Барбара Хэмбли - Башня Тишины

И архимаг печально вздохнул, словно говоря, что человеку свойственно ошибаться.

– Двадцать пять лет назад… – вырвалось вдруг у Джоанны ни с того ни с сего.

– Что? – Архимаг внезапно поднял голову, в глубине его глаз загорелись непонятные огоньки.

– Да вот, Антриг сказал мне, что собирается расспросить членов Совета Кудесников, что же в действительности случилось двадцать пять лет назад.

– Ах вот как, – кивнул старик, – значит, он опасался, что кто-то мог или увидеть, или просто догадаться. И если бы он узнал, что кто-то видел, как настоящий Антриг посетил Сураклина накануне его казни… – Тут архимаг помедлил и хриплым голосом спросил: – Ну так что, он расспросил их?

– Он не смог разыскать других членов Совета, – покачала головой Джоанна, – во всяком случае, об этом он мне ничего не рассказывал. Правда, Фарос сказал ему, что его отец видел или узнал что-то такое, что впоследствии изменило его до неузнаваемости. Да, это, помнится, очень пугало Антрига. Но тогда, – тут Джоанна перевела дух, – тогда я просто ничего не понимаю.

– Если бы я попытался держать принца в подчинении своей воле, – выдохнул Керис, – и узнал бы, что его отец видел что-то, что может испортить всю игру, я бы тоже испугался.

– Возможно, – медленно сказала Джоанна, – сам Антриг сказал, что император никогда не любил его. Я забыла, кто именно сказал мне, что император несколько раз навещал Сураклина во время суда над ним. Как вы думаете, он мог распознать Сураклина в обличье Антрига? Или по крайней мере что-нибудь подозревать? Ведь это он семь лет назад осудил его на смерть?

– Я и сам, к стыду своему, согласился с этим решением суда, – горько вздохнул старик. – Но как старейшина Совета Кудесников я не мог дать императору понять, что он волен распоряжаться жизнью и смертью нашего пленника. Он не должен вершить судьбами волшебников. Его удел – мирские дела. И я сумел уладить дело таким образом, что смертная казнь была заменена Антригу на заключение в Башне Тишины, из которой прежде никому не удавалось вырваться, – кудесник нахмурился еще сильнее. – Но Харальд – человек блестящего ума и невероятно сообразительный.

Несомненно, он должен был рано или поздно кое о чем догадаться. Как, впрочем, и я сам. Но я спокойно воспринял то обстоятельство, что мальчик по имени Антриг на протяжении многих лет был учеником, а в сущности – рабом Сураклина. И потом…

Со временем, видимо, черты самого Сураклина оригинальным образом смешались, сплелись с чертами Антрига, и потому никто не смог заподозрить подмены. А на его странности никто не обращал внимания – ведь ни для кого не было секретом, что Антриг Виндроуз – сумасшедший.

– Пожалуй, – согласился Керис.

Тут Джоанна снова вспомнила вечер, когда они сидели в обеденном зале постоялого двора. И загадочную улыбку Антрига, подносящего к губам пивную кружку. "Я никогда его по-настоящему не знала, – горько подумала девушка. – Но почему мне так горько, что он лгал мне?" – А что, – сказала она уже вслух, – он действительно был сумасшедшим?

– Настоящий Антриг? – пожал плечами Солтерис. – Кто знает. Во всяком случае, борясь с Сураклином за свою душу, он вполне мог тронуться умом. Я всегда жалел его, но не мог заподозрить. До тех пор, пока он не начал действовать.

Джоанна поняла, что Антриг был ее первой и единственной любовью, которая неожиданно так коварно ее предала.

– А где он может находиться сейчас? – поинтересовался Керис, глядя на крышу Летнего дворца.

– Когда я уходила, он сидел в старом крыле здания, – сообщила Джоанна. – Он… он все разглядывал приборы доктора Скипфрага. Мне кажется, что я не сказала ему ничего такого, чего бы он уже не знал. Кстати, он собирается запрограммировать какой-нибудь компьютер таким образом, чтобы тот сам занимался волшебством. Если он найдет достаточно мощную машину, то мне кажется, у него могут появиться кое-какие возможности.

Джоанна, ругая себя за поразительную слепоту и неспособность вовремя заметить очевидное, продолжала:

– Он сказал мне, что тут есть какой-то злой волшебник, который похитил и меня, и архимага, который вызвал умопомешательство регента и организовал всякие беспорядки. А потому, заверил он меня, я просто обязана помочь ему с компьютером, чтобы выработать меры противодействия злу. В принципе, все звучит очень логично, правда? Но он действовал хитро, постепенно завоевывая мое доверие, – и Джоанна, теперь уже хваля себя за то, что вовремя угадала ловушку, сказала с облегчением: – Если бы я не догадалась, я бы тоже стала плясать под его дудку.

– Ничего, всякое случается, – сказал спокойно Солтерис, – я-то знаю, как легко подчиниться человеку, от которого ты так или иначе зависишь. Особенно, если он к тому же выручил тебя из беды. А ведь он действительно спасал тебя, и не один раз, я прав?

Тут Джоанна вспомнила зловещий свист плети Фароса в полумраке постоялого двора, потом их бегство из крепости Святого Сира, потом его поцелуй в переулке… И ей стало невероятно стыдно.

– Он постепенно опутывает тебя сетью зависимости от него, – голос архимага журчал, словно ручеек, – но он недооценил тебя, дитя мое. Он не смог правильно рассчитать твое моральное сопротивление. И потому у тебя нашелся неучтенный им источник сил, благодаря которому ты смогла избавиться от наваждения. Кстати, он не остановился бы только на том, что овладел бы…

– Мной? – предположила Джоанна, и предположение это прозвучало несколько цинично.

– Вообще-то я собирался сказать несколько иное – твоим доверием, – засмущался чародей. – Он проник бы в твой мозг, ты сама впустила бы его туда. Он смог бы воспользоваться твоим знанием этих, как их… ком-пью-теров. Правильно я выговорил?

Джоанна машинально кивнула.

– Не только компьютеров. Он получил бы доступ с системам программирования, к построению всех тех программ, которые мне известны. Ведь в этом заключается моя работа.

– Он мог бы воспользоваться твоими знаниями и умениями как инструментом, он мог бы даже воспользоваться твоим телом для достижения своих целей.

Джоанна кинула на чародея быстрый взгляд, не вполне понимая, что он имел в виду, говоря так, но Солтерис уже озабоченно смотрел на шпили дворца, что-то прикидывая в уме. Потом он посмотрел в другую сторону, где виднелся еще более величественный дворец императора.

– Так же, как он пользовался и мной, – пробормотал кудесник. – Ведь это именно я рассказал ему об экспериментах Нарвала с телесом, не подозревая, что Сураклин в свое время спрятал некоторое количество подобных стеклянных шаров в укромном месте до лучших времен. – На мгновение старик закрыл глаза. – А ведь Нарвал был моим другом. Получается, что своей болтливостью я погубил его. Как и ты, я поддался очарованию Сураклина. Он, как змея, завораживает свою жертву.