Терри Донован - Город кошек

Все это случилось столь быстро, и настолько не вязалось с идеальным планом Конана, что он не сразу сообразил, что план оказался вовсе не идеальным. И требовал немедленной и решительной доработки.

17

Увидев, что атаман ворвался в город, остальные казаки, не задаваясь слишком глубокими вопросами, повернули вспять, и, немного сторонясь страшно изукрашенных трупов, тоже въехали в город. То, что они обнаружили на площади за городскими воротами, им не понравилось гораздо сильнее, но обращаться в бегство показалось недостойным, поэтому они последовали примеру Оруза — вытащили сабли и бросились в бой.

Гигантская черная кошка, защищенная доспехами — не самая легкая из добыч. Честно говоря, шансов выйти живыми из схватки у казаков было немного. А шансов победить — ни единого. И они это понимали, однако были слишком гордыми, чтобы отступать.

Уши у гигантской кошки были прижаты, пасть с огромными клыками открыта, когти на лапах выпущены. Она медленно, крадучись, шла, чуть пригибаясь к земле, едва покачивая хвостом.

Потом вдруг сменила темп — и Оруз, который оказался ближайшим ее противником, не сразу заметил, что она оказалась на расстоянии удара. Это было непростительной оплошностью. Ибо он позволил кошке нанести первый удар. Большая лапа с длинными когтями мелькнула в воздухе, конь испуганно заржал и попытался уйти в сторону, отчаянно мотнув головой. Но кошка была быстрее. Четыре острых когтя разодрали шею коня, фонтаном брызнула кровь — животное захрапело, взбрыкнуло задними ногами, и повалилось.

Оруз едва успел соскочить, прежде чем конь упал, молотя воздух копытами. Кошка на мгновение отступила, затем снова приблизилась и нанесла еще один скорый и сильный удар.

Оруз уже стоял, широко расставив ноги, готовый сражаться. Он слегка покачивался, чтобы иметь возможность быстро передвинуться в удачную для боя позицию.

Он был готов ко всему. По крайней мере, ко всему тому, что знал. Но кошка не собиралась сражаться с казаком честными казачьими способами. Не то, что она презирала казачьи приемы ведения боя, она просто их не знала.

Оруз готов был сражаться, готов был с храбростью отдать свою жизнь, но обязательно прихватив чужую. Жизнь своего врага — неважна была ли эта тварь перед ним обыкновенным зверем или демоном из преисподней. Глаза его пылали гневом и отвагой. Он слегка сутулился, вперившись взглядом в холодные круглые глаза свирепой кошки. Она елозила по земле хвостом, поигрывая мышцами и скребя когтями, которые проделывали в земле глубокие борозды.

Потом она прыгнула. Оруз уклонился и взмахнул мечом, чтобы распороть наглой кошке морду, но меч его не встретил никакого сопротивления. Кошка зарычала и отпрыгнула в сторону, упав на спину. Оруз вдруг почувствовал какое-то неудобство, посмотрел вниз и заглянул вниз своего живота. То, что он там увидел, ему не понравилось, точнее, ему не понравилось уже то, что он заглянул внутрь — не следует человеку видеть то, что находится у него в животе.

— Так умри же и ты! — в отчаянии заорал и бросился за кошкой, выставив перед собой меч, но через несколько шагов запутался в собственных кишках, некстати вылезших наружу, и упал лицом вниз.

Ноги его задергались, он пробормотал еще что-то и затих.

Гигантская кошка положила лапу ему на голову и одним движением сорвала скальп. Оруз снова дернулся — теперь в последний раз.

Все произошло так быстро, что другие казаки не успели прийти на помощь атаману. Они все еще с боевыми воплями скакали к месту битвы, когда все было кончено. Юлма отстал от остальных, заинтересовавшись золотым браслетом на одном из страшных трупов. Он опустил саблю, собираясь отрезать трупу руку и забрать украшение — все равно мертвецу оно ни к чему, но намерению не суждено было осуществиться.

Гигантская кошка бросилась прочь от плотной толпы казаков, обогнула их и направилась к воротам. Юлма услышал изменившиеся крики товарищей, и поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть несущегося на него зверя. Раздумывать было некогда. Учитывая, как ловко расправилась кошка с конем Оруза, лучше было биться пешим. Юлма соскочил с коня, хлопнул его по крупу, отсылая, и встал для битвы, как можно крепче перехватив саблю.

Кошка замедлила бег, и последние шаги подкрадывалась, прижавшись к земле, как самая обыкновенная кошка подкрадывается к птице.

Глядя в желтые глаза, Юлма вдруг понял, что не в силах пошевелиться. Словно жуткая магия сковала его по рукам и ногам, превратила мышцы в камень и стянула мозг железным обручем. Он не мог даже закричать. Хотя закричать ему очень хотелось. Перед ним был не иначе, как демон. Эта дьявольская кошка не могла быть просто зверем.

В глазах жуткого создания не было ярости, не было вообще никаких эмоций. И это было страшнее всего. Время словно растянулась. Мгновения стали длинными и томительными, как текущий мед.

Кошка шла на казака, не торопясь, словно не собиралась убивать его. У Юлмы даже мелькнула шальная мысль, что это и вправду так. Но всего лишь на мгновение, а потом Юлма понял, что к нему идет смерть. Если бы это было простое животное, то оно могло бы пройти мимо неподвижного казака, ибо не сочло бы его добычей: большие кошки реагируют только на движущуюся жертву. Но эта тварь являлась не только зверем.

Юлма очнулся, когда кошка была уже в трех шагах от него.

Он завопил и прыгнул на дьявольскую тварь так быстро, что кошка от неожиданности присела на задних лапах. Юлма перелетел через нее, извернулся и схватил за хвост.

В этот момент в городских воротах появился Конан. Большую часть регалий посла кошачьего города Конан успел потерять. На нем больше не было тигриной шапки с павлиньими перьями и красной накидки тоже. А тяжелое ожерелье он как раз снимал с себя, когда вбегал в ворота.

Схваченная за хвост кошка в первый миг дернулась с жутким воем вперед, и Юлма упал. Но хвост не отпустил. Кошка попыталась развернуться и достать казака передними лапами, но он оказался не менее проворным. Ужас придал ему почти нечеловеческую ловкость и силу.

И он был так занят, что не заметил, как вокруг него начали вставать мертвецы. С черными пятнами, с кожей, свисающей лохмотьями, со страшными глубокими ранами, в которых чернел отвратительный гной!

Зато остальные казаки пришли от увиденного в неописуемый ужас. Они ударились в панику, совершенно неподобающую сынам вольных степей, но ничего поделать с собой не могли. Живых они не боялись. Но мертвецов, особенно умерших от болезней, страшились не меньше, чем малые дети. Они почувствовали себя в ловушке, словно их заперли в склепе с гниющими трупами, которые вдруг ожили и собирались сожрать казаков живьем! И нужно было бежать. Прочь из города! В спасительную пустыню, маячившую барханами сквозь проем ворот.