Жрец со щитом – царь на щите - Эра Думер

приучился к аскетизму, – но супруга успокаивала его поглаживанием ладони, да и принимающая сторона была гостеприимна и радушна. В конце концов Нума расслабился. Когда наступила пауза, он поднял серебряный кубок и обратился к собравшимся:

– Примите же в дар рукописи, которые я сочинял последние годы. Хочу подарить их великолепной Карфагенской библиотеке, чтобы уважаемые сенаторы, – он кивнул с кубком в сторону Астарбел и остальных, – и их потомки могли и дальше изучать латынь, а также наше духовенство и премудрости.

Эгерия улыбнулась со странным блеском в глазах.

Когда все напились, она незаметно встала и вышла из зала. Хитрая нимфа сумела уговорить стражников показать ей библиотеку, чтобы она положила книгу, которую забыла отдать.

– Я зачиталась, – со скромной улыбкой промолвила Эгерия, комкая фальшивый свиток, – и совершенно позабыла, что рукописи уже отнесли.

Это сработало – царица была кротка, чем привлекала стражей, привыкших к необузданным и деловитым южанкам.

Не издавая лишних звуков, Эгерия вошла в библиотеку. На лик Медузы она даже не обратила внимания. Ей открыли специальную комнату, в которой поддерживалась низкая температура.

– Госпожа, рукописи Нумы Помпилия уже хранятся в десятом отсеке, – сообщил стражник, показывая на высокую полку, помеченную цифрой. Он протянул руку. – Позвольте мне доложить недостающий свиток.

Так подделанный рецепт по передаче тела избранного человека богу Аиону, написанный Эгерией, которая сымитировала почерк Нумы, затерялся среди оригинальных письмен.

Закрылся бутон шестой венериной мухоловки.

Седьмая венерина мухоловка. Рим

Плотий знал, что ночью все кошки серы. Под покровом тьмы в обличье Призрака лекарь пробирался по городу, переполненному сатирами. Лесные духи, обращённые Пиком в иллирийских пиратов, вооружённые до зубов, прочёсывали Рим в поисках поджигателя, о котором побеспокоились Ливий и Луциан.

Мантия струилась чёрной рекой по ступеням, ведущим на Капитолийский холм, пока Плотий восходил по ней. Он обвивал рукою глиняный сосуд, в котором нёс питательный настой для госпожи.

Эгерия скрывалась в храме Юпитера Капитолийского. Минуя колонны из пористого туфа, подпиравшие фронтон с резным барельефом, Плотий проскочил внутрь, оставшись незамеченным.

Эгерия облокотилась о ступню Юпитера, восседавшего на троне с молнией и скипетром в руке. Она окатила Плотия проницательным взором и спросила:

– Плиниевы слуги не заметили тебя?

– Нет, моя госпожа. Вашу пропажу они также не обнаружили.

Плотий снял маску и опустился на одно колено, протягивая сосуд. Эгерия приняла его, слегка коснувшись его руки. Сняв крышку, вдохнула цветочно-ягодный аромат.

– Ты холодный, – сказала она меж делом. – В дорогу возьми побольше эликсира восстановления, иначе не успеешь довести дело до конца.

Эгерия глянула на лысую макушку, окружённую седыми волосами. Ей стал противен мёртвый старик, как и сама старость, поэтому она приказала ему встать.

Плотий поднялся и ответил едва слышно, чтобы снаружи не услыхали:

– Это последняя венерина мухоловка, моя царица. Моё нутро противится тому, что творят руки под твоей властью. Я хочу умереть.

Эгерия холодно улыбнулась:

– Разумеется. Ты любил Туциев, Корнелиев… Тебе, наверное, претит заниматься подобным.

– Мне больно, госпожа.

– Выпей эликсир перед отъездом. Мрачная дума отпустит тебя.

Плотий не поднимал головы. Той ночью он раздражал Эгерию больше обычного: он походил на прежнего себя – просветлённые печальные очи под седыми бровями, кроткий и обволакивающий голос. Говорят, Плотий не мог иметь детей, но заботился о чужих, как о родных.

