Андрей Чернецов - Врата дракона

– Очень дальние, – изумленно ответил водитель.

– Они все живут в провинции Хунань?

– Как вы догадались?

– Дедукция, – заявила Элизабет. – Смотри на дорогу.

Джимми в очередной раз вернул машину на нужную полосу и громко прокомментировал свои действия:

– Удивительно плохо отбалансированы рулевые тяги у этого рыдвана! И все-таки, мисс МакДугал, как вы догадались?

– Я же сказала, дедукция.

– Удивительно! – взмахнул руками Чен, но снова вовремя ухватился за баранку поплывшей вправо машины.

Навстречу двигались нескончаемые колонны тяжёлых грузовиков, и китаец решил больше не рисковать. Постоянное поглядывание через плечо на симпатичную пассажирку могло плохо закончиться. Скажем, под колёсами грузовика, способного превратить машину Джимми в консервную банку. Потом только автогеном трупы и извлечёшь.

– Но, все-таки, подскажите мне, каким образом… – продолжал канючить настырный китаец.

– Хорошо, – согласилась девушка. – Я дам одну подсказку, но за это ты ответишь мне на один вопрос.

– Все что угодно! – радостно закивал водитель.

– Итак, логическая цепочка начинается с того, что город Липин находится в провинции Хунань. А город Юньсин, в провинции Цзянси.

Джимми молчал.

Но через некоторое время он все-таки не выдержал:

– И это все?

– Да.

– Хм… Я все равно ничего не понял, – расстроился китаец.

– Ничего страшного, – успокоила его Бетси. – Понимание придет со временем. А теперь вопрос.

– Да, да…

– Почему мы едем в Ганьчжоу?

– Э-э-э… – водитель замялся. – А что такое?

– Это огромный крюк.

– Разве?

– Точно.

Джимми задумался. Бетси видела в зеркало заднего обзора, как бегают его глаза. Паршивец снова плохо следил за дорогой.

– Было бы, конечно, проще ехать через Цзысин, но… – Чен с сомнением почесал взъерошенный затылок.

– Но?..

– Но там…

– Не тяните, мистер Чен!

– Там проживают люди, видеть которых я бы м… м… не очень хотел!

– То есть? Неужели у тебя такая бурная биография?

– Нет, дело в том… – водитель замялся.

– Послушай, милейший, чем больше ты тянешь кота за хвост, тем больше у меня оснований начать сомневаться в своем выборе. Может быть, мне стоит поискать другого проводника? Отвечай в чем дело?

– Дело в том, что там живут мои родственники! – выпалил китаец.

– И?..

– Наши отношения не слишком… как бы это так сказать… не слишком хорошие.

– Настолько, что мы делаем крюк длиной в сотню километров, только чтобы не проезжать через их город?

– Да…

– Чен! Это же просто город, а это обыкновенная машина, которая едет дальше… Я не понимаю.

– Да, конечно, просто город, просто машина. Но у меня не простые родственники! Вы даже себе не представляете, что это за люди!

– Боже мой, что же ты мог такого натворить?

– Ну… Дело в том, что некогда я был обручен. И даже собирался жениться, но вышла одна неприятная история, и все развалилось, а я бежал в Гонконг.

– Что ещё за история?

– О! – Джимми не удержался, всплеснул руками и произнес дрожащим голосом. – Это была самая большая любовь в моей жизни. Это была такая любовь!.. О, бедняжка Мэй Лин!

– Что с ней случилось?

– Она оглохла.

– Как так?..

– И ослепла!

– Боже мой.

– Лишилась правой ноги, а потом умерла от горя.

– Кажется, я не хочу слушать эту кошмарную историю, – пробормотала Бетси себе под нос.

Но китайца, неожиданно впавшего в сентиментальность, было уже не остановить.

– Когда-то давно, когда я был совсем молодым и беззаботным, я жил у своих дальних родственников в Чэньчжоу. Это совсем неподалеку от Цзысина. Маленький городок, основной гордостью которого была железная дорога, проложенная из Гуанчжоу в Ухань. Этот огромный железнодорожный узел был для нас, мальчишек, большой игрушкой. Ведь никаких других развлечений у нас не было. В это же время, в Цзысине, куда мои родственники частенько ездили, жила девушка сказочной красоты, Мэй Лин. До сих пор я не могу вспоминать ее без слез! Каждый мой приезд был для нее радостью и праздником. Стоит ли говорить, что вскоре мы сильно полюбили друг друга. И даже подумывали о женитьбе. По понятным причинам мы старались скрывать наши чувства. Но когда скрывать их было уже невозможно, выяснилась страшная тайна.

– Что ты имеешь в виду под этим невозможно?

– Ну… – молодой англичанке показалось, что Чен смутился. – Ну… Так получилось, что… в общем, скрывать дальше было уже невозможно. И мы узнали страшную тайну! Оказывается, родители Мэй Лин, были заправилами местной Триады! А мои родственники ни за что бы не согласились на такой брак. Впрочем, как и деспотичный отец возлюбленной…

Мисс МакДугал почувствовала легкую дурноту. То ли дорога, по которой они ехали, была излишне неровной, то ли рассказ водителя, чересчур смахивающий на низкопробный любовно-сентиментальный роман, изобиловал уж очень тошнотворно-сладкими эпитетами.

– Тогда-то и вспыхнула, подобно сухому хворосту, вражда, которая долгие годы шла между нашими семьями…

Ну прямо Шекспир какой-то.

Бетси почувствовала, что начинает клевать носом. Беспокойная ночь, ранний подъем, вкрадчивая речь водителя – все это действовало на неё усыпляюще.

– Я пробрался к ее балкону… – доносился сквозь дрему исполненный трагизма голос Чена. – …вышла ко мне в ослепительном платье…

«Что-то мне это все напоминает, – уже засыпая, подумала Бетси. – Где-то я слышала эту историю…»

– … мой друг был смертельно ранен. А ее брат…

«Точно слышала, только там речь шла о Европе».

– …Я не хотел его убивать. Ведь это был единственный и обожаемый брат моей воздушной феи, Мэй Лин. Но неумолимый рок…..И, умирая, он сказал…

Бетси провалилась в беспокойный сон, где ее преследовали персонажи Шекспира. Ромео и Джульетта были почему-то одеты в традиционные китайские халаты, принимали вычурные позы из у-шу, гортанно кричали и неистово размахивали катанами. В роли Ромео выступал покойный Брюс Ли, а в роли Джульетты, почему-то Вуппи Голдберг.

Ромео и Джульетта только что закончили очередной акробатический номер и раскланивались перед зрительским залом. После того, как стихли аплодисменты, артисты начали читать какой-то удивительно занудный диалог о любви. Брюс Ли, в роли Ромео, похотливо тянулся к Вуппи Голдберг, а та, в свою очередь, с деланным кокетством отбегала от него как можно дальше, норовя свалиться в будку суфлёра. Наконец, на сцену, встреченный бурными овациями, выбежал Тибальд, которого почему-то изображал Арнольд Шварценеггер. Зловеще ухмыльнувшись, Арни закричал: «Твое кун-фу не такое хорошее, как мое! Готовься сдохнуть!»