Удачливый детектив Лаки-КэШ - Дмитрий Лоом

процессу, к этому танцу на лезвии ножа, где каждый ход мог все изменить. Он любил момент перед раздачей карт, тишину перед броском костей – этот миг чистой, неиспорченной вероятности, когда все возможно.

Стать детективом-авантюристом его заставила жизнь. После того как Финнеган Кассиди бесследно исчез после одной из своих афер, Лаки остался с горстью сомнительных советов, зажигалкой и необходимостью платить за квартиру. Честить чужие окна или разгружать вагоны ему претило. А вот находить пропавших котов, разыскивать должников или браться за странные, пахнущие тайной дела – это было куда интереснее. Это была та же игра, только ставки были выше, а правила – еще более размытыми.

«Я не рыцарь в сияющих доспехах, – объяснял он иногда клиентам, смакуя их растерянность. – Рыцарь верит в честь. Я же верю в то, что вижу. А вижу я, что у вас из кармана торчит хвост проблемы, и пахнет от неё, простите, дешёвым бренди и отчаянием».

Он откидывался на спинку стула, который скрипел, словно жалуясь на свою несчастную судьбу, и доставал свою счастливую кость, начиная перекатывать её по суставам пальцев.

«Я просто парень, который нашёл способ зарабатывать на жизнь, делая то, что у него получается лучше всего – находя закономерности в хаосе и споря со статистикой. Видите?»

Он подбрасывал кость. Она падала на стол, показывая единицу. Всегда. Клиент заворожённо смотрел на эту точку, этот чёрный прокол в реальности.

«Люди думают, что удача – это магия. Бред. Удача – это грязная работа. Это знание того, что в колоде из пятидесяти двух карт семёрка пик будет чувствовать себя чуть более потрёпанной, чем остальные, потому что старый шулер по кличке Беззубый Джо всегда подмигивал, когда клал её в рукав. Это умение слышать, как кость, у которой чуть сточен один угол, падает на стол с чуть более глухим стуком. Я не играю с судьбой. Я читаю её досье. И за вознаграждение, достаточное для того, чтобы купить бутылку хорошего виски и не думать о завтрашнем дне, я готов поспорить даже с призраком. Если, конечно, ставки будут честными».

И он искренне верил, что именно так и надо жить. Эта вера родилась не в книгах и не в проповедях, а в душных подпольных игорных клубах, где воздух был густ от сигарного дыма и вранья. Она выкристаллизовалась в тот самый момент, когда семнадцатилетний Лаки Кэш, тогда ещё просто Ларри Кэшмэн, впервые обыграл легендарного картёжника Старика Петтибона не с помощью крапленой колоды, а просто заметив, что тот потирает большой палец, когда блефует. В тот вечер он понял главное: у всех есть свои «потертые семёрки пик». Свои мелкие грешки, страхи и привычки, которые в итоге и определяют исход любой партии. Даже партии под названием «жизнь».

Потому что в мире, где даже магия, как он успел убедиться, подчиняется чьему-то сиюминутному настроению и капризу, единственная по-настоящему надежная валюта – это вовремя пойманная удача за хвост и чувство юмора, не покидающее тебя даже тогда, когда на кону стоит твоя собственная шкура. Когда из-под кровати доносится скрежет, а за окном воет не ветер, а нечто со слишком большим количеством зубов, именно эта мысль – абсурдная, наглая, чисто человеческая – и была его единственным настоящим щитом. И он держался за неё, как когда-то за свою первую краплёную карту – крепко, до побеления костяшек, с пониманием, что это единственное, что отделяет его от бездны, глядящей на него с другой стороны игрового стола.

ЧАСТЬ 1: СТАВКА ОТЧАЯНИЯ

ГЛАВА 1: Лаки Кэш и «Слезы Шейха»

Бар «Подкованный Единорог» пах, как и полагается приличному заведению в Нижнем Городе Глиммер-Сити – старым деревом, дешевым виски и несбывшимися надеждами. Воздух был густым, как похлебка, и почти так же питательным, если вдыхать его достаточно долго.

За стойкой Стамп, владелец заведения, с деревянной ногой, вырезанной из румпеля старого корабля-призрака, полировал стакан. Стакан от этого не становился чище, но ритуал был важнее результата.

В углу, под криво висящей вывеской с изображением тощего, замурзанного единорога, Лаки Кэш вел своеобразную медитацию. Его храмом был игровой автомат «Слезы Шейха» – аляповатый гибрид арабского дворца и сейфа, который хронически страдал несварением монет.

Лаки вдумчиво наблюдал, как его последняя пятерка исчезает в нутре аппарата. Автомат мигнул ему тремя вишнями. Ровно на одну меньше, чем требовалось.

– Ну что ж, – философски заметил Лаки, обращаясь к пустому стулу рядом. – Похоже, щедрость Вселенной сегодня исчерпала лимит. Надо было ставить на семь, а не на пять. Я это чувствовал нутром.

Его нутро, если быть точным, чувствовало в основном запах старого пива и влажных опилок на полу. Но Лаки Кэш никогда не позволял фактам мешать хорошей истории. Он был авантюристом, профессиональным игроком и спорщиком широкого профиля. Он мог поспорить о чем угодно: о том, какая капля дождя первой достигнет подоконника, сколько воробьев уместится на голове бронзовой статуи мэра и, конечно, о шансах на победу в любой известной человечеству азартной игре.

Его жизнь была чередой ослепительных взлетов и глухих падений, где падения случались чуть чаще, но зато взлеты были такими, что о них потом рассказывали в барах даже спустя годы. Сейчас он находился в фазе, которую деликатно называют «затишьем перед бурей», а менее деликатно – «на мели».

– Еще один? – просипел Стамп, не отрываясь от своего стакана.

– На моем счету есть еще что-нибудь? – с надеждой спросил Лаки.

– Есть. Минус двадцать и презрение ко всему роду человеческому, – ответил Стамп. – Со стороны официанта.

Лаки вздохнул и достал свою старую зажигалку «Зиппо» – наследие отца. Он щелкнул ею. Пламя вспыхнуло ровно, с первого раза, как всегда. Это был единственный по-настоящему надежный факт в его жизни.

Именно в этот момент дверь в бар со скрипом открылась, впустив внутрь не просто нового посетителя, а целое событие.

Это была девушка. Она не вошла, она вплыла, как будто дверь была не из потертой сосны, а из чистого перламутра. Свет от неоновой вывески «Эль «Призрачный рыцарь»» на мгновение озарил ее фигуру, и Лаки почувствовал знакомый, щекочущий нервы трепет. Но не мужской интерес тревожил его сердце (хотя девушка была чертовски хороша), а запах. Запах Возможности. Тяжелый, сладковатый аромат, похожий на смесь дорогих духов, свежеотпечатанных банкнот и легкого, едва уловимого страха.

Она обвела взглядом полумрак зала, и ее глаза, большие и тревожные, остановились на Лаки. Она подошла к его столику без тени сомнения, словно так и было предопределено.

– Мистер Кэш? –