Мелодия для короля - Макс Ленски

разрозненных земель, чтобы противостоять орде жестоких оборотней. Те наотрез отказывались жить в мире с остальными. Он собрал огромную армию и пошел войной на чудовищ. Битва длилась долго, и большая часть армии храбреца пала под натиском варваров.

В разгар самого страшного сражения, по колено в крови, воин на миг остановился перевести дыхание. Опустил меч, оперся на его рукоять – и на его перчатку села откуда-то прилетевшая бабочка. «Ах, – подумал он, – вот бы и все мы жили так же беззаботно, как это создание, в мире и процветании». Воззвал он небесам, и небеса вняли его мольбе. Ему было ниспослано легендарное оружие. С его помощью доблестный воин победил нечисть, истребил всех оборотней и стер их страну с лица земли.

В летописях не сохранилось упоминаний о том, что это было за оружие. В некоторых древних свитках и на старинных гравюрах оно изображалось в виде небольшой коробочки, которую герой держал в руках. После славной победы он основал объединенное королевство, назвал его Этуайя и стал первым правителем. Когда же пришел его смертный час, на небесах сочли его достойным святости, и с тех пор он стал покровителем всех своих потомков. Считалось, что бабочки приносят этуайским королям удачу и счастье. В каждом поколении королевского рода в семье рождался младенец, отмеченный родимым пятном в форме бабочки – таков был знак основателя династии. Этот отпрыск считался благословленным небесами, поэтому именно ему и доставался престол.

Реми никогда не задумывался о том, что страной, с которой враждовал первый король Этуайи, могла быть Вархосия. Это звучало как бред – и одновременно могло быть правдой. По преданиям, вархосцы были весьма воинственны и умели оборачиваться животными. Из-за их свирепости и презрения ко всем, кроме себе подобных, небеса покарали вархосцев, погрузив всю страну вместе с жителями под воду.

– Наш с тобой глупый предок совершил кое-что весьма жестокое, – сказал Льёненпапиль. – Однако историю пишут победители, так что можешь и дальше жить в своих радужных иллюзиях. Но будь так любезен, меня в это не впутывай.

Послышался скрежет – кто-то отпирал замок. Микель и Реми переглянулись.

– Надо уносить ноги! – сказал шерьер и припустил к лазу, через который они попали в зал.

Реми последовал было за ним, но вдруг увидел, что их пленник не сидит рядом, а со всех ног бежит к одной из фресок с изображением саркофага.

– Стой! – воскликнул король. – Ты не должен так с ним поступать!

– Прости, парнишка, но я просто не могу иначе. – Демон приложил к фреске руку и скрылся в потайном проходе.

Реми кинулся за ним и вдруг почувствовал неладное. Наручники с аквамаринами каким-то образом замкнулись на его щиколотках. Запнувшись о короткую цепь, он не удержал равновесие и с грохотом рухнул на груду серебра.

Двери в конце зала распахнулись, и на пороге показались трое. Стоящий впереди всех мужчина увидел Реми и выронил серебряный поднос, который держал в руках. Лежавшие на нем драгоценности рассыпались по полу. Не обращая на них внимания, мужчина кинулся к молодому королю. В мгновение ока он пересек пещеру, прижал юношу к себе и со слезами на глазах запричитал:

– Лён, ты жив! Где же ты был столько лет? Почему не вернулся? Ах, неважно, главное, что теперь ты здесь. Поверить не могу, что это ты! Я больше никому и никогда не позволю причинить тебе вред!

Глава 16, в которой проложен путь в покои морского царя

Микель уже дополз до развилки, оглянулся. Реми сзади не было. Сердце камнем ухнуло вниз. Он пару раз окликнул своего короля и не услышал ни звука в ответ. Шерьер с трудом развернулся в узком проходе и поспешил обратно. Он достиг выхода как раз вовремя, чтобы успеть увидеть, как некий крепкий мужчина, подхватив бездыханного Реми на руки, выносит его из зала. На ногах юноши сверкнули серебряные кандалы.

Выскочив из укрытия, Микель рванулся вперед в тот самый момент, как дверь захлопнулась. Он подергал ручку – заперто. Попробовал взломать замок или выбить дверь, но безуспешно. Оставалось вернуться в знакомый тоннель. Вскоре он вышел к залу со статуей.

