Грэм Макнилл - Молотодержец

Кутвин протянул руку и улыбнулся, когда пальцы коснулись каменной кладки. Стены Большой палаты были сложены из камней прямоугольной формы, высеченных из скал Краесветных гор гномами, которые в самом начале весны привезли их в Рейкдорф в дар королю Бьёрну.

Мальчик помнил, как со страхом и трепетом взирал на гномов. Вид они имели весьма устрашающий: коренастые, закованные в сверкающую броню, они едва обращали внимание на людей. Гномы переговаривались между собой грубыми голосами и занимались постройкой Большой палаты, на что ушло у них меньше дня. Они не задержались здесь ни на минуту, отвергли любую помощь и все, кроме одного, как только закончили работу, отправились восвояси.

— Мы уже пришли? — шепнул Венильд.

Кутвин кивнул и тут же вспомнил, что в такой темноте друг все равно ничего не видит.

— Да, — тихо-тихо ответил он. — Ни звука. Если нас поймают, придется целую неделю чистить выгребные ямы.

Кутвин чуть помедлил, ожидая, когда выровняется дыхание, а потом двинулся вдоль стены до угла, который оказался таким же безупречно гладким, как лезвие топора. Он обогнул его и поглядел вверх, в небеса, где в просвете среди туч вдруг ярко сверкнули звезды.

Возведенные гномами стены тотчас заиграли светом, словно в самом камне тоже таились звезды, и Кутвин поразился такому чуду.

Дальше виднелся дверной проем с наличниками из толстого бруса, украшенными темным железом с узором из молотов и молний. Ставни закрывали окно над головами мальчиков, причем дерево и камень были так плотно подогнаны друг к другу, что в зазор не вошло бы и лезвие ножа. Из палаты доносились звуки застолья: стук кубков, воинственные песни и звон мечей по щитам.

— Ну вот. — Кутвин показал на ставни. — Попробуем заглянуть внутрь.

Венильд кивнул и заявил:

— Я первый.

— Почему это? — удивился Кутвин. — Ведь привел нас сюда я.

— Потому что я старше, — стоял на своем Венильд.

Кутвин не стал спорить и сплел пальцы так, чтобы получилось что-то вроде стремени — притороченного к седлу приспособления для ноги, с помощью которого люди из племени талеутенов ездят на лошадях.

Потом он прислонился спиной к стене и сказал:

— Отлично, полезай и попробуй приоткрыть ставень.

Венильд нетерпеливо кивнул, поставил ногу в кольцо из сплетенных пальцев Кутвина и взялся за плечи друга. Крякнув, Кутвин подкинул его вверх, одновременно отвернувшись в сторону, чтобы не получить коленом по лицу.

Пришлось немного изменить позу, чтобы лучше распределить тяжесть тела Венильда, а потом изогнуть шею, чтобы увидеть, что тот делает. Ставень оказался прикрыт так плотно, что Венильд прижался лицом к дереву, пытаясь хоть что-то разглядеть в щелочку.

— Ну? — спросил Кутвин, даже закрыв глаза от напряжения, с трудом удерживая изрядный вес. — Что там?

— Вообще ничего не видно — щелей совсем нет.

— Таково гномье искусство, — раздался чей-то мощный голос, и мальчики замерли.

Кутвин медленно обернулся и, открыв глаза, увидел в свете звезд фигуру могучего воина, который казался высеченным из того же камня, что и стены Большой палаты. Это так поразило Кутвина, что пальцы, державшие ногу друга, сами собой разжались. Венильд попытался ухватиться за край ставня, но не смог — взяться там было не за что, — и оба в страшном конфузе грохнулись на землю.

Кутвин выбрался из-под проклинавшего судьбу друга. Быстро вскочив на ноги, он смело повернулся к тому, кто их обнаружил, и тут же буквально затрепетал при виде открытого благородного лица воина. В звездном свете серебром сияли его зачесанные назад волосы, голову обхватывал крученый медный обруч. На сильных руках красовались железные браслеты. С плеч ниспадал длинный плащ из медвежьей шкуры, и Кутвин обратил внимание на то, что под ним блестит кольчуга, прихваченная широким кожаным поясом.

В ножнах на поясе висел охотничий нож с длинным клинком, но не это оружие завладело вниманием мальчика.

Воин держал громадный боевой молот, и Кутвин удивленно моргнул при виде рукояти, которая была испещрена странной резьбой, мерцающей в свете звезд. Рукоять явно выковал из неведомого металла какой-то древний мастер. Ни одному нынешнему кузнецу не под силу создать столь грозное оружие.

Венильд вскочил на ноги, готовый дать деру, но тоже прирос к месту при виде внушающего трепет воина.

Воин наклонился, и Кутвин понял, что тот еще очень молод, может лет пятнадцати, и в глубине его холодных глаз, один из которых был светло-голубым, а другой — ярко-зеленым, светилось изумление.

— А ты отлично пробрался через площадь в темноте, мальчик, — похвалил воин.

— Меня зовут Кутвин. Мне без малого двенадцать, и я почти мужчина.

— Почти, да не совсем, Кутвин. Здесь собрались воины, которые, быть может, скоро встретят смерть на поле боя. Эта ночь принадлежит им, и только им. Не торопись, чтобы участвовать в таких пирах. Наслаждайся детством, пока можешь. А теперь уходи.

— Ты нас не накажешь? — спросил Венильд и тут же получил тычок локтем в ребра.

Воин улыбнулся:

— Мне следовало бы вас наказать, но готов признать: пробраться незамеченными сюда требует большого мастерства. Мне это по душе.

Кутвин почувствовал, что чрезвычайно польщен похвалой воина, и сказал:

— Отец научил меня двигаться так, чтобы никто не видел.

— Что ж, наука пошла тебе впрок, и отец явно преуспел, обучая тебя. Как его зовут?

— Отца звали Гетвер. Его убили зеленокожие.

— Мне очень жаль, Кутвин. Мы идем сражаться как раз с ними, и многим тварям суждено погибнуть от наших рук. А теперь не медлите, потому что, если вы попадетесь на глаза кому-нибудь менее милосердному, чем я, вас непременно высекут.

Кутвину не пришлось говорить дважды: в ту же секунду он повернулся и что есть силы понесся прочь через базарную площадь, активно работая руками. Ярко светили звезды, поэтому он мчался напрямик. За спиной он слышал топот и обернулся на бегу. За ним во весь дух несся Венильд.

Приятели, тяжело дыша, прислонились к стене амбара и, мысленно пережив треволнения краткого плена и счастливого избавления, разразились диким смехом.

— Когда я вырасту, хочу стать таким, как этот воин, — сказал Кутвин, когда наконец отдышался.

Тяжело переводя дух, Венильд спросил:

— Разве ты не знаешь, кто он?

— Нет, — качнул головой Кутвин. — А кто?

— Это сын короля. Зигмар.

Зигмар смотрел, как удирают мальчишки, словно за ними по пятам гонятся ульфхеднары, и улыбался, вспоминая, как сам пытался пробраться к прежней Большой палате в ночь перед сражением с тюрингами. Он не сумел прокрасться столь бесшумно, как этот паренек, и поэтому был хорошенько выпорот по приказу отца-короля.