Память душ - Дженн Лайонс

Тераэт сглотнул комок, застрявший в горле, и кивнул. Таэна вновь взмахнула рукой и открыла вторые врата рядом с первыми.

– Я пойду с тобой, – предложила Джанель, подойдя ко мне.

– Нет. – Я взял ее за руки. – Нет. Если Тераэт остается, нужен кто-то, кто убережет его от опасностей. Защити его, пожалуйста.

Джанель прищурилась.

– Мне не следовало рассказывать тебе, что представляет собой идорра.

Я почти улыбнулся:

– Это правда.

Она крепко обняла меня и поцеловала:

– Будь осторожен, Мартышка.

Я пропустил прозвище мимо ушей. Бороться с этим было бесполезно.

– Ты что, шутишь? Мы с Турвишаром собираемся развлечься в баре. Самое плохое, что может случиться, – это если кто-нибудь попытается затеять драку с Шариком, и он превратит его в лягушку.

– Шариком? – Турвишар прищурился.

– Раз уж меня называют Мартышкой, я не желаю слышать от тебя ни слова.

Я отступил назад и повернулся к Тераэту.

Мы уставились друг на друга.

– Удачи, – сказал Тераэт.

Я понятия не имел, что ответить. Точнее, нет, не так. Я хотел сказать так много, что не знал, с чего начать. Я хотел сказать ему, что никогда бы не попросил его убить меня, если бы безоговорочно не доверял ему. Я хотел сказать ему, что он заслуживает того, чтобы жить в мире, где он не будет всего лишь любимым клинком своей матери. Я хотел сказать ему, что вернусь, что сам Ад не сможет удержать меня далеко от него, что мы с Турвишаром найдем способ все исправить.

Я хотел сказать ему, что последний поцелуй был потрясающим.

Тераэт кивнул в ответ на мою реакцию – точнее, на ее отсутствие – и отвернулся.

– Точно, – прошептал я. – И тебе тоже.

Я глубоко вздохнул и подошел к матери. Хаэриэль сидела, подогнув под себя ноги и закутавшись в изодранные остатки своего достоинства. Если бы не дорожки слез на ее щеках, я бы никогда не догадался, что она только что пережила душераздирающую трагедию, что всего несколько минут назад она стояла на коленях, плача и умоляя. Она выглядела спокойной, собранной и оцепеневшей.

Вот в кого я пошел.

Я сжал ее ладони:

– Ты получишь его обратно. Я тебя знаю. Нет никого упрямее тебя.

Она кивнула и сжала мне руки в ответ.

– Мы скоро воссоединимся. – Взгляд Хаэриэль на мгновение метнулся к Доку. Она хотела сказать что-то еще, но промолчала. Вместо этого она вскинула подбородок и сказала: – Пожалуйста, найди способ исправить все это.

Я изо всех сил изобразил улыбку.

– Поверь мне, если есть способ все исправить, я его найду. – Ну, или, если быть откровенным, Турвишар найдет его. Но я изо всех сил буду прикрывать ему спину, пока он будет его искать. Я поцеловал мать в щеку. – Помни, что я говорил о Коготь. И берегись своего брата. Он следит за тобой.

– Нисколько не сомневаюсь. – Мама погладила меня по волосам, отвела руку в сторону. – Позаботься о моем сыне, – сказала она Турвишару.

Волшебник Де Лор торжественно кивнул.

– Конечно, Ваше Величество. – Но, к моему удивлению, вслед за тем Турвишар повернулся к Доку: – У тебя есть кольцо людей Грифонов?

Я не скрывал своего удивления. Не было никакой возможности…

– Конечно, – признал Док[185]. – Ты знаешь, что это такое? У тебя оно есть?

Турвишар кивнул:

– Да, я могу им воспользоваться. Если нам нужно связаться с тобой, я воспользуюсь им.

Док кивнул:

– Тогда, пожалуй, я начну носить свое.

Турвишар махнул мне рукой:

– Пошли?

– Вперед.

Мы прошли через ворота в Кишна-Фарригу, и Таэна закрыла портал за нами.

Часть II. Ритуалы Тьмы

64. Снега Кишна-Фарриги

(Рассказ Кирина)

Я вышел через врата, созданные Таэной, на улицы Кишна-Фарриги и понял, что просчитался. На самом деле, просчетов было множество, но самый непосредственный из них был внутренним, личным и касался погоды.

Шел снег.

По столичным стандартам, температура в джунглях Манола заставляла воздух кипеть. Одежда, подаренная Долгариацем, была тонкой и рассчитанной на легкий ветерок. Даже кольчуга из шанаты была настолько легкой, что ее явно заколдовали, чтобы ее владелец не умер от теплового удара, прежде чем умрет от удара мечом.

Холод проскользнул сквозь нашу одежду, словно мы были одеты в дым. Я промерз снаружи так же, как внутри. Я целую вечность стоял неподвижно, чувствуя лишь удары собственного сердца. Я вспомнил тело моего отца, крики моей матери, черные пятна пепла, отслаивающиеся, когда я уничтожал Роламара. Выражение лиц всех присутствующих, когда они поняли… Ну, я не уверен, что именно. По крайней мере, мои добрые намерения не имели тогда смысла. Если связь между Вол-Каротом и мной крепнет, а, похоже, так и есть, то скоро я стану опасен для всех вокруг. Всех вокруг меня. Освобожденный Вол-Карот затмил солнце… А что случится теперь? Будет ли Вол-Карот медленно овладевать мной? Неужели вся эта сила, слишком огромная для моего тела, поглотит и уничтожит меня? Стану ли я вторым Вол-Каротом и их отныне будет двое?[186] Я не мог сказать, отчего бежали мурашки по моей коже: от холода или от ужаса. Все, чего я боялся больше всего на свете, сгустилось в одну острую иглу возможностей.

Турвишар взял меня за руку.

– Сюда. Подожди внутри, а я вернусь в Шадраг-Гор и принесу нам что-нибудь более подходящее для такой погоды.

– Хорошо, – с трудом выдавил я. – Разумеется.

Я знал множество заклинаний, защищающих меня от жары и огня, и ни одного, способного защитить меня от холода. Снег падал, застывая на моих ресницах, собираясь покрывалом на моих плечах. И пусть холод благословенно скрывал запах мусора и выпотрошенной рыбы из гавани, я бы предпочел, чтобы эта вонь, атаковавшая мое обоняние, сохранилась. Вместо этого в воздухе пахло солью, древесным дымом и льдом, холод обжигал ноздри.

Я никогда раньше не видел снега, даже в Джорате; я просто прятался от него в жаркой таверне под землей, слушая, как Джанель и ее совсем не заслуживающий доверия наперсник Коун убеждают меня помочь им убить дракона[187]. Снег был весьма красив, но и жутко неудобен.

Я решил, что мне он не нравится.

Я не видел, как Турвишар создает врата обратно в Шадраг-Гор. Я… отвлекся.

Рассеянно, словно размышляя сквозь туман, я задался вопросом, был ли снег здесь по погоде или нас и тут опередила Эйанаррик. Но все были