Тот был пуст. Цепляясь за лепнину и выступы на стене, шерьер спустился вниз. Дверей здесь было четыре, и все тоже оказались заперты.

С трудом вскарабкавшись обратно, он прополз до самого конца тоннеля, надеясь нагнать похитителей в пещере у озера. Однако выход был наглухо закрыт, и никакие постукивания не помогли. Взволнованный Микель двинулся наугад и не заметил, как снова оказался в сокровищнице. Он уже собирался возвращаться и вдруг увидел, что там кто-то есть. Шерьер затаился.

В центре зала на горе серебра сидел человек. Присмотревшись, Микель понял, что это тот хитрый демон, похожий на Реми. Насвистывая себе под нос что-то веселенькое, он беззаботно перебирал побрякушки. Те, что ему нравились, складывал в мешок, а недостойные внимания отбрасывал. Видимо, он решил, что опасность уже миновала, а потому даже и не думал вести себя потише и не следил за входами в зал. К тому лазу, из которого выбрался шерьер, он и вовсе сидел спиной. Когда ему на плечо легла ладонь Микеля, демон подскочил так, будто его огрели сковородой, и выронил мешок, но, увидев всего-навсего хмурого юношу, спутника короля, моментально повеселел.

– А, это ты, – беззаботно сказал он и потянулся за мешком, но рука Микеля сильнее сжала его плечо. – Что ж, пожалуй, мне пора…

– Ты пойдешь со мной, – отрезал Микель.

– С чего бы? – Льёненпапиль дернулся, но хватка стальных пальцев оказалась настолько сильной, что он поскользнулся на одной из серебряных чаш и рухнул в гору сокровищ.

– Ты знаешь, куда они направились, – не спросил, а констатировал шерьер, – и ты можешь открывать эти двери. Отведи меня туда.

Лицо демона исказилось от боли и ненависти. Даже с этой уродливой гримасой он по-прежнему походил на Реми, но так, словно молодой король отражался в кривом зеркале.

– Я ни за что не вернусь туда, слышишь! – выплюнул он.

Внутри у Микеля все оборвалось. Что же испытал демон, если так боится возвращаться? Что заставило его скрываться целых двести лет? Какая жуткая опасность грозила Реми, если морской царь принял его за Льёненпапиля?

Чудовищные догадки вихрем пронеслись в голове. Времени на размышления не хватало. Стоило поспешить, пока не произошло непоправимое. Микель отпустил плечо Льёненпапиля, но тут же вцепился в его запястье.

– Показывай дорогу, – сказал он таким голосом, что демон сразу понял: шутки с ним плохи.

Не осталось и следа от того безобидного мальчишки, что несколько минут назад рассуждал о вархосских сокровищах. От него исходила пугающая сила. Демон пораскинул умом: прямо сейчас сбежать ему не удастся. Заболтать этого парня не выйдет, на жалость тоже не надавишь. А если этот безумец догадается, как открываются двери, может и вовсе отрубить ему руку. Действовать опрометчиво не стоило.

Льёненпапиль столько лет обманывал всех подряд, что плутовство стало его второй натурой. Он лгал и мошенничал не задумываясь. Лицо его всегда было абсолютно невозмутимым – и не заподозришь, что тебя прямо сейчас обводят вокруг пальца. Демон сделал несколько витиеватых пассов и произнес сложное запутанное заклинание, которое вряд ли смог бы повторить, попроси его кто-нибудь об этом. Затем он торжественно приложил ладонь к двери и отбил простенький ритм. Высокие резные двери беззвучно распахнулись. Любой человек поверил бы, что все дело в магических словах и жестах. Однако у следующей двери, когда демон поднял было руку и начал бормотать ритмичную бессмыслицу, Микель свел брови и отрезал:

– Хватит паясничать. Быстрее.

Когда четвертая дверь вывела их к озеру, Микель не колеблясь нырнул и потащил пройдоху за собой. Демон отчаянно задергался. Шерьер вдруг понял, что тот не вырывается, а тянет его к большому плоскому валуну. На камне был начертан знакомый символ – знак Вархосии.

Как только Льёненпапиль отстучал привычный ритм, камень щелкнул и ушел внутрь скалы, открывая темный