Эридон. Игры судьбы - Савушка

уборщик – кто угодно. Нужно найти его до того, как они нанесут следующий удар.

Я кивнул. В груди – стальная решимость.

– Сначала узор. Потом имена. Потом – правда.

– А потом?.. – Никлас посмотрел на меня пристально.

– Я найду их всех. Одного за другим. Никто не скроется.

Астарта Ш’эрен

Каменная балюстрада была холодной. Я стояла, опершись на неё обеими руками, и чувствовала, как леденеют ладони. С высокого балкона открывался вид на парк академии: чёрные тени деревьев пересекали пустые дорожки, где ещё недавно звучали шаги и смех адептов. Теперь – только ночь. И звёзды – молчаливые, равнодушные, вечные.

Жаль, что у них нельзя получить ответы на вопросы.

Я не обернулась, когда за спиной раздались знакомые шаги. Просто стояла, позволяя себе ещё миг тишины.

– Был уверен, что найду тебя здесь, – хрипловато произнёс Андрас.

– Здесь спокойно, – отозвалась я, продолжая смотреть в ночное небо. – Никто не мешает думать.

Андрас подошёл ближе. Его присутствие с некоторых пор воспринималось мной как щит, стена, за которой можно было спрятаться.

– Ты ведь знал, – сказала я, продолжая давний разговор, – что Рианс не виноват. С самого начала.

– Да, – тихо, почти не слышно. – Знал.

– Тогда почему ты не сказал? – я повернулась к нему.

Тень от капюшона скрывала лицо, но глаза – ясные, усталые – смотрели прямо.

– Почему молчал, если верил?

Он приподнял брови, удивившись вопросу.

– А что бы я сказал? У меня не было ни свидетельств, ни следов, ни имён тех, кто это сделал. Только внутренняя уверенность. Я служил твоему отцу, Астарта. Он бы не принял «просто верю» за аргумент. Как и ты.

Я опустила взгляд, пальцы машинально сжали каменный край.

– Да, я бы не поверила, – тихо сказала я. – Я же тогда…

– Ты горела, ослепленная яростью и болью, – подхватил он. – И это было естественно: ты потеряла брата. Тебе рассказали про церемонию, купол, нож – всё казалось логичным, сходилось в единую картину. Только не было правдой.

Горло сдавило. В груди образовался ком, похожий на стыд.

– Ты не хотела видеть, – продолжил он мягче. – Так же, как не хочешь видеть, что Тиана не шпион. Потому что для тебя сейчас, как и тогда, всё сходится: время, обстоятельства, поведение.

Я подняла взгляд.

– Ты уверен, что она ни при чём?

– Не полностью, – он качнул головой. – Я наблюдаю. Она многое делает для нас. И если это маска, то слишком хрупкая, чтобы быть настоящей.

Я кивнула, принимая его мнение.

– Может, я просто устала, – мои плечи поникли под грузом признания. – Жить в мире, где предают, – это одно. А жить в уверенности, что предаст каждый… совсем другое. Я слишком долго так жила.

Андрас грустно усмехнулся, опёршись локтями о перила.

– Вот поэтому я и молчал. Сомневаться в своих ощущениях гораздо легче, чем верить. Проще сказать себе: «он виновен» и забыть. А истина… – он отвернулся к деревьям. – Истина часто бывает хуже того, что мы представляем.

– Но теперь я её знаю, – прошептала я. – И мы должны найти тех, кто принёс отцу доказательства, после которых он перестал сомневаться в своём решении. Это была западня, провокация, и теперь нужно выяснить, кто и зачем это сделал.

– Это явно не мелкая пешка, Астарта. Твой отец умён и проницателен. Справедлив, насколько это возможно в его статусе. Я не раз видел, как он распутывал интриги, будто вязь на мече. Я думал, что его нельзя обмануть, – с досадой в голосе сказал демон.

– Но кто-то смог, – продолжил он, чуть помедлив. – Сумел преподнести ложь так, что она стала убедительнее слов давнего друга.

Я чуть подалась вперёд, уперев живот в перила. Где-то под рёбрами щёлкнуло: знакомое ощущение, когда гнев ещё не вспыхнул, но уже пошёл вверх горячим потоком вдоль позвоночника.

– Мы найдём их, – повторила я. – Выясним, кто и зачем это сделал. И отец узнает правду. Он должен узнать, что драконы не причастны…

Я замолчала на миг, вдохнула глубже, успокаивая дыхание.

– Арес был для него не просто сыном, – добавила уже тише. – Он был символом. Его наследием, будущим рода. Его верой. А я… Я обязана вернуть ему правду.

– Значит, ты готова идти до конца? – спросил Андрас.

– Готова.

Мы замолкли, глядя с балкона в ту сторону, где находилась Долина. Ночь полностью вступила в свои права: темнота окутала пространство сразу за освещенными дорожками парка. Я машинально провела рукой по волосам, сдвинув непослушную прядь с лица, и в тот же момент заметила – Андрас наблюдает за мной. Спокойно, без тени напряжения. В его взгляде не было отстранённости, которая присуща телохранителям. Так смотрят на кого-то близкого в момент, когда видят его рост. И тогда я поняла: рядом со мной все это время был не телохранитель. Друг. Один из немногих, кто остался.

Я вдохнула поглубже ночной воздух, прежде чем признаться.

– Если бы не связь… я бы никогда не поверила. Я бы убила его, – проговорила сдержанно, но голос всё равно сорвался. – Но Ил’Сарин решила иначе. Я не знаю, что у неё за замыслы, но если она свела двух наследников, то либо ей не чужд юмор, либо нас что-то ждёт.

Демон покачал головой с короткой улыбкой одобрения.

– Насчёт чувства юмора – возможно. Но в остальном… Он достоин этой связи, Астра. Он не идеален, но если кто и способен пройти рядом с тобой весь путь, то это он.

Я перевела взгляд на свои руки, сцепленные на перилах, и спросила о том, о чем думала с Драэль-Мора.

– Арес знал?

Пауза. Кивок.

– Он первый узнал. Он был рядом, когда Рианс тебя увидел в дворцовом саду. Я не сразу понял, что произошло, а он – да.

Я подняла глаза на того, кто видела моего брата в этот момент:

– И как он… отнёсся?

Андрас посмотрел на меня с улыбкой.

– Как мог бы отнестись брат, который больше всего на свете хотел видеть тебя счастливой? Он сказал только одно: не будет вмешиваться. А я думаю, будь он здесь, он бы был первым, кто сказал бы тебе идти за сердцем.

Я горько усмехнулась.

– Я уже как-то пошла за сердцем. И ты знаешь, чем это закончилось.

Андрас огорченно нахмурил брови:

– Это плохой пример. Тогда ты просто впервые влюбилась, и он хотел поддержать. Но Рианс… – он покачал головой. – Он был для него не просто другом. Он был частью семьи, а семье Арс верил всегда безоговорочно.

Мне было важно это услышать. Не знаю почему.

Но теперь мне стало легче принять то, что я чувствую.