Другое Существо - Андрей Арсланович Мансуров

осознавать, не было ни у кого, почитай, лет восемьдесят… А продукты и одежда, не говоря уж о крыше над головой, оборудовании, и лекарствах, нужны. Для выживания.

Правда, отдельные моменты этой старой жизни Мартен помнил, вернее, они являлись ему в снах, очень чётко. Словно они и правда — произошли вот только что. Ярко, будто освещённые полуденным солнцем, подробно. Он даже вспоминал тогда, что вот в этой, запасной, берлоге всегда воняло хлоркой, а вот та биодевушка-кукла из борделя Большого Бориса пахнет жасмином: не иначе, как какой-то из клиентов ностальгировал, и щедро полил псевдоплоть найденным или украденным где-то флаконом с одеколоном… Одеколон сейчас — немыслимая роскошь. Поскольку всё вокруг пропахло насквозь, словно на века, плесенью, потом, рыбой и пылью. Ну а радиация не пахнет. К сожалению.

С другой стороны, были вещи, вроде, гораздо более важные для той, прошлой, жизни, но которых он почему-то вспомнить не мог. Например, он помнил, знал, что у него есть напарник, и тому вполне можно доверять — они спасали друг друга не раз! — но как его зовут?! Имя ускользало: так, как исчезают предрассветные тени и туман.

Вот, казалось бы, сейчас он вспомнит!.. Ведь должен же он помнить!

Но ни фига не вспоминалось.

А ведь имя напарника, и то, как и где они познакомились и стали работать вместе, имеет в тысячу раз большее значение для выживания, чем память о том, чем пахнет шлюха в борделе…

Не-ет, причуд своей новой памяти Мартен понять пока не мог. Оставалось ждать и надеяться — а вдруг наступит время, когда он вспомнит всё. И поймёт, как здесь оказался.

Мартен перевернулся на спину.

Сорок седьмой раз он просыпается здесь, (Если условно считать такие пробуждения за дни — то он здесь полтора месяца!) и конечно, теперь осознаёт себя гораздо лучше, чем в самые первые три дня. Когда он даже не понимал — кто он, что он, зачем он здесь…

Первыми, в первый же день, вернулись инстинкты: он смог ходить на своих новых ногах, и вполне успешно манипулировать тем, что сейчас заменяло ему руки.

Однако долго «предаваться» самоисследованию ему не дали: первого противника он получил как раз спустя три дня адаптации. Конечно, этот враг запомнился Мартену лучше всего: первый же! И так страшно оказалось осознать, что вооружённый мечом коротышка совсем не шутит, когда пытается Мартена этим самым мечом — убить.

Именно — убить!

Но то, что пробудилось в его теле, и подсознании — навыки, наработанные до автоматизма! — позволили ему тогда убить первого человека. Помогли в этом новые, «встроенные», «причиндалы» этого тела — огромные, острые и прочные, когти на руках.

Мартен поморгал в полутьме. Обвёл, словно впервые попал сюда, как бы равнодушным взглядом «интерьерчик».

Да, вот он: потолок его камеры. Его теперешнего «жилья». Куба: три на три на три шага. Стены — листовая сталь. В углу — дыра в стальном же полу, для оправления естественных нужд. Хотя не больно-то их оправишь на диете из белковых шариков, которые ему скупо и редко выдаёт раздаточная коробка на стене. А вот из соска рядом с коробкой можно пить воды — сколько душеньке будет угодно.

Но что же это за сон приснился ему сегодня? И почему он проснулся вот так — не от чего-то экстремального, а прямо посреди привычного, банального вроде, действия?

Разумеется, иногда ему трудно было вспомнить кое-какие моменты кошмаров, когда просыпался с диким криком и сведёнными судорогой мышцами рук и ног, обычно ещё и покрытый вонючим липким потом — от адреналина. Но сегодня… Всё чётко, ясно.

Нет, его никто не убивал. Хотя, конечно, пытался. Но прошло-то, вроде, благополучно? И он и напарник остались живы. И — ну, почти! — невредимы?

В чём же дело?

Может быть, сегодня ему предстоит какая-то особенная… Схватка? Противник тут, в этом странном месте, окажется совсем уж грозным и непобедимым?

Мартен поднял руки перед собой. В тусклом свете ночного плафона на потолке они казались серыми и словно покрытыми пылью.

Нет, он не обольщался на счёт себя и своего статуса здесь, в этом Лабиринте.

То, что он видит во сне — не его воспоминания. И даже не его тела.

Поскольку он — не человек.

И руки, которые он сейчас в сотый, если не тысячный раз рассматривает — не руки.

Это — лапы. Мускулистые, да. Покрытые коротким и пушистым налётом: тонкой и мягкой шерстью. Более толстая и длинная шерсть — на спине. А вот живот, словно специально, сделан абсолютно голым. Чтобы враги-противники Мартена видели, где у него расположены жизненно важные органы. И могли постараться достать их своим оружием: мечами, копьями, трезубцами…

А сам Мартен может отвечать им только тем, что при нём. Встроено, так сказать.

Трёхдюймовые вначале, но с каждым днём на долю миллиметра отрастающие, когти. Прочности невероятной: он свободно, больше не боясь, что их перерубят, мог отбивать особо опасные удары своих вооружённых металлическими орудиями врагов, этими самыми, теперь четырёхдюймовыми, чуть изогнутыми лезвиями, толщиной с сами пальцы.

Когти на ногах. Как ни странно — эти почему-то не растут. И сразу были четырёхдюймовыми. Ходить по песку Арены удобно. Да и вообще — ступня у него широкая, а сами ноги, хоть и не столь длинны, как у нормального человека, зато намного более мускулисты и жилисты. Выносливы. Бегать долго и быстро — для теперешнего тела Матрена — не проблема. Так же, как и дышать широкой бочкообразной грудью.

Зубы. Хм. Зубы типичного хищника. Острые, почти дюймовые, клыки Мартен не видел, конечно, а только щупал иногда, да и не нужны они при разгрызании белковых шариков, которыми его тут снабжает автокормушка. Но при необходимости, если заняты руки и ноги, можно и ими противника рвать на куски! Потому что кусать чуть вытянутой вперёд (Конечно, не так, как, скажем, у волка, а чуть поменьше!) мордой — удобно. А вот обоняние… Оставляет желать лучшего — явно не от животной составляющей его теперешнего тела.

Нет, он понимает, конечно, что его звероподобный облик создан кем-то. Искусственно сформирован. Разумеется — специально. И те воспоминания, что иногда посещают его по ночам — лишь отголоски жизни того человека, того бойца, что впечатали ему в память — для получения боевых навыков и стойких рефлексов. В битвах и поединках.

Потому что, как ни крути, а единственной целью, с которой, как ему представляется, могло быть создано существо вроде него, вот именно — Поединки!

Сегодняшний противник Мартена