Райдо Витич - Обитель Варн

Завал разобрать дело не хитрое, особенно имея опыт. Другое плохо — только часть

разобрала, ясно стало — незачем дальше работать — месиво под камнями. Из

пригодного лишь брючины от колен. Ладно — дело нехитрое. Срезала ткань. Постояла

над убитым и не сдержала любопытства: кто же такой? Начала убирать камни с

головы. Один, второй. А смотреть-то и нечего. Нет лица, головы. Смятка. Кусок

гранитной скалы углом вошел в шею, расчленив тело, перемолов кости черепа.

Вгрызся в ключицы, грудину. Остался от человека скальп да светлая память.

— Не повезло, — закидала камнями мертвого обратно и принялась за живого.

Очистила раны, промыла спиртом, закрыла лоскутами майки, закрепила пластырем.

Крепко прижала поврежденную руку к груди и зафиксировала тканью, в один рукав

сунула здоровую руку графа, другой подтянула и скрепила вместе с полой, где

перемотав веревками из майки, где пластырем. Получился полукокон от шеи до… ну,

да.

Не эстетично, но надежно. И тепло. Ему. Своя рубашка хоть и на подкладке, да не

греет.

Теперь как это все тащить?

На камнях не растут деревья, но зато на них растет мох. А под снегом — травинки,

былинки. А во фляжке есть спирт. Что еще нужно для счастья?

Лиса устроила привал, как только начало темнеть. Разбила импровизированный

лагерь в закутке меж двух скал. Развела костер, растопила снег в стакане,

растворила в нем сахар. Раненый проснется, нужно будет напоить. Сама бы не

отказалась, да Бэфросиасту важней. И поежилась, попыталась согреть руки над

затухающим костерком. Ветер крепчал, становился все более холодным,

пронизывающим. Камни слабо защищали от его порывов. Плохо, к утру и Лиса

окоченеет, не то что раненый, который, в отличие от нее, гимнастикой заняться не

сможет, чтоб разогреться. `Н-да, придется посягнуть на честь графа и подвергнуть

испытанию его целомудренность', - подумала девушка и посмотрела на мужчину. В

отблеске костра его лицо казалось маской закаленного воина. Глаза все портили,

смягчали выражение.

— Проснулись? Самое время — ночь на дворе, — усмехнулась Лесс. Граф изучающее

воззрился на нее. — Пытаетесь сообразить, что здесь делаете? То же, что и я:

вкушаете прелести единения с природой.

Ответила Лиса, приближаясь к больному со стаканом:

— Ужин при свечах, сир.

— Шутите? — он явно ничего не понимал. Пытался оглядеться, сесть.

— Тс-с! — придавила его рукой девушка, усаживаясь рядом. — Как единственный

местный врач заявляю, что двигаться вам, больной, строжайше воспрещено. У вас

переломы, Бэфросиаст, тяжелые. Чудо, что осколки ребер не проткнули легкие.

Поэтому давайте не будем искушать судьбу и добавлять себе впечатлений.

Попытаемся добраться до больницы без дополнительных ранений. Для этого вам

придется положиться на меня — слушаться. Для начала, лежите спокойно, хорошо?

Мужчина нахмурился, разглядывая девушку, как привидение — с любопытством,

удивлением и долей растерянности. Видимо до него еще слабо доходит — решила Лесс.

Приподняла ему голову и поднесла к губам стакан:

— Пейте. Ваше лекарство, граф.

Рицу выпил, не спуская с девушки глаз.

— Сахар? — облизнул губы, не веря, что не ошибся

— Точно. Ожидали стрихнин? Извините, закончился.

Бэф улыбнулся, глаза загадочно блеснули:

— У вас острый язычок.

— А еще холодная голова, чистые руки и горячее сердце. Правда я бы поспорила со

всеми тезисами разом, — пробубнила себе под нос. И спросила: как вы себя

чувствуете, граф?

— Сносно, — и прищурился, обвел встревоженным взглядом окрестности, опять

попытался подняться. — Где Юзифас?

— Ваш друг-отшельник? Я поняла, что Боливар двоих не вынесет. Поэтому вы здесь,

а он там.

— Нужно вернуться, — попытался встать.

— Да, что вы такой неугомонный?! — силой уложила его обратно девушка и

выпалила в лицо. — Он мертв.

Зрачки Бэф расширились:

— Уверены?

— На 90 процентов.

— То есть?

Лесс вздохнула:

— Скальп, кисть руки и нога целы, значит — возможно, живы. Остальное — нет.

Омлет из органики. Огорчила? Сами настойчиво спрашивали. Кстати, дружок у вас

странный, граф. Не имела чести знать его при жизни и все же хочу заметить, что

характер был у него скверный, неуживчивый. Так что, если хотите скорбеть,

пожалуйста, но сначала к себе прислушайтесь и подумайте, отчего у вас щека болит

и живот.

Граф притронулся к лицу здоровой рукой, провел пальцами по ране и хмуро

посмотрел на девушку:

— Пустяк.

— Да. Здесь. А ниже — нет. Вилами махались?

— В смысле?

— Так, — хмыкнула Лиса и принялась ощупывать ноги мужчины. Граф дернулся,

попытался отстраниться. Приподнялся на здоровой руке с удивленным возгласом:

— Что вы делаете?

Лиса прыснула от смеха, глядя на его физиономию, но массировать ступни и голени

не перестала:

— А вы как думаете?

— Прекратите, — неуверенно просипел мужчина, чувствуя, что руки девушки уже

скользят по бедрам.

— Вы холодны, как лед. Хотите умереть от переохлаждения? Я не посягаю на вашу

честь, граф, а разминаю мышцы. Так что не ведите себя, как юная девственница.

Лягте и успокойтесь.

Мужчина растерянно хлопнул ресницами и чуть осел, прислонившись головой к скале,

чтоб лучше было видно Лесс:

— Вы… Постойте, вы спасаете меня?

— Пытаюсь. Процент счастливой вероятности довольно высок. Если вы не станете

мне мешать.

— Мешать? Вам? В моем спасении?

Бэфросиаст словно не верил собственным словам. Произнес и замер с хмурой,

растерянной физиономией, вперив взгляд в небо. Оно, видимо, подтвердить

услышанное не взялось, и мужчина вздохнул:

— Ничего не понимаю.

— В голове туман, да?

— Откуда вы знаете? — насторожился тот.

— Шаманка, — не сдержала смеха девушка. — Милый граф…

— Можно просто Бэф…

— Ну, что вы, как можно? Только после массажа. Так вот не о титуле, а о тумане