Черные начала. Том 1. Том 2 (СИ) - Кири Кирико

Поэтому стоило мне лечь, как я сразу отрубился.

С этого и началась моя весёлая и неунывающая жизнь, которой после некоторого времени дадут название — наставничество.

Что я запомнил, так это первое утро, когда меня сбросила с кровати на пол эта сучандра. Не дав мне нормально проснуться, она заставила меня выйти из комнаты, после чего отвела на помывку. Проконвоировала, я бы сказал, будто боялась моего побега. Завела в душевую и вышла, сказав что-то напоследок.

Душевая была здесь своеобразной, выглядело так, будто они к куску скалы просто пристроили комнату. Даже пол из обычных камней. Вода была холодной, но выбирать не приходиться, всё лучше, чем ничего. Стуча зубами, я встал под небольшой водопад из расщелины, смывая с себя грязь и уже когда почти закончил, сюда вошла эта рисовая рожа.

— А тебя стучаться не учили?! — закрылся я руками, словно школьница. Блин, ну как бы я моюсь, может дрочу тут, она влетает!

Но наглая рисовая рожа даже толики смущения или стеснения не проявила. Она положила у входа одежду, после чего вышла.

Честно говоря, я был удивлён, думал, просто бросит её на пол.

Из моей одёжки теперь был такой же халат с поясом, как у всех в этом мире, свободные штаны, три белых тряпки, два шнурка и деревянные сандалии. Белым тряпкам и шнуркам я применения не нашёл. Это потом, через неделю допёрло, что две тряпки были портянками, которые надо перематывать шнуровкой, а третья трусами на манер сумоистов.

Следом был завтрак, который проходил в небольшом зале с рядами столов. Здесь мне пришлось сесть прямо напротив чернявой, которая недвусмысленно на это намекнула расположением тарелки.

Но что запомнилось больше, так это палочки. Я в первый раз возненавидел их настолько сильно. Я, сука, беру рис, а он рассыпается, и остаётся одно рисовое зёрнышко! Я беру мясо чего-то непонятного, а оно выскальзывает! Я пытаюсь хоть что-то зацепить, а нихрена!

Короче, ел руками, как свинья, и плевать мне на взгляд чёрных холодных полных отвращения глаз напротив.

А после обеда…

Меня потащили в библиотеку, после чего начали учить читать и говорить.

Это было долгое время обучения. Началось всё с алфавита, где я учил закорючки, что не отличаются друг от друга ничем. Потом она показывала мне картинки и называла слово, которое я повторял. Так мой словарный запас пополнился словами дерево, огонь, вода, земля и так далее. Очень скоро я смог сказать ей:

— Ты дерево.

Вообще, хотел сказать, что она доска (потому что по ней можно прямые линии чертить), но и так сойдёт. Эта чернявая юмор не поняла и не отреагировала.

В роли перемен у нас были тренировки. Я бегал, учился держать меч, учился правильно боксировать с бревном, из которого торчали палки, и вообще, занимался физической подготовкой. Но вот чем я не занимался, так это изучением тех техник, которые вылетают с края меча. Почему-то все эти удары, которые рубят на расстоянии, мне не показывали.

И именно так прошёл первый месяц моей жизни здесь. Я вставал, мылся, шёл завтракать, после чего уроки, потом тренировки, обед, затем опять уроки и много тренировок, следом ужин и уборка — чистка, мойка посуды, какие-нибудь приготовления и так далее, после чего сон.

И так каждый день.

Вскоре я узнал, что её зовут Чёрная Лисица. Настоящего имени я так и не выудил, а моего и вовсе не спросили. Я пытался спросить у неё, какой резон ей меня обучать, но натыкался или на молчание, или на краткое «учись».

Я не имел ничего против этого. Во-первых, сила, мышцы, жирок — всё это полезно там, где месятся на мечах. Во-вторых, язык — разговаривать с местными дорогого стоит. Так и дорогу найти можно, и устроиться работать, если прижмёт прямо очень сильно. В-третьих — учили драться на мечах и врукопашную, пусть и без тех супер-приёмов. Хоть какой-то да ответ дать противнику я смогу. А так как бежать мне было некуда и плюсы перевешивали всё остальное, в моих планах было задержаться, пока хотя бы не научусь говорить более-менее.

А там уже посмотрим.

Чернявая с упорством поезда обучала меня, не жалея своих сил. Я не строил иллюзий, понимая, что с меня у неё будет какая-то выгода. Но было очень интересно, какая именно. Я видел, что подходила к процессу она ответственно, учила на совесть, гоняла в загривок, как если бы ей за это платили.

Так прошло ещё два месяца.

За это время я смог научиться разговаривал куда свободнее, по крайней мере мог нормально теперь изъясниться. Иногда от столь однообразных будней, я начинал грустить. И нередко вспоминал бойкую мелочь по имени Ки. Как у неё там дела? Грустит? Или радуется новой жизни? Хотелось бы её увидеть…

Может показаться странным, что я не грущу о родителях или своём мире, но что батя, что мать померли уже, так что в принципе в этом плане я свободен. Друзья были, да, но… почему-то вспоминал я именно бойкую мелочь. А мир… смысл вспоминать о том, что тебе не будет доступно в ближайшее время и накручивать себя?

Очень быстро я уже не мог сказать, какой сегодня день и сколько я вообще провёл здесь. Тишина становилась неотъемлемым спутником жизни. Мы продолжали кушать друг на против друга в зале в полной тишине. Единственное место, где мы хоть как-то говорили — уроки языка. На тренировках она и вовсе только отдавала команды. Но этот завтрак я решил нарушить.

Отложив палочки, которыми я навострился работать, я внимательно посмотрел на Чёрную Лицу. Та сделала вид, что не замечает этого.

— Я хотел спросить, зачем я здесь?

Молчание. Она с гордо прямой спиной продолжала есть, будто не слышала меня.

— Чёрная Лисица.

— Госпожа, Чёрная Лисица, — холод от неё сквозил даже по прошествии трёх месяцев.

— Госпожа, Чёрная Лисица. Вы ответите на мой вопрос?

Я думал, что придётся побороться за внятный ответ. И сам уже подготовился шантажировать, что лягу и палец о палец не ударю, пока мне всё не расскажут. Да, мне отвесят тумаков, но я добьюсь своего.

Но она взглянула мне в глаза, после спокойно промокнула губы салфеткой (которую мне потом стирать), и ответила:

— Научись читать так, чтобы смог понять и впитать смысл прочтённого, и ответ будет перед тобой.

— Но я умею читать.

— Детские сказки, — невозмутимо ответила она. — Этого мало. Ты должен приемлемо говорить и приемлемо читать.

И всё, на этом её разговор закончился. Как… содержательно…

С другой стороны, я понял, на что надо делать упор, чтобы понять, чего она добивается. Это был, наверное, единственный более-менее разговор между нами за эти три месяца, и это будет единственный разговор на последующие три, не считая её уроков по языку и приказов на площадке, когда она учила меня основам.

Так я в сумме прожил здесь шесть месяцев, только и делая, что занимаясь. И, честно признаться, я стал от этого уставать. Однообразие убивало, я не видел ничего, кроме тренировок, и скоро делал всё как робот.

Единственным развлечением были уроки языка, где я тренировался разговаривать и читать. Писать меня не учили, видимо, считая, что хватит и чтения. На этих уроках, разминая язык и пополняя словарный запас, я мог поднимать разные темы, которые не выходили за границы урока. Например, когда я спросил:

— А у тебя мужчина-то был хоть раз?

Получил невозмутимый ответ:

— Сегодня занимаешься на площадке без обеда и ужина за вопрос. Завтра занимаешься на площадке без ужина за непочтительное обращение.

Вот так.

Но иногда я узнавал и полезные вещи.

— Получается, это страна называется…

— Империя Дасенлин.

— Дасенлин… — повторил я, разглядывая небольшую карту. — Дасенлин окружён с одной стороны горами, с другой бескрайним морем… А этот лес, рядом с морем? — ткнул я в карту.

— Демонический лес. Демонические животные встречаются в двух местах. Демонический лес и горная гряда Каркхру.

— И что в них особенного? Они типа бросаются всякими лучами?

И что странно, стоило мне затронуть тему про силу, про те же лучи счастья или то, как люди умудряются так двигаться, она нагло игнорировала это. Могла перевести тему, а могла молчать, будто ничего не слышит.