Юрий Никитин - Мрак

Ознакомительный фрагмент

Отдельно стояли поляницы. На них смотрели со страхом, восторгом и осуждением. С голыми ногами, загорелые, волосы почти у всех подрезаны, взгляд наглый, вызывающий, каждая хороша, но и страшновато к такой приблизиться. Женщины должны быть милы и покорны, а эти смотрят дерзко, на поясах длинные ножи. Впереди их царица Медея, ростом пониже своих женщин-воинов, пошире вдвое, да и потяжелее, ни один конь такую не поднимет, но это первая царица, ставшая ею не благодаря стрельбе из лука или воинскому умению, а хитрости и отточенному коварству. Она единственная без ножа, но зачем такой нож? Известно, что и без ножа зарежет. Зато в отличие от вызывающе просто одетых поляниц, в ушах Медеи массивные золотые серьги с кроваво-красными рубинами, мочки оттянулись едва ли не до плеч, жемчужное ожерелье на шее в три ряда, браслеты с таинственно мерцающими в свете масляных светильников опалами, крупные алмазы в перстнях, золото и серебро на широком поясе, заколка с драгоценными камнями в черных как воронье крыло волосах...

Светлана прошла по кругу, приветствуя гостей, но в груди становилось все холоднее. Почти никто не смотрит на нее как на царевну. В их глазах она лишь добыча победителя, который сегодня взойдет на трон и возьмет ее себе. Как жену, наложницу или красивую рабыню. Никто не верит, что может устоять, да теперь и она с пугающей ясностью видит, что удержать престол невозможно.

Светлана остановилась в середине палаты, раскинула руки. Принудив себя улыбнуться, она сказала как можно громче, стараясь чтобы голос звучал весело:

— Друзья мои!.. Добро пожаловать на честной пир в честь таких дорогих гостей!.. В Золотой Палате уже накрыли столы. Открыты все подвалы с вином, охотники доставили лучшую дичь, а из озер и рек сегодня с утра везут живую рыбу. Прошу вас отведать!

По ее знаку двери в соседнюю палату распахнулись. Там открылось такое великолепие, что у многих собравшихся вырвался вздох изумления. В воздухе поплыли ароматы редких блюд, запахло жареным мясом, вареной рыбой, печеной в соке диких ягод птицей.

Эту палату строили по велению Тараса. Здесь давал пиры после возвращения с войны, а Додон, как воспевал в песнях Иваш, задумал создать вовсе подобие небесных чертогов, где Маржель принимает павших воинов. В середке вирия в огромной палате стоят длинные столы, за которыми пируют герои. Еду подают валькирии, небесные девы, они же наливают павшим витязям вино. В остальное время воины тешатся набегами на те части вирия, где обитают чужие племена, убивают, жгут, насилуют, грабят. А то и для потехи бьются друг с другом, меряются силой и удалью. А в полдень убитые оживают, раны мгновенно затягиваются, и все снова садятся за пиршественные столы!

В торжественной тишине Светлана прошествовала в Золотую Палату. В широких бронзовых светильниках ярко горели масляные жгуты. Света хватало и без них, но они добавляют в воздух запах благовоний, редких смол, наполняют зал странными ароматами. от которых розовеют щеки, а грудь дышит чаще, освежая кровь.

Столы ломились от яств и напитков, скамьи были покрыты коврами. Самый длинный стол стоял в середине палаты. Вместо лавок были стулья, а один, стоящий в середине, был с подлокотниками, высокой спинкой и небольшим навесом, где неведомые мастера изобразили в бронзе борьбу странных крылатых зверей. Когда-то это было место ее отца на пирах. Теперь это место принадлежало Додону. А сегодня сядет она...

Она чувствовала ненавидящие взгляды сзади. Как хорошо, подумала смятенно, что входит первой! Если бы после гостей, то, натолкнувшись на стену враждебных взглядов, не смогла бы даже подойти к царскому месту... и это было бы все. Сел бы кто-то из этих четверых!

Но и вперед пускать их нельзя, одернула себя в страхе. Кто-то сядет раньше нее, и что она сделает? Сгонит голыми руками? Похоже, в ее дворце уже все стражи и слуги понимают, что ее дни... да что там дни, минуты!.. сочтены. Стоять на ее стороне, это потерять голову, когда кто-то другой сядет на трон. Ее пока спасает лишь то, что на престол ее отца, а теперь Додона, хотят сесть сразу четверо. И слуги пока не поняли, кто же из них станет их властелином!

Медленно и с достоинством она взошла к своему месту, повернулась, чувствуя на себе десятки пар глаз, неторопливо опустила себя на сиденье. И уже сидя, как и положено царю или членам его семейства, произнесла спокойным голосом:

— Ешьте и пейте, дорогие гости!.. Пусть мед будет сладок, а не горек, а еда пойдет на здоровье. Пусть все, присутствующие здесь, будут здоровы и веселы!

В ответ было невнятное мычание, кивки, но никто не поднялся с кубком в руке и не сказал здравицу в честь Светланы, дочери Громослава, племянницы Додона. Она чувствовала напряжение в палате, и понимала почему. Враги желают ей смерти, а друзья — если они есть — не осмелятся выказать симпатию: сегодня кто-то объявит себя царем Куявии, и тогда горе ее сторонникам!

Отроки сновали между столами, быстро меняя пустеющие блюда на полные, выставляли на столы узкогорлые кувшины с заморскими винами, вкатывали в палату и ставили под стенами бочонки с пивом, хмельным медом. Певцы и скоморохи как могли тешили собравшихся, но напряжение не спадало. Светлана все время чувствовала на себе оценивающие взгляды троих хищников.

Когда пир подходил к концу, то пьяных песен и выкриков, обычных для любого царского пира, так и не было. Половина кувшинов с вином осталась нераспечатанными. В воздухе сгущалось напряжение.

Светлана задержала дыхание, поднялась. Взгляды пирующих обрушились на нее как град камней. Едва не пошатнулась, но расеянно-покровительственная улыбка осталась на ее губах как приклеенная:

— Продолжайте, дорогие гости!.. Продолжайте.

Она отвернулась, чтобы не видеть, что никто не поднялся, когда она встала — одним оскорблением больше, одним меньше, — медленно и с прямой спиной пошла к выходу из палаты.

Глава 10

Когда она была возле дверей, страж сказал негромко:

— Царевна... с тобой желает говорить Горный Волк.

— Что он хочет? — спросила она, а по спине пробежала ледяная струйка страха.

Страж пожал плечами:

— Скажет сам.

— Проводи в комнату с двумя мечами.

Страж кивнул, ушел, шаркая ногами. Не поклонился, отметила она, не выказал обычных знаков почтения как царице или даже царевне. А сейчас действует скорее по приказу Горного Волка, чем выполняет свои обычные обязанности.

Она намеренно прошла через палаты, остановилась в светлице, откуда был прекрасный вид на зеленую долину и близкие горы со снежными вершинами, затем неспешно прошла в комнату с умело вырезанными на дубовой двери двумя скрещенными мечами. Умельцы покрыли их неувядающей краской, мечи в свете факелов блистали особенно ярко и вызывающе.