Александр Зорич - Сомнамбула. Звезда по имени Солнце

Затем обновленный и посвежевший Матвей помчался в экспресс-ателье.

Робот-портной снял с него мерки, робот-швея склеил костюм-тройку цвета топленого молока, робот-гладильщик усадил костюм, спроектированный исинком-конструктором на фигуру Матвея, ранее любовно смоделированную исинком-моделлером. Затем исинк-приемщик принял работу и передал костюм автомату, обслуживающему клиентов.

Все вместе заняло восемнадцать минут десять секунд. Хотя и стоило недешево.

Итак, красавец Матвей в новом костюме с подобранной в тон к нему исинком-стилистом рубашкой заявился в прокат авиеток.

Увы, прокат, в отличие от экспресс-ателье и экспресс-салона-красоты, не был роботизирован.

И началось…

– На какой срок вы хотите взять авиетку? – дохнув в лицо Матвею ацетоном, спросил полноватый господин за пятьдесят. Лысина, пивное брюшко, астма.

– На сутки.

– А какую?

– А какие есть?

– К сожалению, в данный момент система зависла. Я не могу вам показать наш модельный ряд… Хотя на этом большом экране мои няшки выглядят весьма эффектно. Хвала Космосу, у меня есть буклет!

– Буклет? – Матвей испугался. Слово «буклет» в его сознании ассоциировалось с такими понятиями, как «патефон», «дирижабль», «арифмометр». – Бумажный буклет?

– Ну да! Правда, он позапрошлого года…

– Ничего, давайте.

Господин Пивное Брюшко кивнул и пошаркал в подсобку, из которой доносился запах растворимого кофе и пригоревшей сдобы. Вскоре он принес настоящий бумажный буклет и торжественно сдул с него пыль. Матвей принялся судорожно листать глянцевую книжицу, то и дело поглядывая на свои мультичасы.

– Вы что, собственно, ищете? – спросил господин Пивное Брюшко. – Вам подороже, подешевле, пошустрее?

– Мне подороже. Пошустрее. Пооригинальнее. И вообще… Ну чтобы про авиетку можно было сказать «плюс-топ-директ»!

– На свидание собираетесь? – господин Пивное Брюшко, бравируя своей проницательностью, подмигнул Матвею.

– Примерно…

– Тогда посмотрите раздел четыре.

Матвей пролистал каталог. Нашел раздел четыре. И ткнул пальцем в самую дорогую авиетку модели «Брахмапутра». Сто рублей в час.

– Правильный выбор! Индийское – значит отличное!

– Я беру. До завтрашнего утра, – Матвей вскочил, источая нетерпение.

– Увы, этой модели сейчас нет. Ее можно взять только на Марсе. В отделении на Северо-Западной площади! Там вообще много пафосных… Там есть даже «Персефона Люкс»!

– Все это замечательно, – сказал Матвей, чувствуя, как внутри него закипает раздражение, – но мы же не на Марсе! И у меня очень мало времени!

– Тогда возьмите «Сызрань». Самоновейшая модель. Прямехонько с берегов реки Волга!

– Где она?

– Вот, поглядите!

Господин Пивное Брюшко вразвалочку отправился в свою пахучую подсобку и вернулся с очередным буклетом в руках. Из потрепанного журнальчика на Матвея глядела тупомордая махина снежно-белого цвета.

– Годится! – не глядя даже на цену – двести рублей в час, – заявил Матвей, все больше нервничая.

– Ядре-оные позитро-оны! – вдруг пропел господин Пивное Брюшко, хлопая себя по лбу маленькой потной ладонью. – Ее же утром господин генерал-лейтенант забрал! А я и забыл. Собственно, это не в мою смену было. А у напарника моего, у Чебурашки…

– И что теперь? – кулаки Матвея самопроизвольно налились мортальной тяжестью.

– Теперь вам придется выбрать что-то другое. Например, вот это… Хотя нет, «Эмпузы» тоже сейчас нет… Она в покраске… Клиент один по пьянке ей брюхо о шпиль Генштаба оцарапал…

Лишь спустя тридцать пять минут багровый от накипевшего раздражения Матвей вышел из пункта проката и направился к стоянке авиеток, поигрывая ключами от люков.

Но и это было еще не все.

Стоило Гумилеву сделать десяток шагов в сторону стоянки, как двери проката распахнулись и на пороге объявился господин Пивное Брюшко.

– Эй! Эй, офицер! Я забыл сказать, что машина не заправлена!

– Не заправлена?

– Нет! Но я сейчас распоряжусь! А вы пока… можете выпить кофе в баре «Ренессанс»!

У Матвея было два варианта: вернуться и больно ударить господина Пивное Брюшко в это самое брюшко. Многие его коллеги из «Беллоны» так и сделали бы. Или безропотно отправиться в бар «Ренессанс», чтобы, так сказать, «не нагнетать»…

Матвей был так рад нежданному звонку Анны, что выбрал вариант два. Их знакомство еще не успело начаться, а Матвей уже был уверен: Анна влияет на него самым положительным образом!

В баре «Ренессанс» было малолюдно – разве что за столиком возле окна пировала компания во главе с лейтенантом Мокакиным. Недоброжелатели звали его Мартышкиным (по цепочке Мокакин-Макакин-Мартышкин). Что отчасти объяснялось его общительностью, подвижностью и волосатостью (волосы торчали из ушей, из носа и росли даже на третьих фалангах пальцев!), делавшими его похожим на одомашненного орангутанга.

Рядом с Мокакиным-Мартышкиным сидели двое – старший лейтенант Постников и лейтенант Ушанский. Они пили кальвадос малоизвестной в других местах Солнечной системы, но отчего-то популярной именно на Марсе марки «Долматовский».

Судя по характерной жестикуляции, все трое были, что называется, «на поддаче».

Матвей попросил у бармена кофе, дружелюбно помахал компании рукой и думал было тем и ограничиться. Однако, когда кофе материализовался перед ним на барной стойке, он понял, что если сейчас же не вольется в общество выпивающих коллег, то, неровен час, его раздражение достигнет максимума. И не дай Бог господину Пивное Брюшко заявиться в бар с вестью о том, что у выбранной им, Матвеем, авиетки подходит к концу ресурс маршевого!

«Тут-то я и засвечу ему между глаз! Несмотря на все благое влияние губернаторской дочери Анны. А дальше будут суд, штраф, гауптвахта, отстранение от полетов. И это в лучшем случае».

– Здоров, лейтенант! – поприветствовал его Мокакин-Мартышкин, радушно приобнимая за плечи.

– Взаимообразно, Анатолий, – кисло промолвил Матвей. – Что празднуем?

– Да вот у Постникова младший брат на работу устроился… На первую свою работу, между прочим!

«Ну и повод, – удивился про себя Матвей. – А понезначительней повода придумать не могли? Например, почему бы не выпить за окот любимой кошечки Ушанского? Она же такая породистая!»

– А что, в нашем отечестве так сложно с работой для юношества? – осторожно спросил Матвей.

– Да ты не понима-а-аешь! – хором протянула вся троица.

– В смысле?

– Ну, младший брат – он Борюсе как сын. Борюся-то у нас сирота. Родители погибли в катастрофе межпланетника «Циолковский»… Помнишь, все газеты о ней писали и по визору целый месяц некрологи…