Пирс Энтони - Ксанф. Источник магии

Тролль, конечно, был вполне способен выдержать это проявление любви и обожания, но и у него на какой-то миг захватило дух.

Рядом с ними приземлилась грифонша.

– Кррак-кррак? – спросила она.

– Ты еще помнишь ее? Она была вашей проводницей. И она теперь свободна от этих мидасовых чар! – радостно сказала Тролла. – А где же ваш красавец-грифон?

Бинк решил, что лучше не рассказывать о пузырьке.

– Он... обручен. На самом деле он – трансформированный человек. Он очень хорошо отзывался о даме-грифонше. Но... Он просил передать ей свои наилучшие пожелания.

Грифонша разочарованно отвернулась; по всему, у нее и до того не было пары. Возможно, ей тоже скоро удастся найти мужчину своего вида – хотя изменения внешности магических существ, пусть медленно, но произойдут так или иначе. И Бинк стал гадать, на кого же будет больше похож грифон – на орла, или на льва. Или, может быть, грифоны сохранят свой прежний облик, и лишь их потомство со временем станет орлами и львами? Предположим, Кромби выйдет из бутылочки и сохранит облик грифона. Найдет ли он эту грифоншу заслуживающей внимании?.. Да, отсутствие магии порождает не меньше вопросов, чем и ее наличие...

– Пошли! Мы по-королевски накормим тебя. А ты расскажешь нам о своих приключениях! – сказала Тролла.

– Я... э-э... сильно устал. – Бинк разыграл нерешительность и смущение. – Лучше не надо ничего рассказывать. Мой друг Добрый Волшебник пропал, кентавр тоже, так что все эти воспоминания...

– Понятно-понятно, – сразу же согласилась Тролла. – Ты утомился, опечален – тебе нужно развлечься. У нас есть незамужние девушки, дочери исконных деревенских жителей. Они сейчас одиноки и...

– Спасибо, ничего не нужно, – поспешно ответил Бинк; он уже и без того разбил столько сердец! – Мне бы только немного еды и угол, где можно было бы переночевать. Ну а если найдется комнатка...

– Комнат у нас не хватает – население ведь только что, можно сказать, удвоилось. Но девушки о тебе позаботятся. Им хотя бы будет чем заняться. Они с радостью пустят тебя переночевать!

Бинк все же слишком устал, чтобы продолжать какие-то споры. Но, как выяснилось, «девушками» оказались юные феи и эльфессы. Они проявили к нему самое нежное внимание – их интересовал не Бинк-мужчина, а Бинк-гость. Бинк-герой. Занятно играя и резвясь, они угощали его всякой всячиной; каждая, радостно щебеча, норовила сама положить ему в рот какой-нибудь лакомый кусочек. Они даже не позволили Бинку взять в руки тарелку, а сами поддерживали ее перед ним; и всякое новое яство приносилось из другой комнаты.

Потом он улегся на постель из тридцати разноцветных подушечек. Он лежал, блаженно расслабившись, а феи порхали вокруг, и их тонкие, как паутина, крылышки овевали его ласковым ветерком... Очень скоро они, может быть, и не смогут больше летать – они тоже превратятся в манденийские существа, и их крылышки отпадут... Но сейчас – ах, как они хороши, как привлекательны!.. Бинк заснул, пытаясь сосчитать пролетавших над ним фей, – они играли в салочки...

Но – вот и утро снова, и ему пришлось сразу же столкнуться лицом к лицу с реальностью: надо было возвращаться домой. Он был рад, что его поиски завершились хотя бы одним, пусть и маленьким, но добрым делом; возможно, именно так и запланировал его талант перед тем, как исчезнуть вместе со всей магией: предоставил ему хороший и безопасный ночлег в этой очаровательной деревушке.

А оставалась ли какая-нибудь добрая надежда у всего остального Ксанта?..

Грифонша опять взялась его немного проводить, и удивительно скоро он добрался до леса – более или менее знакомой ему местности. Теперь этот лес уже не так сильно отличался от остальных джунглей. Бинк поблагодарил грифоншу, искренне пожелал всего хорошего и уже один отправился дальше – на север.

На него навалилось одиночество.

Какой всеобъемлющей пустотой обернулось отсутствие магии! И как эта пустота угнетала! Исчезли все привычные мелочи. Голубые жабы больше не сидели на приземистых овощных стульчиках, а индейские трубки не курились сладковатым дымком. Деревья больше не отводили перед ним ветви и не напускали отпугивающих чар. Все вокруг было безнадежно манденийским... Бинк очень скоро снова ощутил усталость – и не только из-за долгой, изнуряющей ходьбы... Чего же стоит жизнь без магии?..

Одно утешение: когда он явится, Хэмели уже будет «заблокирована» в ее «нормальной» фазе, в которой она нравилась ему больше всего. Жена будет не слишком красивой, не будет она и чересчур умной и – оттого, видимо – сварливой, а будет просто приятной я милой женщиной. Что ж – он готов смириться с тем, что к Хэмели не вернется больше ее чарующая красота, готов жить спокойной и размеренной, без приключений, жизнью (пока не наскучит). Если, конечно, суд общества и Короля позволят ему это...

Бинк замер: ему померещился звук, напоминающий цокот копыт по утоптанной земле. Кто это – враг?.. Ему уже было, в общем-то, все равно – друг или враг, – лишь бы хоть какая-то компания!

– Эгей! – закричал он.

– Да? – отозвался женский голос.

Бинк бросился вперед.

И вот – на тропинке он увидел леди-кентавр. Ее нельзя было назвать писаной красавицей: бока потускнели от пыли, к хвосту пристало репье (леди, естественно, не могла избавиться от него отгоняющими заклинаниями), а ее человеческие торс и лицо, хотя и явно женские, были все же не очень пропорциональными. За ней следовал жеребенок-кентавр: он был не только некрасив, но даже откровенно уродлив; симпатичной была только изящная и гладкая задняя лошадиная, часть. Да – жеребенок очень напоминал...

– Честер! – воскликнул Бинк. – Это жеребенок Честера!

– Так ты – Бинк? – Леди-кентавр внимательно посмотрела на него.

Теперь я Бинк ее узнал: то была Чери, супруга Честера. Но как она отличалась от той красавицы, на которой ему когда-то пришлось прокатиться. Что с ней случилось?!

У Бинка хватило такта и сообразительности не задать ей прямого вопроса.

– Что вы делаете здесь?.. Я был уверен, что вы остались в Деревне Кентавров до возвращения...

Но как он может говорить так! Ведь Честер не вернется...

– Я скачу во дворец узнать, кого поблагодарить за это чудо, – ответила она. – Разве ты еще не понял, что Ксант, наконец, избавился от этой непристойности?

Бинк вспомнил: Чери считала магию именно непристойностью – по крайней мере, среди кентавров. Магию в другой среде она терпела по необходимости – Чери мнила себя либеральной личностью, хотя и предпочитала обсуждать различные магические темы сугубо абстрактно.

Что ж – Бинку были известны все подробности, и он был доволен (насколько подобные позитивные ощущения вообще могли владеть им в его состоянии), что хотя бы еще одному жителю Ксанта перемены пришлись по душе.