Вергилия Коулл - Мой враг, моя любимая

Тем временем, мы направлялись к баракам. На стройке, замеченной мной ранее, вовсю кипела работа. Я даже замедлила шаг, когда увидела, как фамильяры помогают своим владельцам. Огромный серый от пыли слон, от каждого шага которого, казалось, сотрясалась земля, переносил хоботом доски и тяжелые железные пруты. Кони и мулы, запряженные в повозки, доставляли бетонные блоки и кирпичи. Лекхе тоже не отставали. Грохотали молотки, визжали пилы, скрежетали по дну емкости лопаты, которыми перемешивали раствор. Я видела, что среди более крупных животных затесалась и белка. Карабкаясь лапками по сваям, она влезла на каркас будущей крыши и передала зажатые во рту гвозди мужчине, сидевшему там.

— Вот от этих держись подальше, — дернула меня за рукав Ирина.

Я отвлеклась от наблюдения за стройкой и повернулась в ту сторону, куда указывала собеседница. Около двух десятков лекхе, мужчин и женщин, стояли на коленях на земле, раздетые по пояс и склонившиеся перед человеком в длинных белых одеждах. В одной руке этот человек держал раскрытую книгу, в другой — кнут на деревянной ручке. Проходя между рядами одинаково подставленных солнцу спин, мужчина в белом выкрикивал что-то и выборочно хлестал по ним.

— Что он делает? — отшатнулась я.

— Ты лучше спроси, что делают они, — хихикнула Ирина, которая в отличие от меня, то ли привыкла, то ли не видела ничего отталкивающего в зрелище. — Это братство какого-то там Дня. Учение родом еще из средних веков. Думают, что фамильяр — это метка сатаны, а тот, у кого он есть, должен всячески наказывать себя, чтобы хоть как-то отдалиться от дьявола.

— А кто этот тип в белом?

— Их проповедник. Поэтому и говорю: держись подальше. Они могут захотеть привлечь тебя в свои ряды.

— Зачем я-то им нужна?

— Ты с ограничителем, — Ирина сделала знак, поясняя, что имела в виду мой браслет. — Присмотрись, они все добровольно носят такие же.

Действительно, на запястьях членов братства я заметила полоски металла.

— Чтобы никогда не видеть своего фамильяра, — пояснила Ирина.

Когда мы поравнялись с группой, мужчина в белом оторвался от занятия и пристально посмотрел на меня. Я невольно вздрогнула и прижалась ближе к спутнице.

— А тебя они пробовали привлечь?

— Я им не по зубам, — ухмыльнулась она. — Надеюсь, что и ты тоже.

Ирина говорила и вела себя так уверенно, что казалось: она чувствует себя в гетто, как рыба в воде. Никакой растерянности, обреченности во взгляде, как у других, да и у меня самой, наверное. И снова это наталкивало на мысль о схожести с Иваром.

Мы проходили мимо очередного строения, когда его двери распахнулись, и на улицу высыпало множество детишек разных возрастов. Они принялись бегать и играть. Следом на пороге появилось несколько взрослых, которые следили, чтобы дети не толкались и не убегали далеко.

— Ты ведь образованный человек, — высказала я догадку, глядя на местное подобие школы. — Ты и говоришь правильно, как будто получила не только три класса положенного образования.

Улыбка на лице Ирины погасла.

— Может быть и так. Тебя это смущает, Кира? Ты хотела бы видеть во мне дикарку?

— Нет! Но… — я помолчала, подбирая слова, — …этим ты выделяешься из основной массы. Поверь, я уже достаточно повидала, чтобы так говорить.

— Ну вот и мне приятно, что ты выделяешься! — она взяла меня за руку и ускорила шаг. — Что мы можем с тобой побеседовать на равных. Знаешь, как мне этого не хватало здесь?

Я тоже оценила подарок судьбы, но продолжала мучиться вопросами.

— А как ты получила образование?

— Расскажу со временем, — ушла от ответа Ирина. — Имей терпение.

Она подвела меня ко входу в один из бараков и предложила войти внутрь. Пришлось унять разыгравшееся любопытство и отвлечься на более насущные дела. В помещении было полутемно из-за крошечных окон, спрятавшихся под самым потолком, и пахло кислым молоком. Ряд двухярусных металлических кроватей, поставленных почти бок о бок друг с другом протянулся ото входа и до самого конца. Я заметила, что кое-где жильцы пытались создать ощущение приватности, завешивая простынями свои постели. Но в основном койки не сильно отличались. Смятое белье, подушка — вот и вся радость. Одежда висела либо на спинках мебели, либо валялась на полу. Создавалось ощущение жуткого беспорядка.

Несколько неподвижных фигур лежали в постелях, накрывшись с головой.

— Вот тут будет твоя кровать, — сказала моя спутница и повела меня в дальний угол. — Тебе нужно сходить в прачечную и взять постельное белье для себя. Его меняют раз в две недели, имей в виду. Помывка — раз в неделю по выходным, в банном отделении. — Она повернулась и подмигнула мне. — Но если нужно, мы что-нибудь придумаем.

Мыться раз в неделю?! Я сглотнула. Осмотрела верхний ярус кровати, на который указала Ирина. Матрас показался тоненьким, как лист бумаги. Похоже, через такой ночью каждая пружина впивается в бок. На глаза снова навернулись слезы. Как же эта обстановка отличалась от моей собственной комнаты в доме отца и от апартаментов Ивара!

— А ты где спишь? — пробормотала я и украдкой смахнула слезинку.

— А я — под тобой, — Ирина указала на нижний ярус и сочувственно похлопала по плечу. — Не переживай. Ночью иногда трудно уснуть, особенно, если храпят. Ну и фамильяры могут по постелям скакать. Но со временем привыкнешь.

Я выдохнула и вдохнула, заставила себя успокоиться.

— А мужчины тоже тут спят?

— Нет. Мужчин и женщин не селят вместе. Чтобы не провоцировать вспышку рождаемости.

Мы пошли обратно к выходу. Бросив взгляд на неподвижные фигуры, я наклонилась к Ирине и прошептала:

— А почему они спят, когда все остальные трудятся?

— А они не спят. Это первая партия после операции у Иллариона. От наркоза отходят, — пояснила она.

Я нахмурилась. Внесение в список и угроза стерилизации, как дамоклов меч, снова нависли над головой. Неизвестно, в какую партию внесут меня, и как скоро мой час наступит. Но время работало точно не в мою пользу, пока я прохлаждалась и обустраивала быт.

— Неужели отсюда нет никакого выхода? — взмолилась я Ирине, когда мы вышли на улицу. — Если я хочу на волю — нет шанса?

— Почему же нет? — задумчиво протянула она. — Можешь попробовать продать себя в чьи-нибудь любовницы. С твоими внешними данными, если правильно себя подашь, даже первая категория социальной опасности не станет помехой.

— В любовницы? — поежилась я.

Перспектива спать с кем-то, кроме Ивара, пустила ледяные токи по жилам. Стоит ли моя свобода такого шага? Не слишком ли высока цена?