Будущую войну выигрывает учитель. Книга первая. Карьера - Афанасий Иванович Курчуганов

— Вот как? А чего ж у прусаков такой конфуз прошедшей ночью вышел. Двести человек убитыми, ранеными и пленными потеряли, и сколько у тебя людей участвовало в операции?

— Двадцать четыре, вместе со мной, а конфуз у них вышел, потому как, они не обучены и не экипированы.

— Докладывали мне, что у тебя все странно одеваются, когда на задание идут, а чему ты их обучил, знаю я, что ты командиру своему готовую роту разведчиков и диверсантов вручил. Он твоих заслуг не присваивает. Дак чему учил то?

— Помимо, того, что предусмотрено уставом, ещё учил рукопашному бою, ножевому бою, бегу на длинные дистанции, этому тоже надо учить, а то задохнуться на первом десятке вёрст. Так же учил бесшумному передвижению хоть ползком, хоть бегом. Ну это у нас есть охотники, они эту науку преподавали. Ну вот вроде бы и всё.

— А как ты думаешь, чего это прусаки прошедшей ночью учудить хотели? До смерти нас насмешить? Ведь догадаться надо, на глазах целого полка, ротой ползти в атаку. Батальон стоит готовый к бою, а остальной полк по краям смотрит чего из этого получится.

Фельдмаршал улыбался во весь рот.

— Я мыслю так. Они хотели нанести ответный удар, мы у них людей (я нарочно не упоминал звания) выбили, а они не хотели сниматься с места и идти в наступление, ведь поле боя тут выбрали вы, а значит у нас преимущество. Вот и хотели они дать ответку. Потому и не снялись они на утро с места. А когда уже во вторую ночь мы их пощекотали, а их группа не вернулась, поняли, что мы им становой хребет удалим без обезболивания.

Всё правильно рассуждаешь, голова у тебя работает по-командирски, буду ходатайствовать перед государыней о присвоении тебе личного дворянства, ну и офицерского чина.

— Рад стараться, ваша светлость!

— Старайся братец, а сколько ты уже служишь?

— семь лет, ваша светлость.

— Что то ты молод очень, для семи лет?

— А я в рекруты, добровольцем, в четырнадцать напросился.

— Вот как, ну ты удивляешь меня всё больше. Чего ж так рано то? мог бы ещё у отца с матерью под боком просидеть.

— А я сызмальства хотел служить матушке-императрице и родине. Меня наш барин тренировал, он отставной по ранению. А барыня учила грамоте и счёту. А тут ещё родители хотели женить на некрасивой девке, да ещё и старше меня на год. Одно к одному и вот я здесь.

— Ну порадовал ты меня, братец, служи честно, а я за тебя непременно похлопочу, нам такие дворяне и офицеры нужны. Ну всё ступай, мне перед завтрашней баталией отдохнуть надо. Я развернулся и строевым шагом вышел из шатра, перевёл дух. Всё-таки нервное это дело, беседовать с главнокомандующим.

Глава 8. Первая победа.

А на завтра, наша рота стояла впереди главкома, мы ведь были приписаны теперь к штабу. Да и понимал главком, что наша задача, это разведка, а не сражение. Мы ему с утра весь расклад сил противника обрисовали, где какие подразделения, где пушки. Надо сказать, рота тут была не вся, половина была рассыпана по полю. И наблюдала за передвижением противника. Даже придумали, как работу артиллерии корректировать, один, в лешаке, лежал на холме, второй чуть ниже, но с нашей стороны холма махал флажком.

Противник не наступал, эдак у солдат весь запал пропадёт. Надо их опять спровоцировать. Я поглядел на капитана, почти майора, он на меня, почти поручика, поднял глаза к небу, взвесил все за и против, и отправился к верховному, что-то с ним обсудил и верховный дал отмашку.

Уж мы-то хорошо знали психологию солдат, особенно капитан. Напряжение перед боем выматывает больше, чем марш-бросок. Перегорит солдат и будет заряжать ружьё как попало, и стрелять куда попало.

Батарея начала контрбатарейную борьбу. Выбить у них пушки, уже половина победы. Один выстрел, взмах флажком, второй, опять взмах, третий, и махи в право в лево, накрыли, перевод орудий на другую позицию, и примерно тот же сценарий. Примитивная конечно азбука Морзе, ну уж какая есть, лучше, чем ничего. Прибежал посыльный от одной из наблюдательных групп, доложил, там то и там то, происходит то-то и то-то. Капитан с докладом к верховному. тот склоняется над планом, картой это не назовёшь, пишет записку и отправляет офицера. Вот так медленно не торопясь идёт сражение. Враг всё-таки двинул полки. Артиллерии у него уже не осталось. А у нас она целёхонька. Открыли артиллерийский огонь по пехоте. До ружейного боя пока не дошло. Опять корректировщики машут флажками. Вон там наступает кавалерия, пушки подворачивают, и от кавалерии летят куски мяса. Эскадрон наскакивает на наше каре, и откатывается, но уже меньшим числом. Несколько наскоков и десяток лошадных умчались прочь. Всё что осталось от эскадрона, наше каре стоит, не шелохнувшись, только видно, что в центре суетятся, видно раненых перевязывают. Я обращаюсь к капитану.

— Если вон туда направить телеги и вывезти раненых, пусть люди видят, что о них заботятся, это предаст стойкости.

— Сейчас верховному доложу.

Через минуту.

— Бери телеги и туда, вывози раненых, тебе тут всё равно делать нечего.

— Взвод за мной.

И бегом, выполнять приказ. Вот так примерно и протекала эта баталия, почти всё, как всегда, но вот это — почти.

Враг был удивлён невероятно точной работой нашей артиллерии, свою же он потерял, так и не нанеся нам урона. Каре стояли — не дрогнув, ни одно не удавалось прорвать, раньше такого не было, их прорывали регулярно. Если бойцы опытные, то иногда удавалось собрать заново. И вот каре двинулись вперёд, на ходу перестраиваясь в атакующую шеренгу. Каре должно стоять защищая своих раненых, или отступать, бросая своих раненых. А тут наступают бросая раненых, или у них совсем ни кого не покалечило, а что тогда делала кавалерия? танцевала?

Враг был деморализован. Непобедимая армия Фридриха второго, великого, побежала. Обоз достался нам. Они даже порох не стали взрывать. Правильно я тогда не стал заморачиваться. Кавалерия в баталии участия не принимала, обозначила себя на некоторых участках, но на вражеские каре не налетала. И по окончанию боя главком запретил преследовать врага. Простояли на месте сутки, похоронили погибших, перевязали раненых, разместили их в деревушке с трудно запоминающимся названием. Оставили целый полк для охраны, и двинулись преследовать врага. С бешеной скоростью, аж пять километров в сутки. Я и капитан понимали в чём тут дело, некоторые высокопоставленные офицеры — тоже, а вот некоторые не хотели ни чего понимать. Через сутки Опраксин