Светлана Крушина - Все пути ведут на Север

Тогда Грэм запретил себе вообще о чем-либо думать; и тут очень кстати снова загрохотала дверь. Грэм приподнялся, решив, что уже прошли сутки и пожаловал Барден со своим приятелем; но явился вовсе не тот, кого он ждал. В камеру поднялся Марк. Он был один, в самой простой одежде без всяких знаков отличия и королевских регалий; в одной руке он держал фонарь, в другой — кувшин, который сразу без слов протянул Грэму. Тот не стал ломаться, схватил посудину и жадно выпил все до капли.

— Поговорим, — сказал Марк и, придвинув себе табурет, уселся напротив пленника, как его отец накануне (даже поза была та же). Голос его был не таким низким, как у императора, и звучал более мягкими нотами; и вообще он не производил такого жуткого впечатления, как Барден, подавляющий всех одним своим присутствием. Однако, какой-либо мягкости характера в нем тоже не было заметно.

— Вы один? — полюбопытствовал Грэм. — Без Альберта?

Марк поморщился, как будто само имя Альберта было ему противно.

— Я не собираюсь тебя допрашивать.

— Тогда зачем вы пришли? Просто поболтать? Собеседник из меня неважный.

— Я пришел, потому что меня попросили, — спокойно сказал Марк. — Тебе знакомо имя Илиссии Авнери?

Удивленный, Грэм заколебался, отвечать ли положительно, или его ответ будет использован против Илис? В конце концов, это же она дала ему карту, украденную, как теперь стало ясно, у Бардена… То есть она сама увязла в этой истории дальше некуда, и неизвестно, как отнесется император — ее учитель! — к ее участию… А Марк? Кто он ей? Друг или враг?

— Клянусь, что ни одно слово из нашего разговора не станет известно отцу, — проговорил Марк, внимательно за ним наблюдавший. — Илис мой друг, и она просила меня навестить тебя. Она хотела прийти сама, но ей нельзя.

— Илис… здесь, в крепости?

— Она приехала вместе с отцом. Она просила передать тебе, чтобы ты не упрямился и рассказал императору все, что он захочет узнать.

— Все? — переспросил Грэм с усмешкой. Как соблазнительно — сдать и Илис, и Клингманна! Просто праздник души…

— Что до меня, я тоже советую тебе не упорствовать, — продолжал Марк так же спокойно. — Отец привык доводить любое дело до конца, и он выбьет из тебя ответы, пусть даже придется замучить тебя насмерть. Если же ты согласишься говорить, отец освободит тебя — свое слово он всегда держит.

— Тебе-то что за печаль, если меня убьют… принц?

— Твоя смерть огорчит Илис, — сказал Марк и встал. — А мне бы не хотелось видеть ее огорченной.

Ну надо же, подивился Грэм. Неужто еще один поклонник? Высоко берет девчонка! А впрочем, чем Марк ей не пара? Сама-то она ни много ни мало — истрийская княжна, пусть в изгнании, но все равно — голубая кровь…

— Так что мне передать Илис?

— Передай ей привет, — сказал Грэм и отвернулся.

Марк еще постоял немного, ничего не дождался и молча ушел.

Грэм даже сумел задремать; но приснился ему кошмар, который не повторялся уже давно: умирающий отец в луже крови, и он рядом с ним на коленях. Задыхаясь от неутихающего горя, Грэм вскинулся на драном тюфяке, и в тот же момент опять загремела дверь.

В этот раз пожаловало еще больше народу. Впереди опять шествовал Барден, на сей раз без оружия и доспеха, а в стеганном черном камзоле. Лицо его не выражало никаких чувств — словно физиономия истукана. Как и в прошлый раз, он уселся на табурет напротив Грэма. Справа от него встал Марк, казавшийся усталым и чем-то озабоченным. Вероятно, подумал Грэм мрачно, принц всю ночь утешал огорченную Илис. Несомненно, занятие увлекательное, но весьма утомительное. Слева пристроился комендант Риттер; стоять старику было нелегко, но в пристутствии императора он не смел сесть. Чуть в стороне встал Альберт Третт; на границе светлого круга маячили двое солдат.

— Какое изыканное общество, — проговорил Грэм, с трудом приподымаясь. — Я польщен. Надеюсь, его императорское величество простит, что я сижу в вашем присутствии.

Третт шагнул было к нему, но Барден уронил лениво:

— Не торопись, Альберт. Успеется. Я смотрю, мальчик сегодня настроен поговорить. Надеюсь, ему найдется что-нибудь сказать и по делу.

— Смотря по какому.

— Дело у нас одно — выяснить, что же все-таки произошло. Кто дал карту, кто помог, подсказал, и в каком направлении удалился принц Кириан.

— Какая еще карта? — нагло спросил Грэм. — Ничего не знаю. И о каком принце идет речь?

— Ах, какая жалость, — медленно проговорил Барден. — Кажется, у нашего гостя отшибло память. Герр Риттер, ваши люди, случайно, не били его по голове?

— Можно помочь ему вспомнить, — проронил Альберт Третт.

— Да, Альберт. Пожалуйста, помоги. Только не калечь его.

Вот это было действительно больно. Несколько минут Грэм молча корчился на полу, тщетно пытаясь потерять сознание. По сравнению с Треттом те два громобоя, которые допрашивали его прежде, показались неопытными мальчишками. Расти и расти им до такого мастерства…

Когда Грэм отдышался и смог распрямиться, то увидел, что Барден наблюдает за ним со странным выражением на лице, в котором смешались любопытство и сожаление. Марк был бледен и смотрел в сторону.

— Что-нибудь вспомнил? — тихо и почти мягко осведомился Барден.

О том, что последовало далее, Марк, пересказывая события Илис, предпочел умолчать. Альберт Третт в совершенстве владел искусством причинять человеку невыносимую боль, не калеча его при этом. Он знал, как, когда и куда нужно бить, чтобы достичь максимального эффекта. Оставалось только догадываться, где и при каких обстоятельствах он научился всему этому.

Поначалу, когда он принялся истязать пленника, тот даже не кричал, а только глухо и мучительно стонал сквозь зубы; тем тяжелее было на него смотреть. Лишь в конце экзекуции он, наконец, сломался и принялся сыпать проклятиями на всеобщем, ломаном медейском и наи вперемежку. Но крики его были бессвязными, и по существу так ничего и не сказал.

— И чем все закончилось? — спросила необычайно серьезная и бледная Илис, глядя на Марка огромными черными глазами.

— Да ничем, — раздосадовано и устало отозвался Марк. — Отец окончательно потерял терпение и приказал перевести твоего друга из башни в нижние казематы.

— Поближе к пыточным залам… — прошептала Илис.

— Да. Парень здорово разозлил его.

Марк помолчал немного, потом проговорил, отвернувшись:

— Знаешь, что я посоветую тебе, Илис? Думай об этом поменьше. Все равно ты ничего сделать не можешь.

Говорит совсем как Рувато, хотя и терпеть его не может, — подумала Илис, а вслух сказала: