Дети мертвой звезды - Алекс Джун

родителей Яги – на удивление, с ними было всё хорошо. Без своей дочери они стали на диво самостоятельными и даже позволили отыскать у них дома мои записи. Я вложила их в дневник Тени вместе с записульками Врача. После того как он остался с Ягой в госпитале, я встречала его лишь раз. К тому времени он был уже стар, но всё так же молчалив и нелюдим. Я могу лишь гадать, чем именно он занимался. На вопрос о Яге он ответил лишь, что она прожила хорошую жизнь, помогая людям, и предпочла нас забыть. Я не знаю, как Врач нас нашёл. Но в один из дней он просто появился на пороге мастерской Льда. Врач был похож на бродягу; впрочем, в этом не было ничего нового. Мы еле уговорили его присесть и поесть супа. Его руки тряслись, а из глаз текли слёзы. Он сунул мне свои записки и с трудом проговорил: «Вина моя велика. Я пытался повторить, создать эликсир вечной жизни, но породил лишь смерть. Та страшная болезнь, что скоро пожрёт род людской, есть кара за мою самоуверенность». Мы со Льдом попытались его приободрить, ведь благодаря его лекарству до сих пор были чудо как хороши. Но Врач лишь с грустью на меня посмотрел и сказал: «Для вас я не создал рая. Лишь ад. Эксперименты мои породили болезнь». И так же тихо ушёл. Конечно, мы со Льдом пытались его остановить, просили пожить с нами, но Врач снова замкнулся в себе, и мы его отпустили.

Но было бы безумным утверждать, что хаос в мир внёс один лишь Врач. Шутка в том, что чем дольше ты живёшь, тем больше ошибок совершаешь. Особенно если занимаешься наукой. Не уверена, что к всемирному сбою машин именно Лёд приложил руку, но я не удивлюсь, узнав, что он своими экспериментами внёс определённую лепту, тем более с такой помощницей, как я. Наша мощная электромагнитная вспышка вполне могла стать причиной мирового блэкаута.

Да ещё где-то по свету бродил бессмертный Тень. Я не сомневалась, что он жив, и каждый день жадно просматривала новости, выискивая заголовки о парне, скупающем книги, а также о призраках в библиотеках и прочих случаях, которые хоть как-то могли навести на его след.

Но Тень был верен своему имени и слишком хорошо прятался.

Примечание библиотекаря: «Воспоминания Анечки. Запись пятнадцатая» – это последний лист, который мне передала незнакомка.

Я решил, что имею полное право записать то, как ко мне попали эти записи и что было после, чтобы у читателя сложилась полная картина событий.

В тот день я заканчивал наводить порядок в библиотеке. Какой-то сумасшедший превратил её в склеп, а все книги поставил сообразно своему безумию, а не алфавиту. Много месяцев у меня ушло, чтобы захоронить останки на заднем дворе библиотеки и рассортировать издания. Сюда же я добавил и свою коллекцию – книги, которые я собирал долгие годы, странствуя по свету. Наводить порядок мне активно помогали люди, живущие в библиотеке. А также девушка по имени Леся, выращивающая овощи на крыше своего дома. С её помощью я разбил небольшой огородик на верхнем этаже, где крыша совсем прохудилась и её не спасали даже кое-как прибитые доски.

Я как раз возвращался к себе после того, как всё утро подвязывал помидоры, и вдруг мне дорогу преградила рыжеволосая девушка. Она странно смотрела на меня, как будто хотела обнять и ударить одновременно.

– Вам чем-то помочь? – спросил я, натягивая капюшон на лицо. – Я здешний библиотекарь.

Незнакомка закрыла глаза и очень театрально сделала пару глубоких вдохов, изображая попытку успокоиться. Я решил, что разумнее промолчать.

– Если ты библиотекарь, то тебя заинтересуют эти записи. Прочитав их, можно разгадать занятную загадку. – Она сунула мне в руки папку с листами и двумя потрёпанными тетрадями. – Ну а пока я поживу у тебя. И почему здесь ужасный холод? Я знала парня, похожего на тебя, только поприятнее. Он тоже любил холодищу и книги.

Всю следующую неделю я читал, а потом приводил в порядок записи, а заодно и собственные мысли. Временами рыжеволосая девушка пыталась мне мешать, но я знал потайные местечки в библиотеке, где легко было от неё спрятаться.

Когда всё было готово, я отыскал её в теплице. Девушка методично надкусывала все мои помидоры, выращенные с таким трудом. Увидев меня, она заявила:

– Подобную месть я придумала для другого поганца, но и для тебя сойдёт. Я думала сперва надкусать книги, но помидоры всё же вкуснее.

– Я привёл в порядок записи. Вы сами это написали? У вас хорошая фантазия, – проговорил я, размышляя над тем, как лучше спугнуть эту сумасшедшую с моих грядок. Не гоняться же за ней с граблями?

– Ты, вероятно, упал и ударился головой? Или реально меня не помнишь? Но тебя не смущает, что ты живёшь столько лет и всё ещё молод?

Я понял, что притворяться дальше нет смысла, и выпустил на волю всё то, что старательно прятал даже от самого себя долгие годы – воспоминания, а главное – эмоции.

– Если бы не эти записи, то я бы навсегда похоронил вас в своей памяти. Зачем ты нашла меня, когда я наконец тебя забыл? – спросил я, срывая надкусанный помидор. – Может быть, тебе надоел Лёд, с ним что-то случилось?

– Нет, он в порядке. Как, впрочем, и ты. – Эй снова сделала глубокий вдох.

Я много раз представлял нашу встречу и думал, что сойду с ума. Но вопреки всему я был спокоен. Даже чересчур. Я твердил себе, что мы давно стали чужими, ведь провели вместе гораздо меньше времени, чем были порознь.

– Может, теперь ты решилась попробовать разделить со мной жизнь? – спросил я, и мой голос предательски сорвался.

Я никогда не умел врать.

Но Эй лишь засмеялась и ответила, что даже вечность не поможет ей определиться, и виновата не она, а жестокий мир, порождающий такое количество привлекательных мужчин, и природа, создавшее её сердце большим, а ум маленьким.

Годы совсем не изменили Эй. Да и меня тоже. Я понял, что сейчас нужно бежать, иначе мной снова завладеет это рыжее наваждение.

– Снова сбежишь? – Она прищурилась, хватая меня за жёлудь, который давно служил мне пуговицей. – Бросишь свои книги?

– Да дело не в книгах, – прошептал я, в ужасе от того, что она буквально читает мои мысли.

– А в чём же?

– В эмоциях. Книгу я всегда могу закрыть и отложить. А потом к ней вернуться. Но как быть с тобой?

– Ладно.