Новый мир - Эмили Ли

и… злость… Да, Верховная жрица злилась… В поисках причины Мориан скользнул взглядом на стоящего рядом с ней человека. Тот не сводил восхищенных глаз с… рыжей ведьмы. Брови эльфа в удивлении поползли вверх. Жена Магистра, этот маг и Верховная жрица… Как интересно. И проблематично. Он поспешил отвернуться. Что бы ни происходило, нельзя касаться тех, кто у власти. Всегда потом страдают те, кто ниже.

Мориан вернулся в дом, собираясь неторопливо позавтракать, да там и теплее. Ненамного, но всё же. Хорошо б ещё маг снова в дом огня запустил, но привлекать к себе внимание просьбой не рискнул. Пусть там все хоть сгинут. Лишь бы тот здоровяк, Чонсок, остался. Правитель Лим обещал ему кров и защиту в городе людей. И тут же губы скривились, словно Мориан только что съел очень кислую ягоду. Город людей… Как же так получилось в его жизни, что придется жить среди них? И почему Кларис? Он ведь столько раз говорил себе, что в ней ничего такого нет, что она обычная женщина, и каждый раз был не в силах держаться от неё подальше. Как заколдованный возвращался к стенам проклятого города, чтобы увидеть её. А когда впервые коснулся её губ, то пропал окончательно.

Он в раздражении убрал то, что уже успел достать себе на завтрак. Аппетит окончательно пропал. Сначала Магистр, теперь вот Кларис. При мысли об этой изимке у него всегда так. Он ненавидел её, но не мог отказаться. И, наверное, любил. Иначе, как можно было ещё назвать свою странную зависимость от нее?

Веселье за пределами дома стихло, и Мориан снова достал еду. Хочешь-не хочешь, а скоро снова в путь…

* * *

Исалиэль старательно гнала от себя чувство вины, но то раз от раза возвращалось. Она понимала: оно ненастоящее, навязанное остальными, — но справиться с ним окончательно всё же не могла. Всеобщее осуждение, которое витало последние несколько дней пути, порождало вопросы, заставляя сомневаться. Неужели она поступила неправильно? А как тогда было правильно? Надо было перечить матери? Предупредить Фенриса и предать свой народ? Оставить угрозу, способную уничтожить всех эльфов, в темной ведьме? Исалиэль решительно сжала в кулаках ткань платья. Нет. Они с матерью правильно поступили. Если Магистр не может защитить свой народ, то это сделает она.

Исалиэль плелась в конце отряда. Хоть все вещи нес на себе Дарий, идти было всё равно безумно тяжело. Сапоги утопали в снегу и периодически разъезжались на скрытых неровностях. Низ платья намок и оттягивал ткань к земле, затруднял движения, путаясь в ногах. Волосы утратили шелковистость и невкусно пахли землей, пылью и сыростью — последствия ночевок в грязных, затхлых землянках. Нежная кожа на ступнях покрылась мозолями и саднила по ночам, а днем всё время покалывала от мороза.

Несмотря на всё это, Исалиэль старалась не отставать и не жаловаться. Она не просила остановиться и отдохнуть. Не хотела ещё больше всех раздражать. Она уговаривала себя потерпеть, убеждала, что скоро всё закончится, но… как же она устала. Морально и физически. Она хотела принять ванну, хотела сменить одежду, хотела отведать горячей пищи, хотела посидеть в саду и почитать книгу.

Исалиэль споткнулась обо что-то сокрытое в рыхлом снегу, и пальцам на ногах стало нестерпимо больно. Из глаз брызнули слезы. Она прижала ладонь ко рту, чтобы сдержать рыдания, которые давно уже просились на волю. Её спутники бодро шли вперед и несли свои тяжелые сумки, так и не заметив, что она отстала и стоит одна.

Желание вернуться в Дэйлор предательски вторглось в сознание, там и осталось. Зачем она вообще отправилась с ними? К чужим. К врагам, хоть и бывшим. Вслед за мужчиной, который осудил её, так же как и остальные, который всё ещё питает чувства к другой. Она же не слепая, видит, какие он порой бросает взгляды на ведьму.

Понимание, что она лишняя и не должна быть здесь, накрыло. Исалиэль опустилась на землю и закрыла лицо руками. Вспомнилась мама: она бы обняла её, выслушала, пожалела, успокоила, сказала, как правильно, как нужно поступить, как нужно себя вести. Она спрятала бы и укрыла от всех разочарований.

Исалиэль услышала шаги, но рук от лица убирать не стала: не хотела прочитать в его глазах осуждение и боялась увидеть там безразличие.

— Лиэль, ты чего?

Она покачала головой, не в силах посмотреть на него и хоть что-то ответить. Иначе заплачет, и это будет выглядеть слишком жалко.

Дарий присел рядом и сам отвел её руки, а затем приподнял её голову за подбородок, заставляя посмотреть на него.

— Что случилось?

— Я… всем мешаю, задерживаю, и… меня все ненавидят… — тихо проговорила она, отворачиваясь и смотря куда угодно, лишь бы не на него.

— Ты не мешаешь мне, — ответил он с теплой улыбкой, — и я тебя не ненавижу.

— Остальные…

— Какое тебе дело до остальных? — мягко перебил он, снова касаясь её лица, чтобы она посмотрела на него. — Ты со мной. Это главное. Остальные могут катиться к черту.

Она невольно хлюпнула носом и тут же стыдливо спрятала лицо. Он и так видит её такой… грязной, уставшей, некрасивой… а ещё и слезы…

— Лиэль, — ласково позвал он, — пойдем, нам нельзя отставать от остальных. Нас с тобой вряд ли ждать будут.

Он помог ей подняться, а потом стал поднимать оставленные на снегу сумки.

— Слушай, ты уверена, что нам всё это нужно? — решился спросить он, устраивая у себя на плечах горы вещей. — Может, что-то можно оставить? — В глазах Исалиэль промелькнул испуг, и Дарий добродушно рассмеялся, понимая, что в сумках лежат только вещи крайней необходимости. — Ладно, идем.

Исалиэль предприняла попытку идти, но платье окончательно намокло, пропитавшись рыхлым снегом. Раздраженный выдох невольно вырвался из груди, а глаза снова стало печь от желания заплакать.

Дарий обернулся и сразу понял, в чем дело. Он снова снял с себя сумки, подошел к эльфийке, выхватил кинжал и принялся отрезать у платья снизу довольно широкую полосу. Когда Исалиэль отошла от замешательства, то схватила его руку и воскликнула:

— Что ты делаешь?!

— Так тебе будет легче идти, — невозмутимо ответил он, освобождая свою руку от её хватки, и опять наклонился, собираясь продолжить.

— Дарий, нет! Ты и так испортил платье! — Она стала сопротивляться и даже отбежала от него в сторону.

— Не глупи, — наигранно строго посмотрел на неё Дарий. — Мы отрежем только совсем немного.

— Нет! — упрямо возразила она и сокрушенно выдохнула, осматривая масштаб бедствия и надеясь, что в городе людей найдутся мастерицы, которые смогут исправить это