Суровая расплата. Книга 1: Тень среди лета. Предательство среди зимы - Дэниел Абрахам

и притоны, где играли в азартные игры. Маати это не нравилось. Что бы ни происходило в Веселом квартале Сарайкета, разгуливать там было безопасно благодаря вооруженной страже, чьи услуги оплачивали в складчину все Дома. Но Сарайкет был в этом смысле уникален. В большинстве других городов Хайема конкретный Дом мог обеспечивать охрану порядка на прилегающих к нему улицах, не дальше. А в предместьях с наступлением темноты жители старались передвигаться группами или в сопровождении пары стражников.

Маати остановился у тележки и за полоску меди купил кружку холодной воды с легким привкусом персика. Пока пил, глянул вверх, на солнце, и упрекнул себя: вместо того чтобы думать о семействе Ваунеги, почти целую ладонь предавался воспоминаниям о Сарайкете. А ведь он до сих пор не выяснил, кто и с какой целью убил хая и его сына. Кто и с какой целью похитил Оту-кво, а потом заставил всех поверить, что тот мертв?

Печальная правда состояла в том, что Маати за все время пребывания в городе ни на шаг не продвинулся в своем расследовании.

Он теперь разбирается в придворной политике, может назвать поименно глав всех Домов и кое-что о них рассказать.

Например:

Дом Камау поддерживают заводчики собак для шахт и плавильщики меди;

Ваунани опираются на ювелиров и кожевников;

Ваунеги торгуют с Эдденси, Гальтом и Западными землями, причем с меньшей для себя выгодой, чем Радаани.

Но все эти собранные им сведения не способствовали пониманию того, что на самом деле происходит в Мати.

Кто-то убил многих людей и переложил вину на Оту-кво. Притом что Ота-кво никак не причастен к случившемуся.

С другой стороны, его кто-то поддерживает. Кто-то его освободил и инсценировал его смерть.

Маати снова прокрутил в голове разговор с Радаани, надеясь обнаружить свидетельство того, что нежелание старика бороться за хайский трон связано с его помощью Оте-кво. Ничего похожего…

Поэт вернул кружку продавцу и продолжил бродить по улицам, пока от бесконечной ходьбы не заныли колени и бедра.

Солнце клонилось к вершинам западных гор. Зимой дни в этих краях короткие и холодные, а солнце ныряет за горы стремительно. Несправедливо.

К тому времени, когда Маати вернулся в дворцовый городок, пешая прогулка к владениям Ваунеги уже не казалась такой привлекательной, как днем. Да и в любом случае семья наверняка занята приготовлениями к свадьбе. Лучше встретиться позже, когда все успокоится. Хотя к этому времени утхайемцы созовут совет, и одни боги знают, успеет ли Маати до совета хоть что-нибудь выяснить.

Вполне возможно, он поймет, кто убийца, только узнав имя следующего хая.

Правда, оставалось еще одно дело. Маати не знал, с какого боку к нему подойти, однако попробовать стоило. Да и дом поэта находился гораздо ближе, чем дворец Ваунеги.

Маати свернул на усаженную дубами тропу. Гравий ритмично заскрипел под ногами. Здесь траурные ткани тоже сняли с ветвей, фонарей и скамеек, но яркие флаги и цветочные гирлянды еще не развесили.

Выйдя из тени деревьев, Маати увидел сидевшего на крыльце у открытой двери андата. Размягченный Камень спокойно посмотрел на него и едва заметно улыбнулся. Маати не сомневался в том, что, будь он воробьем или наемным убийцей с обнаженным мечом, реакция андата на его появление была бы такой же.

Массивная фигура отклонилась назад, андат повернул голову к двери и что-то пробасил. Маати не разобрал слов, если это вообще были слова.

В дверях тотчас возник Семай, его глаза сияли, но почти сразу погасли, выдав разочарование поэта еще до того, как он успел принять почтительную позу.

И тут в голове у Маати все сложилось: гнев Семая из-за необходимости молчать о том, что Ота-кво жив; отсутствие праздничных флагов и гирлянд; недовольство тем, что на тропе возле его дома появился старший поэт, а не другой, желанный гость.

Бедняга влюблен в Идаан Мати.

Ну хоть одна тайна раскрыта. Невеликая, конечно, но боги свидетели, в эти дни Маати был рад любым крохам.

Он тоже принял позу приветствия.

– Вот шел мимо и подумал, не уделишь ли ты мне немного времени, – сказал Маати.

– Конечно, Маати-кво, заходите.

В доме царил беспорядок определенного сорта. Нет, столы не перевернуты и свитки не горят в жаровнях, но всё будто не на своих местах, и воздух какой-то спертый.

Маати сразу вспомнил, как изменилась его жизнь, когда ушла любимая женщина. Даже запах в доме стоял такой же.

Захотелось положить руку на плечо несчастному юноше и сказать что-нибудь утешительное. Но Маати решил, что лучше притвориться, будто он ни о чем не догадывается. Зачем ранить самолюбие молодого поэта?

Маати опустился в кресло и, вытянув усталые ноги, застонал от облегчения:

– Старею. В твои годы мог гулять весь день, и ничего.

– Возможно, если длительные прогулки войдут в привычку, вы и уставать будете меньше, – сказал Семай. – У меня есть чай, правда он подостыл…

Маати поднял ладонь в вежливом отказе. А Семай, должно быть, с приходом гостя заметил, в каком состоянии жилье, – прежде чем сесть рядом с Маати, он распахнул ставни.

– Я пришел попросить еще немного сроку, – сказал Маати. – Могу сначала принести извинения или напомнить о том, что, как старший по возрасту и как посланник дая-кво, я вправе ждать от тебя подчинения. Выбирай на вкус. Но все сводится к тому, что я еще не разобрался, и, если с Отой-кво случится что-то плохое, для меня важно будет знать, что в этом нет моей вины.

Семай немного подумал над его словами.

– Баараф сказал, что вы получили письмо от дая-кво.

– Верно. Дай-кво узнал, что я выдал Оту-кво отцу, и потребовал, чтобы я вернулся в селение.

– Но вы решили не подчиниться.

– Я решил действовать по своему усмотрению.

– И как дай-кво отнесется к подобному выбору?

– Не знаю, – пожал плечами Маати. – Может, согласится, может, нет. Остается лишь догадываться, как бы он поступил, если бы узнал все то, что известно мне на данный момент.

– Думаете, он бы пожелал, чтобы мы сохранили секрет Оты?

Маати рассмеялся, потирая ладони. Ноги приятно гудели. Он потянулся до хруста в плечевых суставах.

– Это вряд ли. Вероятнее всего, заявил бы, что нам не следует вмешиваться в процесс престолонаследия. Напомнил бы, что велел рыться в вашей библиотеке, чтобы никто старше трех лет от роду не догадался о том, что́ мне на самом деле поручено выяснить. А еще сказал бы, что я от его имени слишком много вопросов задаю и слишком многих обманываю.

– Но вы никого не обманывали, – произнес Семай и, подумав, добавил: – Хотя