Александр Рыжков - Ищейки Смерти

Кроме этого, случилось ещё много интересного. Бирюк, к примеру, принёс из леса тушу странного шестилапого зверя с белой шерстью. Его мясо было жестковатым и жилистым, но вполне даже съедобным. Шкуру Дрим постелил на пол в их домике. Шестишерст? А что, вполне даже хорошее название дала командирша зверю! Джине нравится!

Два дня назад Лароус чуть не взлетел на воздух. Да, именно так! Он откопал в слое земли и опавших листьев леса кусок застывшей лавы. Не стоит забывать о Вулкане Ненависти, который периодически ровняет весь этот лес с землёй — заливая лавой и засыпая чудовищным градом раскалённого пепла. Так вот, ему, шестерёнчатая его башка, захотелось «попробовать этот вулкан на вкус». Он забросил найденный кусок в свою грудную печку. Прежде чем мы успели что-то сообразить, произошёл взрыв. Благо, ему хватило-таки мозгов или чем он там думает не закрывать крышку печки: основная сила взрыва вышла из отверстия. Закрой он её — последствия бы оказались уж слишком плачевными. А так — только закоптил себя хорошенько, что потом целый день отчищался.

С подчинённым Филики Морротом, кстати, тоже случился казус. На следующее утро, как нашлась командирша, он ушёл в лес на охоту. Целый день все были заняты усмирением разбушевавшейся ревности Брока. Куда там о чём-то другом думать? К вечеру Брок утихомирился и все спохватились: крот не вернулся в лагерь. Но паниковать не стали: предположили, что он просто зашёл далеко и решил переночевать в лесу. Да даже если бы и запаниковали, всё равно ночью в неизученный лес идти на поиски — занятие гиблое. Разве только Бирюку под силу. Но измотанный бессонными ночами и укусами паразитов волк стал слишком озлоблённый и нервный. Даже Дрим не решился к нему подходить с просьбой. Утром тревога усилилась: крота всё не было. Тут уж выбора другого не осталось: хочешь, не хочешь, а идти на поиски надо. Охранять лагерь остались Кич и Тос. Да и толку бы от них было мало: измученные, не выспавшиеся, злые… Правда, Бирюк пошёл с нами. И от него как раз польза была самая большая. Запихнув всю ненависть к паразитам на теле в сундук силы воли, волк взял след. Всем остальным только и оставалось, что следовать за ним.

Уже к обеду Моррот нашёлся: заточённый в кольца здоровенного питона с кроваво-красными пятнами на жёлто-зелёной чешуе. Одна рука крота была скрыта в объятьях змеи полностью. Вторая — по локоть. Когти свободной руки вонзались в закрытую челюсть питона: змея была жива, но раскрыть пасть и проглотить добычу она не могла. Что Моррот, что удав — были обречены на мучительную смерть. Сдавленный кольцами крот ухитрялся дышать, хоть и еле-еле. Ему повезло: в таких случаях это большая редкость. В любом случае, он уже умирал от истощения и недостатка воздуха. Ещё бы — пробыть в смертельных объятьях десятиметрового питона почти сутки!

Бирюк откусил голову удаву. Остальные помогли обессиленному Морроту выбраться из ослабших колец. Назад в лагерь пришлось его нести. Волк остался: вкусив крови питона, он не смог удержаться от соблазна съесть остальное тело…

Всё, что нужно было неудачливому охотнику Морроту — как следует отлежаться и поесть. На следующий день он уже во всю расхаживал по лагерю и хватался за любую попадавшуюся под руку работу. Вспоминал он про схватку с питоном с юмором, мол, старина Моррот не так уж прост: у всякого гада в горле комом станет!

А ещё Тос…

Джина не успела договорить. Её прервал чудовищной силы гром. Сказать чудовищной силы — ничего не сказать. Нет такого слова, которое бы в полной мере смогло передать тот раздирающий, оглушающий, вселяющий животный страх и трепет грохот. Даже от разрыва горы взрывного порошка шириной в Сар и высотой в самое его высокое здание — гром бы был в сотню раз слабее. От этого страшного шума осыпались листья, ветви. Прошлась волна землетрясения, валя деревья, порушив почти все домики в лагере. Из навала развалин выкарабкались перепуганные обитатели. Благо, удалось обойтись только царапинами и ссадинами.

Ещё сильнее сотряслась земля. Повалились оставшиеся домики. Лес наполнился испуганными криками всполошённых животных. Из жерла каменной громады Вулкана Ненависти вырывались клубы чёрного как сама смерть дыма. Они поднимались всё выше: похожие на исполинский чёрный гриб, они растекалось вверху бугристым округлым облаком. И это облако, эта «шляпка гриба» медленно разрасталась, накрывая Пустой Материк мраком тени обречённости.

Это зрелище ледяными тисками страха давило сердце. Всё сильнее сходились эти тиски: всё глубже вдавливая в него ощущение неминуемой гибели. Но… в нём было что-то завораживающее…

Из забытья вырвал повторный гром. Ещё сильнее предыдущего, если такое вообще возможно. На этот раз он сопровождался подземными толчками силы намного свирепей и разрушительней предыдущих. Деревья валились, как соломинки, земля разверзалась трещинами. Вулкан ненависти отхаркивался кровью — вырывающейся из подземных недр и стремительно растекающейся по его каменным стенам лавой. Жерло выплёвывало куски раскалённых валунов: со стороны кажущихся крохотными песчинками, а на самом деле — не меньшие взрослого слопра.

— В воду! Все в воду! — закричал кто-то из своих. Голос был настолько искажён страхом и отчаянием, что узнать его было невозможно.

Вспыхнула крохотная искра надежды. Все бросились в холодную воду Вечного Океана. Но глубоко внутри каждый понимал — это не спасение. Это лишь крохотная отсрочка смерти…

Тос никогда не умел плавать. Воды-то он не боялся, но держаться на ней не мог. Благо, его инстинкт самосохранения сработал блестяще: мчась к воде, он, не задумываясь, подхватил обломок доски, когда-то служившей стеной домика.

Лес воспылал губительным пламенем. Клубы дыма окутывали небо над материком зловещим ознаменованием кончины жизни. Безжалостная лава прожигала себе тропы к водам океана. Вонь серы всё сильнее отравляла воздух. Раскалённые валуны всеразрушающим градом обрушивались на всё живое.

Выбегавшие из леса перепуганные звери бросались в воду.

«Природа! Ты умеешь создавать прекрасное. Но ты жестока. Как же ты бываешь жестока сама с собой…» — думала плывущая Филика, глотая соль воды и слёз.

Никто не остался на берегу. Все плыли рядом друг с другом: Дрим, Джина, держащийся за обломок доски Тос, Бирюк, Брок, Тона, Филика, Кич и Моррот. Спасавшиеся бегством диковинные звери плыли невдалеке. А где же Лароус? Дрим ясно видел, как он заходил в воду. Но… Металлический человек не способен плыть: его тело слишком тяжело. Ох, бедный, бедный Лароус! Должно быть, вода затекла в него через выхлопную трубу, навеки потушив его печь…