Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция (СИ) - Герберт Фрэнк Патрик

— Возьмите себя в руки, — крикнул Мак-Кей.

Он откашлялся. Странные эмоции бушевали в его душе. Они, словно клочки некогда единого целого, взаимопроникающие в беспорядочном кружении, причудливым образом организовывались в новом сочетании. Действие пилюль ярости потонуло в этом хаосе.

Изображение в овале медленно поблекло. Каскад эмоций иссяк.

Фурунео шумно вздохнул.

— Фанни Мей, — поколебавшись, начал Мак-Кей. — Что было…

— Я на службе у Млисс Эбнис, — ответил калебан.

Мак-Кей молча взглянул на Фурунео и на то место, где они забрались в шар. От овального отверстия не осталось никакого следа. Жара в помещении была невыносимой. Он опять взглянул на калебана. В «половнике» все еще что-то мерцало, но глаза были не в состоянии различить ничего конкретного.

— Он задал вопрос? — спросил Фурунео.

— Да помолчите хоть минуту, — прошипел Мак-Кей. — Мне необходимо подумать.

Секунды шли. Фурунео чувствовал, как пот тек по его шее и сбегал за воротник. В уголках рта был соленый привкус.

Мак-Кей уставился на гигантский «половник». Калебан, которого наняла Эбнис! Потребовалось некоторое время, чтобы эмоции утихли настолько, чтобы он мог взвесить все шансы, которые давало это открытие. Наконец он спросил:

— Фанни Мей, где Млисс Эбнис?

— Передача координат не разрешена, — ответил калебан.

— Она на этой планете?

— Разнообразные связи, — сказал калебан.

— У меня сложилось впечатление, что вы говорите на разных языках, — сказал Фурунео.

— Из всего, о чем я слышал и что читал, это была самая большая проблема, — сказал Мак-Кей. — Коммуникативные затруднения.

Фурунео вытер пот с лица.

— Вы хотите переговорить с Эбнис? — спросил он.

— Не будьте наивным, — ответил Мак-Кей. — Это первое, что я хочу сделать.

— И?

— Или тапризиоты говорят правду и мы не сможем установить контакт с калебаном, или Эбнис как-то купила их. Но какая разница? Предположим, я продолжу разговор. Но как узнать у него, где она находится?

— А как она смогла подкупить тапризиотов?

— Откуда я знаю? Как ей удалось купить калебана?

— В обмен на нечто ценное, — сказал калебан.

— Эбнис предложила вам что-то ценное? — попытался уточнить Мак-Кей.

— Я не могу выдать никаких решений, — ответил калебан. — Об Эбнис нельзя судить как о дружелюбной, миловидной и любезной.

— Это ваше мнение? — спросил Мак-Кей.

— Равным ей разумным существам запрещено бичевать другие разумные существа, — ответил калебан. — Млисс Эбнис стегает меня бичом.

— Почему вы не откажетесь? Просто не откажетесь? — спросил Мак-Кей.

— Обязательство по договору, — ответил калебан.

— Обязательство по договору, — пробурчал Мак-Кей. Он взглянул на Фурунео, но тот пожал плечами.

— Спросите, где находится стегающий бичом, — предложил Фурунео.

— Стегающий бичом приходит ко мне, — сказал калебан.

— Стегающий бичом причиняет вам боль? — спросил Мак-Кей.

— Объясните, что такое боль.

— Он причиняет вам неудобство, вызывает у вас чувство недомогания?

— Я вспомнил. Такое чувство объяснимо. Объяснения не касаются связей.

«Не касаются связей?» — думал Мак-Кей.

— Будете вы теперь, несмотря на все, избиты бичом? — спросил Мак-Кей.

— Есть ли у вас выбор?

— Выбор есть, — ответил калебан.

— Теперь… У вас снова будет свободный выбор, если вам еще раз придется принимать решение?

— Запутанные отношения, — сказал калебан. — Если иметь в виду повторение, то у меня нет своего мнения. Эбнис отправка паленку с бичом и бичевание состоится.

— Паленка! — в ужасе сказал Фурунео.

— Вы знаете, что это должно быть, — сказал Мак-Кей. — Кто еще возьмется за такую грязную работу? У такого существа должен быть минимум мозгов и крепкие мускулы.

— Но паленку! Мы не сможем его обнаружить?

— Где вы собираетесь искать одного паленку? — спросил Мак-Кей. Он снова повернулся к «половнику». — Как наблюдает Эбнис за бичеванием?

— Эбнис смотрит в мой дом.

