Печать Кощея - Анастасия Дёмина

это время он так тихо себя вёл, что Костя почти о нём забыл. Но сейчас вдруг почувствовал шевеление возле правого бока. Металлический треугольник выскользнул из кармана куртки и завис перед Игорем. В солнечных лучах мигание его самоцвета было заметно только по искрам в глубине камня.

– Если мне будет позволено высказать своё мнение, – проговорил меч печально. – Я целиком и полностью разделяю ваше негодование из-за столь несправедливого отношения к вашей матушке и нахожу ужасной мысль, что её исчезновение – добровольное али нет – остаётся без должного внимания со стороны тех, кто обязан развеять ваши тревоги.

Костя знал, что меч говорит не о нём, но ему всё равно стало стыдно. Полтора месяца он переживал за своих родителей и бабушку, без конца изводил Зою Никитичну вопросами, не узнала ли она что-нибудь про них, и даже не задумывался, что рядом с ним, буквально за соседней партой, находился кто-то, кто точно так же волновался и боялся за своего родного человека. Но Игорю ещё приходилось мириться с тем, что, похоже, никому не было никакого дела до судьбы его мамы. А это ужасно неправильно.

По лицу Игоря, уставившегося на меч, пронеслась волна эмоций, так быстро, что Костя не смог ничего разобрать. Что Игорь чувствовал к мечу, который должен был поднять по праву именного богатыря и не смог, из-за чего вся его жизнь перевернулась с ног на голову, а он сам едва не погиб от рук разъярённого Василия? Костя внезапно задумался, каково Игорю было изо дня в день видеть в классе, столовой, коридорах лицея это летающее и болтающее напоминание о той страшной ночи?

– Но ведь они связаны? – подала голос Катя. – Исчезновение твоей мамы и бабушки Кости?

Игорь тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку сиденья качелей, запрокинул голову к небу.

– Может быть. Наверное.

– Так расскажи нам всё, что ты знаешь, – настаивала она. – И, может, вместе мы придумаем, как найти их обеих.

Костя затаил дыхание. Меч-кладенец, проникшись важностью момента, тихонько повис над его плечом. К ним подбежала Белка, успевшая обнюхать всю площадку, и села сбоку от Кати, должно быть, тоже инстинктивно понимая, что богатыря не стоит сейчас отвлекать, выпрашивая ласку.

Наконец Игорь шумно выдохнул, наклонился вперёд, облокотился на колени и, глядя куда-то перед собой, заговорил:

– Я почти ничего не знаю. Я не врал, когда говорил Зое Никитичне, что просто делал так, как просила мама. Обычно это я ей звонил, ей и отцу, но накануне твоего приезда в лицей… – Он быстро глянул на Костю и снова отвёл глаза. – Мы уже спать собирались, когда пришёл Леший и сказал, что отец просит меня к телефону. Только на самом деле это мама уломала отца позвонить, потому что иначе учителя могли ей отказать, сказали бы, что уже слишком поздно и звонить надо в отведённые часы, а илье-муромцу никогда не отказывают. – Игорь горько усмехнулся. – Это был конференц-звонок, потому что отец, как обычно, находился в городе, а мама – здесь, в посёлке, и как только я подошёл к телефону, отец тут же отключился. Мама сказала, что завтра в лицей приедет кощей, что у него родителей нет, одна бабушка, и что его поймали на воровстве, и мне нужно быть с ним начеку.

Костя смущённо сглотнул, но промолчал. По крайней мере, теперь он знал, почему Игорь в первые минуты знакомства предупредил его, чтобы Костя не вздумал ничего у него украсть. Дело было не в слепой предвзятости по отношению ко всем кощеям, Игорь просто знал то, о чём на тот момент знали лишь некоторые люди, и прежде всего Василий, заставший Костю на месте преступления. А значит, они с мамой Игоря совершенно точно были связаны.

– Я хотел спросить, откуда она об этом узнала, – продолжал Игорь. – Но Леший тоже сидел в учительской и наблюдал за мной, и я не стал. Затем перед самыми каникулами мама снова вдруг позвонила, опять через отца, хотя он жутко ругался, и сказала мне остаться в лицее и слушаться во всём Василия. Во время того ужина, когда его представили, серый-волк приказал мне ничего не пить, вести себя естественно, не ложиться и ждать его. Ну я и пошёл смотреть с вами фильм. – Он хмыкнул. – Ещё подумал: странно, что все так быстро разбрелись и утихомирились.

Игорь посерьёзнел и сцепил перед собой руки.

– А потом Василий зашёл за мной. Мы спустились на первый этаж. Я спросил, что мы делаем и почему нас никто не слышит, хотя мы не особо скрывались, но он шикнул на меня и приказал молчать. А сам начал прислушиваться. Я уже не знал, чем себя занять, когда он вдруг схватил меня за руку и потащил за собой по галерее, а потом в вестибюль… к музею.

Он снова глянул исподлобья на Костю.

– Я слышал, что он вам говорил. Я… – Игорь покачал головой. – Я не хотел этого делать. Я даже заходить в этот дурацкий музей не хотел и правда не знал, чего ему от меня надо, зачем ему меч-кладенец. Просто…

Игорь отвернулся, плотно сжав губы.

Костя ему верил. Он помнил, какое лицо было у Голицына, когда он зашёл в музей, волоча ноги, будто к ним прицепили кандалы с пудовыми гирями. Растерянное, испуганное. Но разве он мог ослушаться? Окажись Костя на его месте, он бы смог? Нет. Хотя, казалось бы, они оба богатыри, им по рождению положено быть отважными воинами. Но отвага слепому бесстрашию – рознь. Порой у тебя нет других вариантов, кроме как подчиниться, потому что только так можно выжить в этом раунде и оставить за собой шанс поквитаться и одержать окончательную победу в будущем. А порой сердце затмевает разум, и ты бросаешься на соперника, прекрасно понимая, что он намного сильнее тебя, с одним обломком доски, потому что на твоих глазах кого-то бьют, и не важно, что этот человек тебе даже не друг.

Похоже, Игорь думал примерно о том же, потому что снова посмотрел на Костю, но уже без былой злобы, скорее задумчиво. На его лице и руках не осталось ни единого шрама – живая вода залечила все порезы, ссадины и синяки, полученные от Василия, но стереть воспоминания она не могла.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, затем Игорь отвёл взгляд и пожал плечами.

– В общем, так я и рассказал Зое Никитичне, когда проснулся утром в медпункте. Потом она созвонилась с отцом, и он сообщил, что мама прошлым вечером