Либеллофобия - Н. Мар

Галактики голографических карт разметались и маялись, сверкали вокруг, не имея возможности вернуться назад. Их место заняли двое. Маррада сжала бёдра Кайнорта коленями и потёрлась о мягкие брюки, — требуя, требуя… Она завелась от силы его желания. Её пальчики порхали под хлопком с божьей коровкой. По напряжённому рельефу на животе. По позвоночнику Бритца вниз. Вдоль спины с пластичными перекатами мышц к чеканным плечам. Вокруг ремня… Кайнорт позволил расстегнуть пряжку, наконец приласкать себя. В ответ он прикусил ей острый сосок и слизнул боль прочь.

Маррада, уже не владея собой, распахнула крылья и впивалась ногтями в затылок эзера. Стол шатнулся под телами, когда стрекоза рывком распяла бабочку на списках пленных. Вдыхая голографические звёзды, Маррада судорожно дёргала ремешки на своих чулках. Сейчас же: долой влажные кружева, прижаться обнажённым пеклом к горячему, опасному, люб…

— Мне… — шёпот болезненно хриплый, — некогда.

— Что?

Кайнорт спрыгнул со стола и отстранился, придержав Марраду за талию. Его не мигом отпустило. Ещё маниакально блестящие, глаза искали кратчайший путь от безумия к равновесию.

— Надо идти, — голос вернулся в безразличное русло. Дыхание эзер укротил, пока застёгивал брюки.

— Кай!

— Дело жизни и смерти.

Он выскользнул за клинкет. Ещё не вполне в сознании и надеясь подавить эрекцию по пути.

Маррада качалась в расхристанном наряде и пыталась прийти в себя. Между ног ломило — сладко, тяжело. Вдо-ох — выдох. Засаднили царапины от стрекозиных лап. На спине, шее. В пылу похоти она их не чувствовала. Символическая плата за близость с хищным эзером: автограф зверя. Маррада поёжилась и натянула рваный лиф.

Хотелось свежей крови.

* * *

Поперёк коридора тянулся стеклянный заслон. Он отделял основной рукав от закутка без окон и дверей. Изнутри закуток медленно наполнялся влажным чёрным песком — тем, в котором нельзя засыпать. В песке, глубиной уже до подмышек, барахталась шчера. Она не знала первого правила букашки в трясине: расслабиться, а если бы и знала, ничто в мире не заставило бы ему подчиниться. Давление песка не давало вдохнуть полной грудью, и пленница, уже не чуя ног, в паническом смятении делала себе только хуже. Для шчеры четыре стены вокруг были глухим бетоном. Стекло просматривалось только снаружи, и Альда едва не касалась заслона носом, изнемогая в нетерпении.

— Я ничего не знаю! Я не знаю! Не зна-аю! — пластинка за стеклом не менялась часа полтора.

— Ну… ну же… — Альда притопывала каблуком по полу, когда почуяла рой-маршала. — Бритц! Где тебя носит?

Он материализовался — иначе не скажешь — из темноты коридора и коснулся сенсора на стекле, убавляя звук криков.

— Уточнял спряжение глагола «увязнуть» на октавиаре.

— Зачем ты её заткнул?

— Соблюдаю акустическую гигиену. Я читаю по губам: она всё ещё не знает… не знает… ничего не знает.

Альда косилась на него сбоку. В профиль глаза Бритца были совершенно прозрачными отполированными лупами.

— Значит, твоя зазноба явилась, — усмехнулась Хокс, жадно охотясь на его реакцию.

— М-м, — рассеянно моргнул Кайнорт. — Шчера говорила что-нибудь кроме этих четырёх слов?

— Нет. В помойку эти твои штучки! — она покрутила пальцем у виска. — Мой экзекутор час назад вытащил бы из неё координаты бункера.

— Вы, госпожа, вольны пытать своих пленных, как считаете нужным. Но это моя добыча.

В такие моменты Альде хотелось его стукнуть. Треснуть упрямого отморозка, разбить его ледяную корку, чтобы хоть одним глазком взглянуть: да есть ли там внутри кто-нибудь живой? Или сгинул столетия назад.

— Ну согласись, — рассуждала она, — если хочешь послушную рабыню, физической боли не избежать. Я знаю, тебе ближе ломать внутренне, но с пауками нет ничего лучше старых добрых ударов током.

— Зачем? Она всё равно заговорит так или иначе, но будет счастлива, когда её выпустят. А не помешана на идее меня убить.

— Чёрта с два: дура хлебнула песка, — фыркнула Хокс. — Всё кончено.

Шчера попыталась лечь на спину, чтобы перестать тонуть, но опоздала, и провалилась с головой. Бритц вернул звук на прежний уровень. С той стороны стекла заскоблила худая рука. Грязное лицо, вынырнув на секунду, закричало:

— … скажу! Пустите, всё скажу!..

Кайнорт отдал команду на пульте и тронул Альду за плечи, поторапливая отступить на пару шагов от стекла. Барьер стал опускаться. Из закутка посыпался чёрный песок — струйкой, фонтаном, и наконец валом повалил. Вместе с ним под ноги эзерам упала пленная шчера.

Она плевалась песком и дрожала. Откуда ни возьмись, в руках Бритца возникла термобутылка с водой. Не обращая внимания на грязь и не пытаясь отцепить чумазые пальцы от своих брюк, он помог шчере отпить из бутылки и умыться.

— Ну? — потребовала Альда, отряхиваясь.

— В Вермильоне они, — шептала паучиха, ощупывая новенький ошейник. — Бункер, в котором прячется атташе Лау, находится в регионе Вермильон.

— Откуда тебе известно? — спросил Бритц.

— Между бункерами налажена связь, и недавно наш эвакуратор обмолвился, что где-то там обживается семья посла с Урьюи. Уитмас, Амайя и двое детей.

— Имаго? Диастимагия?

— Да помилуйте, минори, откуда же мне знать!

Несуразная, запуганная девчонка с тревожным взглядом. Её взяли в слабо защищённом убежище по наводке местных.

— Не переживай, Лимани, — эзер посмотрел на неё сверху вниз, не опуская головы. — Ты действуешь на благо шчерам, просто они этого не понимают.

— Вы убьёте меня быстро? Пожалуйста…

— Вставай. Идём за мной.

Лимани потащилась за насекомыми, непрерывно ощупывая обновку. Ей ещё предстояло узнать, что гладкий ошейник перестанет мешать уже дня через три. И что теперь она сможет выпускать клыки, но не превращаться.

— Умно с бутылкой, комбинатор, — похвалила Альда.

— О чём Вы?

— Ты открыл для неё новую. Как для… равной.

Бритц посмотрел на бутылку, будто видел её впервые, но ничего не сказал. Альда остановилась, припоминая:

— Кстати, тот дозорный воланер… Он пропал где-то в Вермильоне, но следов мы так и не нашли. Значит, там действительно есть бункер, серьёзный, с оружием.

— Дозорные вылетают точно как я просил?

— Исключительно с полуночи до рассвета. Только не пойму, зачем. Шчеры смекнули, что мы вылетаем по расписанию, и в эти часы тихарятся. Внезапностью их не взять. Плохая была затея.

— А воланер этот пропал по расписанию?

— Нет. Он чинился и запоздал.

Кайнорт улыбнулся:

— Прекрасно. Не шчеры смекнули о