Так как никакого другого ответа не последовало, Мак-Кей сказал:

— Я не понимаю. Что с этим делать?

— Это мой дом, — сказал калебан. — В моем доме есть прыжковая дверь. Эбнис устанавливает связи, за которые она заплатила.

— Эта Эбнис должна быть извращенной потаскухой, — проворчал Фурунео.

— То, что я вижу в психике Эбнис, — сказал калебан, — чрезвычайно запутано. Узлы и извилины странных расцветок, в них чрезвычайно трудно проникнуть с помощью моего внутреннего видения.

Мак-Кей сглотнул.

— Вы видите ее психику?

— Я вижу любую психику.

— Как… как это возможно? — спросил Мак-Кей.

— Я вглядываюсь в пространство между физической и психической сущностью вещей, — сказал калебан. — Так вашей терминологией объясняют это ваши собратья по виду.

— Ерунда, — сказал Мак-Кей.

— Она рассказывала мне о значении этого понятия, — сказал калебан.

— Почему вы приняли предложение Эбнис? — спросил Мак-Кей.

— Нет общих понятий для объяснения, — ответил калебан.

— Я должен найти Эбнис, — сказал Мак-Кей.

— Я предупреждаю, — сказал калебан, — я позволяю обхождение со своей персоной, которое другие могут воспринять как недружелюбное.

Мак-Кей поскреб затылок и подумал: как близко они смогли подойти к стадии полной коммуникабельности, намного ближе, чем кто-нибудь до них. Калебан охотно и открыто шел навстречу, и можно было спросить его об исчезновении других калебанов, смертельных случаях и сумасшествии, но Фурунео боялся возможных отрицательных последствий.

— Мы не можем продолжать, — сказал Фурунео. Жара и постоянное напряжение вызвали у него головную боль.

— Скажите, Фанни Мей, — спросил Мак-Кей, — есть ли у вас понятие «смерть»?

— Я понимаю, что такое смерть. Смерть — это полное исчезновение.

— Когда умираете вы, с вами вместе умирает множество других существ, — сказал Мак-Кей. — Это так?

— Все, кто пользуется прыжковой дверью. Все они погибнут.

— Все? — спросил Мак-Кей, шокированный этим ответом.

— Все в вашей… плоскости? Нет подходящего понятия.

Фурунео коснулся руки Мак-Кея.

— Когда умирает калебан, должны умереть все, кто пользовался прыжковыми дверьми? Вы так сказали?

— Так это звучит.

— Я не верю.

— Кажется, придется поверить.

— Но…

— Я спрашиваю себя, грозит ли Фанни Мей опасность скорой смерти? — задумчиво пробормотал Мак-Кей.

— Да, это хороший вопрос, — с энтузиазмом подхватил Фурунео. — Это мы должны выяснить.

— Скажите, Фанни Мей, — произнес Мак-Кей. — Имеется ли непосредственная опасность вашего окончательного исчезновения?

— Объясните более точно, — сказал калебан. — Когда?

— Сейчас, — сказал Мак-Кей. — Скоро, в ближайшее время.

— Концепция времени сложна, — ответил калебан. — Вы спрашиваете о персональных способностях, которые погашаются бичеванием?

— Это так, — сказал Мак-Кей. — И как много бичеваний вы уже перенесли?

— Объясните, что такое «перенести»?

— Как много бичеваний вы можете вынести, пока не погибнете? — спросил Мак-Кей, подавляя раздражение, усиливавшееся под действием пилюль гнева.

— Может быть, десять бичеваний, — ответил калебан. — Может быть, немного меньше, а может быть, и больше.

— И ваша смерть приведет к смерти всех? — спросил Мак-Кей в надежде, что он неправильно понял.

— Немного меньше, чем всех, — сказал калебан. — Другие калебаны узнают о наших затруднениях и отступят. Таким образом, они избегнут исчезновения.

— Как много калебанов осталось в нашей… плоскости? — спросил Мак-Кей.

— Только один, — ответил калебан.

— Только один, — пробормотал Мак-Кей. — Это чертовски тоненькая ниточка.

— Я не вижу, как смерть одного-единственного калебана может причинить такое опустошение, — сказал Фурунео.

— Объясняю через сравнение, — сказал калебан. — Ученые вашей формы жизни объясняют реакции в звездах особыми условиями. В таких условиях звездная масса оказывается в вечно взрывающемся состоянии. В таком состоянии материя звезды превращается в другую форму энергии. Все звездные взрывы, касающиеся материи, изменяются. Точно так же изменяются при окончательном исчезновении наших «я» все существа, связанные с прыжковыми дверьми.