Викинг - Александр Владимирович Мазин

мастеров слова. Нескольких викингов считали записными певцами и все время уговаривали петь. Они, впрочем, не отказывались. Кстати, это очень взбадривало при гребле. Намного лучше, чем барабан. Мощный ритмичный напев работал примерно как строевая песня. Временами к запевале присоединялись другие, и тогда песня превращалась в грозный рев, от которого на берегу взлетали птицы. Слова у песен были примитивнейшие, мотив – тоже. Если он был. Но разве в мелодии дело?

Плыли мы к городу, который скандинавы называли Альдейгьей и который оказался той самой русской Ладогой, или Старой Ладогой, которую наш президент (разумеется – в той жизни) назвал столицей Древней Руси в пику отошедшему к Украине Киеву.

Вот я и сориентировался в пространстве. Поселок Ладога стоял на одноименном озере. Из него вытекала Нева, по которой можно было выйти в Балтийское море.

Наше спокойное плавание продолжалось примерно две недели (календаря я не вел) и закончилось, когда кто-то из носовых углядел впереди полосатый парус.

Это был корабль совсем другого типа, чем наш драккар. Значительно шире, и борта, пожалуй, повыше. И весел у него, насколько я мог судить, было поменьше. Ветер дул нам в нос, поэтому мы сидели на веслах, а его гребцы наслаждались отдыхом.

– А-а-а! – радостно завопил впередсмотрящий, матерый викинг по прозвищу Два Зуба. – Ярл! Да пожрут меня инеистые великаны, если это не кнорр[12] Торстейна Детоубийцы!

– Ха! – рявкнул Хрёрек. – Благодарю тебя, Один! Клянусь, когда придем в Альдейгью, самая жирная телка – твоя!

– Почему детоубийца? – вполголоса спросил я у Трувора.

– Лет семь назад он скупил по дешевке два десятка детишек у полабов. Хотел привести в Упсалу и отдать жрецам для жертвы Одину. Но не довез – все перемерли. Видно, кормил плохо. Торстейн – кровник наш. Позапрошлой весной он и его люди убили в Хедебю троих наших. И сбежали. Но, как видишь, удача все-таки оказалась на нашей стороне.

– Разворачивается, сын шлюхи! – заорал Два Зуба. – Струсил, пожиратель падали!

Кнорр и впрямь поспешно менял курс. Полосатый парус упал.

– Свободная смена – на румы! – крикнул Хрёрек.

Мы с Трувором поспешно освободили скамьи. Свежие гребцы взялись за весла. На этот раз на каждом руме было по паре гребцов… И драккар полетел!

Весла двигались со скоростью лапок многоножки, вода шипела и пенилась. Мы развили узлов десять, не меньше. У пузатого кнорра не было никаких шансов.

Трувор и Хрёрек открыли ящики с оружием. Викинги поспешно вооружались… А мне не дали ничего. Или тут все по спискам?

Тут я вспомнил, что сказал Хрёрек: «Оружия я тебе не дам. Ты возьмешь его сам. В бою».

Ладно, как-нибудь выкрутимся.

– Смена! – рявкнул ярл, и мы снова сели за весла, чтобы дать возможность вооружиться остальным.

Я греб изо всех сил, но успевал завистливо коситься на Трувора. Вот кто экипирован отменно. Шлем с кольчужным тыльником, панцирь явно штучной работы, на правой руке – наруч, два меча на поясе, за поясом топор, запас метательных ножей…

– А-а-а! – дружно взревели викинги. Мы настигали. Свободные разбирали щиты. По распоряжению Трувора, я тоже снял щит, который висел на борту и приготовился нас прикрывать. Со стороны противника прилетели первые стрелы. Правда, почти не опасные, на излете.

Щит, кстати, был довольно интересно раскрашен. С внешней стороны – круглый глаз, центром которого был бронзовый умбон – выпуклая бляха посередине. Край разделен на красные и синие поля, в каждом из которых начертана руна. Изнутри щит зачем-то был выкрашен в белое.

Наши лучники тоже не бездельничали. Бодро защелкали тетивы.

Я мало что видел, поскольку всю панораму заслоняли спины передних гребцов и столпившиеся на носу.

– Суши весла! – заревел кормчий.

Трувор задрал весло. Драккар шел по инерции, но довольно быстро. И вдруг я увидел, как спереди надвигается корма кнорра. Мы догнали! И сразу – вжик! – в мой щит ударила пущенная навесом стрела. Я даже успел увидеть лучника. Но второй раз он выстрелить не успел. Кто-то из наших метнул копье, и стрелка не стало. Скорости кнорра и нашего корабля почти сравнялись. Вражеский борт был примерно на полметра повыше, и вдоль него уже выстроилась «комиссия по встрече».

Трувор уронил весло на борт кнорра и вскочил.

Два Зуба первым вскочил на борт и… опрокинулся на палубу, забившись в судорогах. Из его груди торчало вражеское копье…

И точно такое же копье летело в меня!

Я вскинул щит, но меня опередил Трувор. Варяг рванулся вперед, играючи перехватил опасный снаряд и послал обратно. Тот, в кого он целил, принял копье щитом, но удар был так силен, что бойца швырнуло назад.

– На-ка! – Трувор сунул мне свой топор. – Вперед не лезь, безбронный!

Варяг вскочил на скамью, легко, будто и не было на нем добрых двадцати килограммов железа, сиганул на борт, оттуда на весло, толкнулся и с нечеловеческим рыком: «Перу-ун!!!» – еще на лету выхватывая мечи, вспрыгнул на борт кнорра.

Он не был первым – несколькими секундами раньше то же проделали еще человек двадцать наших. И сразу в воздух взвились канаты с «кошками». Стальные крючья намертво впивались в борт кнорра, соединяя корабли в одно целое. Викингам Торстейна было не до того, чтобы их выдергивать, – их уже связали боем.

Воздух наполнился лязгом, грохотом и безумными воплями.

Я, следуя совету Трувора, выждал с минуту и тоже полез на кнорр. Получилось не так лихо, как у викингов, но я все же оттолкнулся от весла (оно неплохо спружинило) и вспрыгнул на борт кнорра без помощи рук.

Звериный рев предупредил меня об опасности. На меня несся упакованный в железо здоровяк с копьем наперевес. Рожи не разобрать: шлем скрывал его до рта, то есть – до свалявшейся бородищи, но я вмиг сообразил, что это не может быть кто-то из наших. Эти-то уж точно меня узнали бы: героя, вступившего в бой в полотняной рубашечке вместо доброй брони. Хирдманн Детоубийцы направил свое здоровенное копье прямо мне в лицо, однако в последний миг сместил его вниз – в направлении живота. Мне, впрочем, было без разницы. Я уклонился вправо и рубанул сбоку в шею, рассчитывая, что мой топорик все же пробьет железную сетку. Может, и пробил бы, но викинг вздернул плечо и принял удар на широкую выпуклую пластину наплечника. И ловко отпрыгнул влево, разворачиваясь и набирая дистанцию.

Однако мигом раньше я