть, вы думаете, что он всё знал и понимал и так, без ваших признаний? И просто хотел вас перед смертью ещё и помучить? Или списать на вас свои просчёты?

— Ну… Я бы сказал так: вероятность такого подхода к ситуации со стороны сильно… э-э… расстроенного майора существовала.

Теперь криво усмехнулся ромэн:

— «Порочить» память этого мерзавца смысла нет. Впрочем, и добрых слов говорить тоже не собираюсь. Был майор козлом — козлом и остался. Это именно он вопил, пытаясь выторговать себе жизнь, пока его люди старались честно убить нас, сообщая, что он здесь главный. И без него мы тут все попередохнем, ничего не понимая в ситуации.

— Хм-м… Понятно. Стало быть, попытка предательства ему…

— Точно. Не удалась. И я не отказал себе в удовольствии прикончить эту гниду лично. Ладно, доктор. Всё-таки мне — вернее, нам, выжившим! — хотелось бы узнать.

Что там у нас с «общей ситуацией»?

«Общую ситуацию» Лессер описывал примерно с полчаса.

Станция, принадлежавшая, вообще-то Брюссельской лаборатории общей и специальной генетики, и построенная на деньги Евросоюза, вращалась по орбите вокруг Юпитера уже двадцать восемь лет. Из них — последние семь фактически была законсервирована, в связи с низкой — практически нулевой — самоокупаемостью. И два года назад права на её аренду выкупил ведущая телекорпорация объединённых Америк. «Дзи-энд-Си».

Каналы — преимущественно развлекательные.

И поскольку правительственным комиссиям, контролирующим деятельность менеджеров каналов очень удачно замасливали глаза с помощью подарков, взяток, банального подкупа, или грамотно организованного шантажа, занимались здесь, разумеется, вовсе не «съёмками фантастических фильмов» или «разработкой новых сценариев», как значилось в Программе, предоставленной в Юнеско. И в спецкомитет по контролю за антигуманитарной деятельностью при Совбезе ООН. И в Комиссию по соблюдению Прав человека при том же ООН. И ещё много в какие заинтересованные организации и комиссии.

И поскольку корпорация заплатила всем, кому надо было заплатить, и предоставила все необходимые гарантии, все полгода, пока хозяева Лессера расконсервировали и восстанавливали системы и механизмы Станции, и три с лишним года занимались здесь тем, чем занимались, ни одна «проверяющая» собака сюда, в пучины пространства, не совалась. И вряд ли из страха перед опасностями космоса, или неудобств месячного перелёта.

— Так что, получается, если эта сволочь майор успел передать СОС, до нас долетят только через месяц? — а молодец этот ромэн: зрит, так сказать, в корень!

— Нет. Долетят меньше, чем за две недели: ведь «спасать» выживших или зачищать Станцию от — уж простите! — побочных продуктов неудачных генетических экспериментов полетят не гражданские, комфортабельные и неторопливые, лайнеры, а корабли Флота. Выход в подпространство, разумеется, требует разгона. И на это уходит дней пять — даже для самых крепких и выносливых людей, профессиональных десантников, есть пределы ускорения.

Полёт в подпространстве, насколько я помню, занимает секунды две.

Но потом ещё нужно затормозиться — ещё дней пять. И два-три дня на завершающие манёвры. Чтоб подлететь поближе, и уравнять скорости с дрейфующей по орбите вокруг Юпитера Станцией. Ну, у них-то, у