Александр Бушков - Страсти по принцессе

— Ага, — сказал Шедарис. — Своими глазами видел холм, где закопаны с три не самых бедных жителей одного богатого города. Со всеми кошельками и драгоценностями. Сокровища несчитанные. Прошло триста лет, но самые отпетые головушки туда не лезут с лопатами — город-то вымер от «багровой трясовицы»…

Леверлин кивнул:

— У графа была в поместье немаленькая казна — на текущие нужды. Не слышно, чтобы кто-то попытался рыться в развалинах. Очень уж дурная слава у того места… Что скажешь?

— Насчет проклятья судить не берусь, — сказал Сварог. — Но если допустить, что он хотел уничтожить в бухте подводную лодку — более разумных и толковых действий и представить нельзя…

И подумал: «Такая бухточка была идеальной промежуточной стоянкой. Если лилипуты незамеченными передвиган за пределами Хелльстада, они могут делать это одним-единственным способом — под водой. А на этом пути поневоле достигнешь высот изощренности и изобретательности…»

— А как объяснить все остальное? — спросил Леверлин.

— Представления не имею, — пожал плечами Сварог. — Нужно посмотреть на месте, понырять…

Леверлин помрачнел:

— Неужели эти крохи могут оказаться такими опасными?

«Еще как, — столь же хмуро подумал Сварог. — Если вспомнить иные изыскания пытливой военной мысли, сопутствующие эпохам, когда умели делать такие вот боевые вертолеты… Атомная бомба, радиологическое оружие, химическая и бактериологическая война, лазеры… Возможно, подземное государство лилипутов — доброе и благостное. Почему тогда их вертолеты оснащены автоматическим оружием? Губительным, правда, лишь для сограждан, но кто сказал, что у них есть только это? Коли без всяких угрызений совести стреляют по своим, в чужих палить еще легче. А в лексиконе их морских офицеров присутствует термин „торпедная атака“. Скверные симптомчики…»

И тут он вспомнил — толчком. Хелльстад, берег реки, он впервые увидел «Божьего любимчика», но еще раньше услышал грохот, увидел фонтаны от взрывов. В ту минуту было не до раздумий, зато потом, когда он проснулся в каюте и выбежал на палубу, разбуженный грохотом, никаких сомнений не осталось: люди капитана Зо швыряли в Ител нечто, больше всего напоминавшее примитивные глубинные бомбы… Очень уж многозначительно для простого совпадения. Хотя матрос-хитрован — как бишь его, Ордин, что ли, — уверял, будто таким манером Зо избавляется от местных хищных водорослей, однако веры его словам нет ни на грош: тот же матрос вовсю звонил, что является сыном какого-то там барона… Тетку Чари расспрашивать бесполезно — с капитаном Зо она никогда не плавала, а Зо, Сварог успел убедиться, ни единой тайны своего корабля посторонним не доверяет, будь они и собратьями по нелегкому ремеслу… Выходит, Зо знает? Как бы там ни было, есть еще один интересный вопрос, о котором Сварог прежде как-то не задумывался: а собственно, что делал тогда в Хелльстаде капитан Зо? Откуда он возвращался? Неужели перед столь важной и ответственной операцией, какой была охота за магом Гарпагом, располагающим сведениями о собираемом воинстве мертвецов, он отправился к истокам Итела забавы ради, полюбоваться на Хелльстад? Что-то было…

Увы, по телефону с капитаном не свяжешься. И где он сейчас, неизвестно — вроде бы, когда Сварог собирался на землю, «Божий любимчик» ушел к островам Девайкир, опять-таки неведомо зачем…

Они обогнули холм, и Сварог взмахом плетки приказал уклониться правее — там было поровнее. И впереди, на равнине, его уставший от окружающей безжизненности взгляд моментально и цепко выхватил далекое шевеление.

Взмах руки — и отряд встал.

— Похоже, потянулись обитаемые места… — сказал Сварог.

Равнину усеивали хаотично разбросанные среди огромных иззубренных листьев полосатые шары, зелено-черные, крутобокие, крайне напоминающие арбузы. А на окраине этой бахчи без особого шума кипела яростная драка.

Загадочные мохнатые создания, темно-бурые и светло-рыжие, кидались на человека в синем, то наваливаясь кучей, скрывавшей его с головой, то, рассыпаясь, подступали вновь, вертелись вокруг, прыгали, норовя вцепиться в горло и, свалить. Человек отбивался странным топором, вертясь как волчок. Бешено крутилась сверкающая сталь, порой разбрызгивая веера алых капелек. Все вокруг усыпано мохнатыми телами — неподвижными, бившимися в агонии, ползущими.

Сварог вымахнул на открытое место, послал коня вперед, свободной рукой выхватывая топор. За его спиной слитно грохотали копыта, кто-то выстрелил, кто-то испустил прошивающий уши разбойничий свист. Мохнатые сориентировались мгновенно — замерли, встав на дыбки, потом разом отхлынули от человека с топором и на четвереньках припустили к близкому лесу, невероятно проворно петляя среди арбузов. Еще миг, и все исчезли, как не было…

Сварог натянул поводья. Вновь, как и с вертолетами, масштабы он прикинул неправильно — доверился глазам, а глаза подвели. Человек в мешковатой синей одежде, с рыжей шевелюрой, до глаз заросший густой бородищей, ростом был не выше годовалого ребенка, но сложением отнюдь не детским: широкоплечий, коротконогий, почти квадратный, огромные ладони с поросшей рыжей шерстью тыльной стороной сжимают древко лабриса — двойного топора. На груди большая медная бляха, и на ней в виде трехлучевой звезды отчеканены те же лабрисы — три штуки, топорищами к центру, а лезвиями наружу. Из рыжей, вившейся тугими кольцами поросли зло и настороженно таращились колючие серые глазки.

— Чтоб мне сдохнуть! — охнул Шедарис. — Натуральный гном! Как на картинке!

Карлик сверкнул на него глазами и выставил перед собой топор, покрепче уперся в землю ножонками, пригнулся. Неподалеку в луже крови вытянулась крохотная, под стать гному, лошадка — серая, косматая, с длиннющим хвостом и заплетенной в толстые косички гривой. Она уже не дышала, огромный лиловый глаз, налитый застывшим ужасом, уставился в небо.

Какое-то время они с гномом молча переглядывались.

— Воюешь? — спросил наконец Сварог.

— А тебе какое дело? — отозвался гном не писклявым, как ожидалось, а низким, густым голосом. Выговор у него был странный: словно бы, произнося согласные, каждый раз прилязгивал зубами.

— Характерный… — ухмыльнулся Шедарис. — Самое время поспрашивать его про клады…

— Ну зачем тебе сейчас клады? — ласково спросила Мара.

Капрал чуточку смутился.

— Да ведь исстари заведено: как поймаешь гнома, первым делом пытай насчет кладов…

— Ты меня поймай сначала, пытальщик, — мрачно отозвался гном, медленно поворачиваясь по сторонам, словно пытаясь угадать, кто бросится на него первым.

Сварог тем временем приглядывался к мохнатым созданиям — иные еще пытались уползти. С белку величиной, только бесхвостые, мех густой, богатый, а морды, даже у мертвых, выглядят чересчур уж умными для простых грызунов. На крохотных запястьях — чеканные браслеты, а возле иных трупиков валяются длинные, узкие, изогнутые ножи…