Эгерия подавила усмешку. Ей захотелось развлечь себя и подавить тревогу перед возвращением вместилища для Аиона, поэтому она поиздевалась над Плотием:

– Тебе понравится последнее задание, дружок. Ты же любишь детей?

Последними жертвами кровожадного цветка стали два невинных младенца. Плотий не мог противиться воле Эгерии, что подняла его из могилы и привязала к себе посредством мощных зелий. Он получил яды во владение, вынужденно втёрся в доверие к карфагенским богачам и ухаживал за новорождёнными.

Вместе с тем травил их малыми дозами яда под видом благовония. Взрослого отрава бы не убила, но для дитя были смертельны.

Одновременно, по наказу повелительницы, Плотий связался с василиском в облике ливийского слуги Амзира. Злой гений Эгерии подстраховался с обеих сторон: монстру надлежало убить Ливия Туция, а стриксу – погибнуть от рук Луциана, который решит, будто он повинен в смерти карфагенских младенцев.

Эгерия не могла предвидеть, что Ливий живуч и умён и смог не только спастись благодаря Плинию, но и отговорить названого брата от убийства стрикса.

Плотий сотворил страшные преступления и отказался подпитывать себя. У царей и цариц длинные руки, но Эгерия не дотянулась, и он наконец сбросил оковы жуткой оболочки Призрака.

Ядро последней, седьмой мухоловки заключалось в спасении самого Аиона. Два младенца взамен на бога-химеру. Тайное пророчество о смерти Аиона хранилось Эгерией за семью печатями.

Но и Луциан, и Ливий поняли, что Эгерия, растворившись в тщеславном сиянии своего гения, выдала владыку с потрохами.

690 г. до н. э., Регия

– На заре существования Рим должен продолжать воинствующие настроения Ромула, который решился на братоубийство, но отрицать противоестественное царской натуре мягкосердие Нумы, что останавливает войны. – Говоря об этом, Эгерия позабыла о приличиях и подняла очи на Аиона: они блестели мутным мерцанием, пока её улыбка выстраивалась в частокол мелких острых зубов, как у монстра. – Под моей бессменной властью столица расцветёт – мы войдём в вечную эпоху Римской Империи. А поклоняться рабы будут одному-единственному богу…

– Мне. – Аион клокочуще засмеялся.

Я бы обхватил голову, да были скованы руки. Кровь потекла по артериям густой лавой – у меня не хватало сил правильно дышать, я хрипел от ненависти к той, кого не мог назвать нимфой или царицей. Нет, она была самым настоящим хищным растением, которое без разбору жрало всё, что попадало в её ловушку.

– Ты убила кормилицу… – сказал я сорванным голосом. – Убила Антония Туция Квинта. Использовала мёртвого Плотия в своей грязной игре. Крутила царём Нумой. Стравила Кирку с Плинием. Стравила нас с Ливием. – Дыхание сбилось от богоподобной ярости. Я посмотрел из-под бровей на Эгерию, которую мог видеть очами, принадлежащими по её прихоти Аиону. – И всё ради тщеславия. Ты должна сдохнуть, беспринципная мразь!

Эгерия издала хрип. Её очи распахнулись, она медленно опустила взор. Бог предусмотрительно отошёл, и я увидел огромное изогнутое лезвие из чёрного обсидиана. Эгерия что-то пыталась сказать, но её уста беззвучно шептали, пока из глаз текли кровавые слёзы.

– Ты сломал ценную пешку… – В голосе Аиона не прозвучало ни крупицы сожалений.

Эгерию отбросили, как ножны с меча. Когда я увидел лик цареубийцы, у меня похолодело в животе и почернело в глазах. Я испугался, как никогда в жизни.

– …Сатурн, – завершил приветствие Аион.

Ливий в маске Вызванного Солнца опирался на древко огромной косы; её лезвие чернело над головой второго