Линн Абби - Медный гамбит

Все в войске Экриссара услышали крик Павека и бросились к нему. Руари смог бы продержаться не больше двух ударов сердца, как только они приблизились, но оставшиеся квириты, хотя и не могли понять, что он собирается сделать, увидели, что Руари защищает его и бросились на помощь.

Вокруг него разгорелся отчаянный и жестокий бой. Павек почувствовал резкую боль в ноге; потом вообще перестал что-либо ощущать: верный признак серьезной раны. Но нога держала, и он молился, как никогда не молился раньше, прежде чем увидел знакомую пару зеленовато-желтых глаз в буром закатном небе.

Мерцающие овалы слабо светились над его головой: от Урика до Квирайта довольно далеко, даже для короля-волшебника.

Кто знает, что видит Хаману, когда темплар призывает его имя и силу? Быть может, это знает другой король-волшебник, но уж точно не Павек, который надеялся, что правитель Урика увидит оружие из дерева агафари, и поймет, что Нибенай устроил кровавую бойню в его владениях. И, надеялся Павек, увидя это, Великий и Могучий Хаману пошлет своему темплару-ренегату великое и могучее заклинание…

— Огненная молния!

…Предоставлена…

Мерцающие глаза сверкнули как два солнца, окрасившись красным и оранжевым. Воздух над Квирайтом затвердел и стал очень спокойным, прежде чем ветер поднялся прямо из земли. Хотели они того или нет, но мужчины и женщины по обе стороны укрепления опустили оружие и подняли глаза к небу. Темплары Урика, мгновенно узнавшие то, что они увидели, бросились к деревьям, но было уже поздно.

Огненная молния ударила с неба. Она попала прямо в медальон, который Павек все еще держал над головой. Обжигающий жар и невыносимая боль преобразовали его в кого-то другого. Он решил, что он должен умереть — видимо Хаману выбрал его первой жертвой — но даже не потерял сознание, когда небольшие огненные стрелы полетели из огненного ада, который образовался на том месте, где была его рука. Стрелы ударили прямо в сердца союзников Экриссара, и только в них.

Ужасные крики, которые будут являться в сны Павека до тех пор, пока он живет, вылетели из ртов живых — умирающих — факелов, которые продолжали гореть даже после того, крики затихли. Огонь прекратился только тогда, когда все их тела полностью сгорели, и от них не осталось ничего, даже пепла.

Потом, внезапно, огромный язык пламени, поднимавшийся из его кулака, зашипел и угас. Он боли и невыносимаго жара остались только воспоминания. Его тело было абсолютно невредимо и не тронуто. Медальон, сверкавший своим собственным светом так, как если бы внутри него было маленькое солнце, опять стал обыкновенной керамической вещью.

Павек опустил руку.

— Все кончено, — прошептал кто-то, а еще кое-кто отважился даже на радостный крик.

Но ничего не было кончено.

Крик, раздавшийся из домика Телами, выбил последнюю каплю мозга из оставшихся в живых жителей Квирайта. Павек в два прыжка добрался от укрепления к хижине — и вспомнил о своей ноге только тогда, когда жестко прыгнул на порог и она подогнулась под ним.

Черный шрам бежал от колена вверх к ляжке вдоль голени. Заклинание, подумал он, хотя каким образом заклинание пламенной молнии могло прижечь рану и срастить мышцы под ней? Это было выше любых его знаний о магии. Его нога болела только тогда, когда он думал о ней, но теперь он знал лучше, чтобы думать об этом дважды и через занавеску прыгнул внутрь.

Телами лежала без движения на своей койке. Глаза и рот были закрыты, но ноги были раскинуты под очень неудобным углом и не шевелились. По меньшей мере она была без сознания, и скорее всего мертва. Акашия сидела рядом с ней, одна, ее руки машинально перебирали разные травы и порошки. Лицо было искажено в молчаливом крике, так как она одновременно сохраняла форму энергии стража и поддерживала заклинание против мыслеходца, которое начала Телами.

Самый опасный враг Квирайта, Элабон Экриссар, все еще скрывался где-то в охраняемых землях, вероятно незатронутый щедрым подарком Короля Хаману.

— Руари! — крикнул Павек. — Сюда!

Полуэльф появился рядом с ним, весь в крови, побитый и дрожащий, но держащийся на ногах. Он только взглянул мимо Павека и без лишних слов сжал в своих руках дрожащие руки Акашии. Потом он уселся на пол и кивнул Павеку.

— Держись крепко, червяк. Ты узнаешь, когда я найду его.

Инквизитор мог быть где угодно. Но его не было перед кругом деревьев вокруг деревни, его не было среди деревьев; Павек побежал в то место в полях, где союзники Экриссара оставили своих канков, но и там не было Экриссара.

Он искал повсюду, пока солнце садилось, бледно-лиловое небо превратилось в фиолетовое, а он все еще искал, пока на небе не появились звезды. Полуэльф не мог видеть в темноте так хорошо, как чистокровный эльф, но тем не менее Экриссар безусловно видел лучше, чем Павек.

Проклятый мыслеходец должен был быть на грани истощения. Акашия и Руари должны были удержаться против его атаки. Но все это не имело значения, и в сердце Павека закралось отчаяние: удача опять отворачивается от Квирайта.

— Милосердие Короля Хаману! — прошептал он, не призыв, а просто обычное мужское проклятие. Медальон опять висел вокруг его шеи, но он вовсе не собирался использовать его. В любом из тех свитков, которые он изучал, не было ни одного заклинания, которое привело бы его к Экриссару.

Потом он услышал звук позади себя, похожий на чью-то тяжеловесную поступь; камни под тяжелыми ногами крошились на куски, тогда как его собственные ноги только сминали траву в роще. Мгновенно выхватив меч он повернулся назад, и оказался лицом к лицу с фигурой вдвое себя выше, глядещей на него светящимися желтыми глазами.

— Хаману? — прошептал Павек, осознав, что это не может быть никто другой, упал на колени и отбросил меч в сторону. — О Великий и Могучий Король…

— Моя зверушка в этих полях. Ты можешь идти за мной.

Земля заколебалась, когда Король Хаману прошествовал мимо Павека. Никто не знал настоящего внешнего вида Короля, даже если он и был на самом деле. Сегодня ночью он был Львом из Урика, одетым в золотые доспехи и увенчанным гривой золотых волос. Меч, длинный как нога обычного человека, свисал с его пояса, но на его руках вместо пальцев были острые, изогнутые когти, которые он сгибал при каждом шаге. Сердце Павека примерзло к его горлу.

Он пошел следом, подобрав свой меч и делая два шага на каждый королевский, пока они не подошли к темной, рапластавшейся на земле фигуре, вскочившей при их приближении.

— Рассказывай! — скомандовал Хаману.

Но это было больше, чем простая команда. Череп Павека едва не взорвался, а ведь он точно не был целью короля. Пока.