Светлана Крушина - Золотой холм

И этим неприятности не исчерпывались. С началом религиозной смуты подняли голову почти истребленные было почитатели Безымянного, которые провозгласили скорое пробуждение Спящего бога и гибель Двенадцати, а это уже грозило кровавой резней. Правителям материковых королевств этого было не надобно. Никому не хотелось влезать в религиозные войны и терять своих подданных. Королю Уилларду крайне требовалась поддержка всех его советников, среди которых числился и тан — а тот, как известно, не желал покидать свой замок. К силе король, однако же, до поры, до времени, прибегать не хотел. Не брать же тальерский замок осадой? Только внутренних конфликтов Медее сейчас и не хватало. Впрочем, когда бешенство Уилларда достигнет нужной степени — тогда может случиться все что угодно… Но тан старался об это не думать.

Но и это было не все! На небе творилось неладное — если верить храмовникам, — но и на земле тоже. Стихии неожиданно пришли в неистовство: ураганы, наводнения и землетрясения — бедствия, о котором в западных королевствах и слыхом не слыхивали! — следовали одно за другим; к побережьям подкатывались громадные волны высотой в сто футов — как рассказывали уцелевшие очевидцы; Истрийский архипелаг разбушевавшаяся морская стихия вовсе грозилась затопить полностью. Конечно, все эти несчастья только подогревали вопли храмовников о конце света и битве Двенадцати с Безымянным.

Тальерский замок природные катаклизмы пока обходили стороной, но на душе у всех его обитателей все равно было неспокойно. Тану ежедневно докладывали, что Элейна по-прежнему бледнеет, худеет, плачет и временами начинает говорить странные вещи, будто грезит наяву. Случались даже дни, когда она никого не узнавала. Марика вместе с замковым лекарем принялись пичкать ее всяческими отварами и проводить над ней странные ритуалы, но здоровье девушки не улучшалось. Лекарь серьезно полагал, что Элейна тронулась рассудком, но тан яростно отмел его предположение и приказал вылечить дочь, чего бы это ни стоило. Марика, однако, молчала и никаких выводов о душевном состоянии Элейны не делала, и это немного утешало тана. Ведь Марика проводила с девушкой времени больше, чем кто бы то ни было, и лучше всех была осведомлена о ее состоянии.

С благородным таном Альбрехтом Алем творилось что-то неладное. Он был напряжен, физически напряжен, каждая его мышца закаменела, словно его подвесили на дыбе. Только слепой этого не заметил бы, а Арьель слепым не был. Лицо тана застыло надменной маской, но Арьель заглянул ему в глаза и отшатнулся — в их глубине скалил зубы гнев, полыхала злость. Чтобы не будить лиха, музыкант поклонился особенно низко и долго не поднимал головы.

Молчание затягивалось. Тан мерил его гневным взглядом и кривил губы, как будто все слова, что приходили ему на язык, отдавали горечью. Наконец, он заговорил, как бы пересиливая себя:

— Моя дочь вас искала. Я желаю знать, зачем. Отвечайте, Безымянный вас побери!

— Что? — изумился Арьель. Это была новость.

— Элейна вас искала! — громче повторил тан, и в голосе его прорвалась злость. — Чего она от вас хотела?

Арьель вскинул руки, защищаясь от этой злости.

— Вам лучше у нее спросить, господин тан! Я ничего не знаю! Клянусь, мы и словом с вашей дочерью не перемолвились!

— Я спрашивал у нее! Она твердит одно: "Черный маг послал меня! Нэль велел мне отыскать господина музыканта!"

— Нэль? — Арьель растерялся. — Но как… где он? где госпожа Элейна его видела?

— В видениях! — взорвался тан. — Он, видите ли, насылает на нее видения! Морок! Нэль довел ее до того, что она сбежала из дома, чтобы разыскать вас!

Арьель смотрел на бледного от бешенства тана, и ничего не понимал. Видения, Нэль, Элейна… Как вас это связано с ним?..

— Господин тан… — нерешительно проговорил он. — Господин тан… если бы вы объяснили по порядку, что произошло… Клянусь, я ничего понять не могу.

Тан посмотрел на него долгим взглядом и вдруг тяжело опустился в кресло, как будто ноги его больше не держали. Наклонился вперед, спрятал лицо в ладонях. Дышал он так тяжело и неровно, что если бы Арьель не видел его лица несколько секунд назад, непременно решил бы: тан едва сдерживает подступающие к горлу рыдания.

— Знаете, что, — сдавленно сказал тан, не отнимая рук от лица. — Пусть вам Элейна сама все объясняет. Я тоже ничего не понимаю.

Арьель не поверил глазам, когда увидел в комнате Элейны ведунью. Так и ахнул, столбом застыв на пороге:

— Марика! А ты тут откуда взялась?

— Да вот, господин тан пригласил погостить, — невозмутимо отозвалась та. В старом шерстяном платье она выглядела неуместно в богатой девичьей спальне, но ее это нисколько не смущало. — Заодно тебя поджидала.

Арьель только головой помотал — сюрприз за сюрпризом! — и перевел взгляд на Элейну. Она тихонько сидела в уголке, низко опустив голову, как будто не осмеливалась поднять глаза на гостя.

— Госпожа Элейна… — прошептал он, потрясенный.

Это была не та девушка, что запомнилась ему как самое прекрасное создание на всем свете. Элейна странно и страшно изменилась: побледневшая, похудевшая, она все еще была красива, но теперь в красоте ее проглядывало нечто призрачное и почти пугающее. Арьель подумал, что, если дотронуться сейчас до ее руки, она окажется холодной, как у мертвеца… Позабыв о присутствии тана, он на негнущихся ногах пересек комнату и опустился перед девушкой на колени. Заглянул снизу вверх в глаза:

— Госпожа Элейна! Вы хотели меня видеть? Вот я, перед вами…

— Слишком поздно… — едва шевеля губами, ответила Элейна. — Поздно…

Она закрыла ладонями лицо и заплакала.

Арьель окончательно растерялся. Он позабыл обо всем и видел только слезы самой прелестной девушки на свете. Это было выше его сил. Не думая о том, что скажет и сделает господин тан, Арьель нежно обнял девушку и привлек к себе. Элейна с готовностью уронила голову ему на грудь, схватила его за руки (пальцы у нее и впрямь оказались ледяными) и залилась слезами пуще прежнего.

Нэль все еще никак не мог осознать, что перестал быть человеком — так же, как когда-то Двенадцать лишились человеческой природы. Он только смутно ощущал в себе некие силы, которых раньше не мог даже вообразить. Это не был магический поток, с которым он привык работать. Магия была для смертных, для него же вселенная приготовила что-то иное, более подходящее его теперешней сущности.

Я был как ребенок, играющий с красивой, блестящей безделушкой, размышлял Нэль. Вот что такое был я со своей магией. Но время игр прошло. Пора перестать прятаться за своей вымышленной человеческой слабостью и взять то, что предлагают. А заодно и то, что не предлагают, но что так или иначе принадлежит мне. Принадлежит по праву сильного… Я пришел, чтобы оспорить власть Двенадцати — так чего же я жду?