Наследник огня и пепла. Том VI. Сердце бога - Владислав Добрый

Таэна и у Антона была минимум пара дальних родственников в Вечном Городе. Именно это и решило вопрос с его назначением. Честно говоря, я был практически уверен, что мелькавшие рядом со мной щиты с пчелами принадлежали его спутникам. Да и «Ледяных пчел» я не видел, хотя Ланс как-то раззадорил его пострелять по стене и Антон выпустил подряд четыре штуки. Подозреваю, Барб отстал еще во время первой атаки и потом держался подальше от боя. Отстреливаясь от тех, кто пытался к нему приблизиться.

Занимаясь всей этой властной возней, я чувствовал себя солнцем. Однажды французский король назвал себя Королем Солнце — но вот только теперь я разглядел за этой напыщенной метафорой скрытый в тени смысл. Я был как центр масс. И совершенно случайные, летящие по траекториям своих жизней люди, попадали в поле моего притяжения и начинали вращаться вокруг меня. Набирая массу и обрастая собственными спутниками. А мне приходилось мириться с этим мусором на орбите, подсвечивая их светом своей славы.

Поскольку мне не нравился никто из этих троих, я постарался максимально размыть границы их полномочий и столкнуть лбами, не давая в руки слишком много власти ни одному из них.

Поэтому, в нагрузку, каждый из троих еще и решал вопросы с приблудившимися к моему отряду маркитантками, бродячими торговцами, ремесленниками особенного рода — кожевенники чья мастерская помещалась в двух мешках подвешенных через плечо и у которых даже не было собственной кожаной обуви, кузнецах с крохотными горнами, которые однако могли сносно выправить погнутый шлем, плотников, готовых выстругать новое древко из материала заказчика и издалека немного похожие на индейцев из-за пришитых к шапкам охапок перьев для оперения стрел, которые они собирали на продажу прямо по дороге.

Все эти люди появились уже тут в Таэне, потому что раньше им догнать наш конный отряд не удавалось. А вот на стоящий на месте военный лагерь они налетали как мухи… на мёд.

Дело в том, что мы стояли в Таэне лагерем уже третью неделю.

Я уже начал привыкать к тому что любой план абсолютно всегда срывается. Даже привыкаю воспринимать свои планы как некую условность, помогающую определиться с направлением движения в моменте.

Звучит уверенно и спокойно, но на деле это сильно выбивало из колеи. Если применить к моей жизни до попадания в этот мир, то можно сказать так — запланировал я сходить в магазин, за хлебушком. Оделся, пошел. Забыл телефон, чтобы оплатить покупки. Вернулся, взял, пошел. Обнаружил, что не надел штаны. Нашел штаны по дороге, надел, пошел. Нарвался на агрессивных придурков, подрался. Попал в полицию. Выпустили, стою у дома, рваный, в синяках. О, я ж в магазин хотел сходить. Иду, покупаю хлебушек, возвращаюсь домой.

Технически, план выполнен — хлебушек куплен. Несмотря на все изменения в ситуации и ошибки подготовки я придерживался конечной цели и пришел к успеху. И только дома я сяду на пол у входа и подумаю «Сходил, блин, за хлебушком».

Будучи в процессе стремительно сменяющих друг друга событий, я барахтался и сражался за свою жизнь. Времени порефлексировать не было. А вот относительно спокойный последний год сделал меня уязвимым к непредвиденным обстоятельством. Я их начал побаиваться. А естественная реакция на страх — агрессия.

План был прост — я приезжаю в Таэн, на меня надевают шапку Хранителя, я перетираю с Регентом по поводу союза, заодно выбиваю из него доступ к архивам для Университета Караэна вообще и для Бруно Джакобиана в частности. Потом, мы со Сператом, идем к этому Абеляру, хватаем его за яйца — хоть Гвена и написала, что этот тип любит деньги, я принципиально не брал с собой большой суммы. Поэтому рассчитывал на скидку. Узнаем детали обряда, если получиться немедленно призываем Гвену и возвращаемся назад. Дел дня на три.

И вместо этого я попал как муха на липкую бумагу. С одной стороны, меня окружали приторной заботой — ко мне чуть ли не очередь выстроилась из местных уважаемых людей. Однако, это редко были они сами, в основном это были их представители. И они приходили попросту потрындеть — вернее, составить впечатление обо мне и доложить своим сеньорам. Регент ежедневно слал «щедрые угощения со своего стола», которые хоть и напоминали меню дорогого ресторана, но их явно не хватало на весь отряд. И обещал «Уже завтра устроить торжественный въезд в город и чествования героя битвы с Врагом!». Кормил меня завтраками сразу в буквальном и переносном смысле.

Таэнцы и Ревнители еще до того как на нас упала тень от развалин Таэна разъехались по своим имениям и крепостям. Нас, караэнцев попросили поставить лагерь внутри окруженного развалинами пустыря. В город караэнцев не пускали с оружием, а меня без сопровождения — я для пробы проехался по Таэну и обнаружил, что к моему отряду человек в двадцать, прибилось не меньше ста конных таэнцев и столько же пеших. Все они были с оружием, хотя далеко не все были в броне. Вели себя эти вооруженные люди приветливо, с радостью рассказывая о достопримечательностях, но в то же время действовали как конвой, мастерски ограничивая маневр и не давая мне от них оторваться.

До Таэна со мной дошли чуть больше сорока всадников из Караэна. Сейчас вокруг моего лагеря уже образовался городок из пары десятков возов и полусотни палаток, в которых обреталось не меньше трех сотен мутных личностей. Все кузнецы, плотники и маркитантки, навскидку, составляли меньше трети от этого сборища. Остальные были явно бомжами, планирующими помародерить двигаясь вместе с армией. Это говорило сразу о двух вещах — в Таэне было неспокойно и тут привыкли к междоусобицам, поэтому наемные отряды были делом привычным. И, что хуже, меня большинство местных воспринимали просто как очередного командира наемного отряда.

Если первое время я просто недоумевал, то потом начал все сильнее злиться. Кончилось тем, что боясь сорваться как тогда, на мосту, я почти перестал выходить из палатки. Только по утрам, на тренировку. И перестал принимать посетителей. Из Таэна. Мне по прежнему приходилось решать споры между караэнцами — дня не проходило, чтобы кто-то у кого-то не спер копье. Жаловаться бежали все ко мне, довольно легко обвиняя всех вокруг. Приходилось разбираться, поскольку контингент был, прямо скажем, мелкоуголовный. Я быстро рос в глазах подчиненных, разруливая всё по местным