Елена Кондратьева - Миллиардер. Ледовая ловушка

Запись закончилась.

У Андрея появилось ощущение нереальности происходящего. Абсурд. Вот она – его Ева, она в тайге, воспитывает Рыжика, изучает морлоков, шлет им с дочкой видеоотчеты. С ней все в порядке. И если ничего не предпринимать, подождать до вечера, то она пришлет еще одно сообщение, которое Андрей с Марусей раз десять прокрутят дома, перед тем как няня уложит дочку спать. А через три дня – еще одно. И так будет – он уверен – на протяжении всего времени, оставшегося до конца ее таежной экспедиции. Ничто не нарушит их привычного образа жизни.

А потом она просто не вернется.

Или все-таки вернется?

Андрей подошел к стене кабинета – прозрачной изнутри и непроницаемой снаружи голубоватой плоскости огромной призмы – и посмотрел вниз. У его ног был весь город – и вовсе не в переносном смысле этого слова. Андрей Гумилев – тот, кого принято называть хозяином жизни, состоявшимся человеком, self-made men. Только жена не захотела остаться рядом с ним.

Прежде чем что-то предпринять, он попытался разложить все по полочкам. Ева улетела в Сибирь, но в лагере так и не появилась. Если бы произошла авария, разбился ее вертолет, об этом уже стало бы известно. К тому же она не предупредила Покровского и других ученых о своем приезде. Так, может быть, она и не собиралась в тайгу? И экспедиция была всего лишь предлогом, чтобы улизнуть из дома на целый месяц? Тогда все складывается в единую картину: Ева еще весной задумала свой побег. Запаслась съемками из подземного города ученых, записала десятки коротких видеосообщений, чтобы поддерживать у него иллюзию ее присутствия в тайге. Затем солгала про поездку, ушла из дома и отключила телефон, чтобы избежать неудобных расспросов. И теперь раз в три дня она отправляет ему заготовку, думая, что никто не раскроет ее мистификации.

Измена?

Странно, но это предположение не вызвало у Андрея ярости. Только облегчение – ведь если все сводится к банальному адюльтеру, это означает, что с его женой ничего не случилось. Пройдет еще десять дней, и она вернется – как ни в чем ни бывало – с виноватыми глазами и рассказами об экзотических морлоках.

Сможет ли он простить измену? Андрей знал, что на этом его отношения с Евой прекратятся. Он допускает, что во многом сам мог толкнуть ее к другому мужчине, он готов признать свою вину и даже понять Еву. Но принять обратно – нет. Она навсегда останется матерью его ребенка, близким ему человеком, даже другом – но не женой.

Гумилев цеплялся за рассуждения о возможной измене Евы, как за соломинку, чтобы не думать о более страшных вещах. На самом деле где-то в сердце уже была уверенность: Ева не вернется, случилось что-то непоправимое, фатальное для его семьи. И семьи его – в том смысле, который он вкладывал в это слово, – больше не существует.

Андрей понимал – даже знал, чувствовал – Ева не могла разыграть такую схему ради интрижки на стороне. Если бы она влюбилась в другого, то просто ушла бы от мужа. Не стала бы цепляться за статус, деньги и ту комфортную жизнь, которую дает ей замужество за самым богатым человеком в стране.

Гумилев скрипнул зубами и набрал номер телефона, только несколько дней назад занесенного в адресную книгу.

Генерал Свиридов выслушал Андрея спокойно, не перебивая, так, будто ему каждый день приходилось общаться с терявшими жен миллиардерами.

– Андрей Львович, я уже говорил вам, что окажу вам любую поддержку – насколько это будет в моих силах. Не волнуйтесь, у нас хорошие шансы найти вашу жену.

«Еще бы», – подумал Гумилев. За генералом стояла вся мощь государственных спецслужб – ФСБ, ГРУ, ФАПСИ. Именно поэтому Андрей и принял решение обратиться к Свиридову. Конечно, сыграл роль и чисто психологический фактор – свои возможности были и у службы безопасности компании, возглавляемой Саничем, и даже у начальника личной охраны Андрея корейца Сергея Кима. Но обращаться к своим подчиненным с просьбой найти пропавшую жену Гумилев считал унизительным.

Впрочем, очень скоро выяснилось, что факт исчезновения Евы скрыть от охраны не удастся. Первое, на чем настоял Свиридов, – на тщательном обыске загородного дома Гумилева.

– Я понимаю, что вам неприятно вторжение в ваше личное пространство, Андрей Львович, – сказал он, – но это базовое мероприятие, без которого мы не сможем организовать розыскную работу. Со своей стороны гарантирую строгую конфиденциальность.

Ему легко было говорить! А если слух о том, что спецслужбы ищут Еву, распространится за пределы «ближнего круга»?

Впрочем, все эти частные проблемы меркли перед той бедой, которая обрушилась на Гумилева. Интуиция, никогда не подводившая Андрея, подсказывала ему: с Евой произошло что-то страшное. Поэтому он отбросил сомнения и ответил:

– Хорошо, генерал. Но вам придется подождать меня. Без моего личного присутствия ваших парней в дом не пустят, а на штурм уйдет слишком много сил.

– Договорились, – Свиридов никак не отреагировал на шутку Гумилева. – Встречаемся у поворота к поселку, через час. Вы успеете?..

Спустя десять минут «Мерседес» Гумилева уже летел по Комсомольскому проспекту, нарушая все возможные правила и ограничения. Дорогу ему расчищали два «Лендровера» сопровождения с проблесковыми маячками и сиренами. Только чудом они избежали столкновения с таким же мигающим кортежем с правительственными номерами.

Впрочем, Андрея это мало волновало. Он думал о том, что могло случиться с Евой, и не находил ответа. Чтобы делать какие-то выводы, нужны факты, исходные данные. Их у Гумилева пока нет, и появятся они не раньше, чем спецы Свиридова обыщут его дом. А пока есть только повод для панической атаки, от которой Андрей уже начинал задыхаться. Давление подскочило, в висках нарастал глухой, давящий стук.

«Успокойся, – приказал себе Гумилев. – В конце концов, ты же хозяин своего тела! Если ты не можешь владеть собой, не удивительно, что и с женой ты тоже не смог совладать! Вот она и сбежала от тебя!»

Неожиданно подобная тактика дала плоды – Андрей разозлился, и паническая атака отступила. К месту встречи со Свиридовым он подъезжал уже почти спокойным.

На перекрестке стояли «Тойота-Лэнд-Крузер» Свиридова и неприметный минивэн с затемненными стеклами. Свиридов, прогуливаясь около машины, курил свою неизменную сигарету. Гумилев велел шоферу остановиться, вышел из «Мерседеса» и подошел к генералу. Они обменялись рукопожатием.

– Главное – не паниковать раньше времени, – в голосе Свиридова слышалось неподдельное сочувствие. – Обещаю, мы во всем разберемся.

– Я не сомневаюсь в вас, генерал, – Гумилев старался, чтобы его голос звучал как можно тверже, но получалось плохо. – У вас уже есть какие-нибудь предположения?