Валерий Иващенко - Горький пепел победы

- Хочешь однажды выйти отсюда?

Одна из заповедей волшебника гласит… что же она там гласит?… Ах, ну да - если обстоятельства сильнее тебя, приспособься к ним и действуй в дальнейшем исходя из них. Или как-то так - уж невероятная гибкость и изменчивость чародеев рода хомо и позволила им неизменно оказываться в числе самых могучих.

Спустя дологе время - судя по тому, что временами впадающий в лёгкое забытьё Валлентайн сбился со счёта ударов своего сердца, в голове сам собой соткался ответ. Даже не слова и не мысль - это что же, кто-то тут предлагает сделку? Какой-то полудохлый хомо могучему демону?

- Эх, дурачок… - смеяться запретил бы любой хоть мало-мальски соображающий. Вот, беспомощно распростёртый в темноте волшебник, которого тьма здешней темницы лишила почти всех способностей да сил, и запретил себе смеяться дальше, похрустывая обломками рёбер. - Чего стоит вся твоя сила, власть? Какой в ней смысл?

Поскольку темнота не отзывалась, а лишь осторожно пробовала с разных сторон - эй, ты не умер? Не ослабел? - Валлентайн кое-как накопил сил. И отгоняя так плывущие перед невидящим взором мутно-зелёные круги, продолжил.

- Видишь ли… сила, власть это не цель. Это всего лишь средство. К чему, спрашиваешь? А это уже решает душа. У тебя-то её нет… - он осторошно кашлянул, сплюнул в сторону. - Короче. У меня особого выбора нет - но и у тебя другого случая не представится. Признай меня своим господином, а себя моим рабом, и я вытащу нас обоих отсюда.

Как же нелепо осознавать, что в этой темноте разговаривали двое. Один ещё почти живой - и второй, который живым никогда не был. И если темнота ответит первому отказом или же достаточно долгое время просто помолчит… нет, о таком даже и думать не хотелось.

Впрочем… подумать таки придётся… и даже кое-что по этому поводу предпринять…

Стоило признать - те, кто придумали и соорудили эту темницу, были гениями. Если даже могучий бестелесный демон не сумел выбраться наверх, то хитроумию зодчих-архитекторов можно отдать должное. Хотя вполне возможно, что те были всего-навсего тюремщиками - и весь этот замок изначально и был задуман как охрана этого места заключения?

- У всех народов есть предания, как демоны искушали и совращали смертных, - невесело усмехнулся Валлентайн. - А каково тебе вдруг почувствовать себя искушаемым?

Пальцы его уже давно зарылись в обломки под низом. Как можно дальше, чтобы почувствовать влажный холодок. Правда, для того пришлось чуть послабить щит восприятия - и воспрянувшая от уныния боль в своём закутке с готовностью принялась выворачивать всё тело. Ничего, потерпим пока… вот так…

Пальцы на правой руке слушались плохо, и судя по всему, оказывались неплохо искалеченными при падении. Зато левая наконец уловила слабое даже не дуновение Силы - один лишь прохладный отголосок его. Чуть поманить, потянуть на себя… вот и всё…

Тюрьма оказывалась надёжно защищена от любой магии. Выход вверх не смог бы преодолеть даже дракон. Но всё же, как говорил чумазый от копоти Миха по прозвищу Гоблин - на любую хитрую жэ найдётся свой хэ винтом. И когда едва не выгибающуюся от боли спину захолодило выступившей снизу водой, Валлентайн легонько засмеялся от облегчения.

Уж плавал-то он пусть и не как рыба - но поднимающаяся вода, равнодушно относящаяся ко всяким хитроумным магическим препонам, просто поднимет его наверх.

Простенько и в то же время изящно, как и все построения не желающего налево-направо громыхать грубой силой хитроумного чернокнижника. Ах, ну да - и этого демонюгу полоумного тоже прихватить не забыть. Нечего такому добру в каталажке прохлаждаться…

Бессмертные с небес или тёмных бездн в тот день наверняка здорово повеселились. Уж смотреть на мокрого и жалкого чернокнижника, кое-как выползшего из подвалов и обнаружившего замок и весь город пустыми, наверняка было до колик смешно.

- У-у, паразиты, - беззлобно ругнулся Валлентайн и продолжил рыться в запасах лекарственных зелий, обнаруженных в комнате Эндариэля.

Каким образом и куда запропастилось всё живое в этом мире, он задумываться не стал. Да и вряд ли смог бы - вздувшаяся мутная пелена забытья уже почти наполовину сузила восприятие. Пухла и давила, уж почти смертельно раненому таковые приключения и путешествия строго-настрого, знаете ли, противопоказаны…

И хоть бы кошку или собаку какую! Одной руки и краешка ясного сознания хватило бы, чтоб кое-как провести обряд да набрать достаточно Силы - себя подлатать да потом добраться до толкового целителя. Но во всей обозримой местности не наблюдалось ничего крупнее мыши или окончательно обнаглевших воробьёв.

Интересно, а рыбу можно с должным чернокнижным обрядом разделать?

Примерно такая мыслишка всё вертелась в голове исходящего из холодеющих губ розовыми пузырями волшебника, когда он на тележке молочника осторожно спускался по дороге в порт. Если удастся выбраться в реал - похоже, здесь всего лишь отражение - надо будет того добродушного гоблина, оставившего у крыльца замка свою повозку, ото всех податей освободить… ну ладно, ладно - на год точно.

Волна лизнула лицо горько-солёной прохладой, и потерявший сознание калека кое-как пришёл в себя. Недоумённо он осмотрелся, не в силах ничего сообразить - где он и вообще, кто он? И какого эльфа так больно-то?!!

- Ах, ну да…

Первой на зов опущенной в воду руки приплыла треска. Жирненькая и глупая рыбина потыкалась бестолково в безвольно шевелящиеся пальцы человека, а затем блеснула на мелководье серебристо-чёрным боком, опомнилась - и тотчас испуганно метнулась обратно.

Здоровенный краб тоже не рассеял сомнений чернокнижника - да у этой же твари всё совсем не как надо! Как же его и через обряд-то вести?… иди гуляй, клешнявый!

- Ну что ж, да простит меня ваше племя, - вздохнул уже отчаявшийся было человек. - Если смогу - отплачу, за мной не задержится.

И крутобокий дельфин, зачарованный одним прикосновением бледных и грязных пальцев, ударил хвостом - словно подброшенный меткой рукой, он упал рядом в тележку.

"Этот совсем другое дело - воздухом дышит, да и что-то вроде души имеется. Уж не чета холодной и безмозглой рыбе" - говорить сил уже не осталось. Глаза слипались от усталости и непрестанной борьбы за каждый дюйм пространства, с болью и подкатывающим отчаянием. А надёжно спеленавшее хозяйственно прихваченную снизу тварь заклятье истончалось с каждым ударом сердца - оно билось всё слабее и слабее.

И всё же, человек и беспечно помахивающий хвостом дельфин выехали по пандусу на основание мола - туда, где осенью моряки хотели в складчину поставить какой-нибудь памятник. А что, хорошее место - правда, отныне будет проклятым… или нет?