Ирина Сербжинская - Агентство «Аргентина»

Ньялсага пригляделся внимательней: что-то в поведении старого некроманта его насторожило. Дядюшка Фю, как обычно, лучился улыбкой, но иногда в глазах его мелькало что-то, похожее на едва сдерживаемую ярость. Впрочем, он тут же спохватывался, вновь расцветал улыбкой, повернувшись к каменному изваянию, но Ньялсаге показалось, что сегодня некромант вел с химерой не приятную легкую беседу, а серьезный разговор.

Яве пришлось пройти мимо фонтанчика пару раз, прежде чем дядюшка Фю заметил и окликнул его. Ньялсага вздохнул с облегчением: в искусстве вести разговоры ни о чем Яве не было равных, так что можно смело надеяться, что на какое-то время некромант был надежно нейтрализован.

Прошмыгнул в толпе Мунго-лис, острожный и незаметный, как зверь в лесу. Тут же откуда-то появился и «Бриммский василиск» и двинулся следом.

Потом Ньялсага отыскал взглядом вампира-стряпчего — и ледяные мурашки поползли по спине.

Трефалониус стоял, выпрямившись, глядя перед собой невидящими глазами, словно прислушиваясь к чьему-то зову. Потом, плавным движением сунув в рукав свернутые в трубку бумаги, он медленно двинулся туда, куда манил его запах. Походка у Трефалониуса сделалась осторожной и вкрадчивой, точно у хищника, вышедшего на охоту.

— Молодец, — одобрительно пробормотал Ньялсага и стряхнул на каменный пол несколько капель крови. Ноздри Трефалониуса затрепетали. — А теперь — за мной!

Он двинулся через весь зал к двери с табличкой «Служебный выход», но прежде чем исчезнуть за дверью, оглянулся.

Трефалониус стоял возле колонны, где минуту назад был заклинатель. Вампир замер, склонив голову набок, затем наклонился и коснулся пальцем влажного пятна на полу.

По лицу Трефалониуса пробежала тень

Он лизнул палец, прикрыл глаза и медленно растянул губы в улыбке.

Потом двинулся вслед, безошибочно угадав направление, как акула, учуявшая разлитую в воде кровь.

Оказавшись в подсобном помещении, Ньялсага быстро пошел по длинному полутемному коридору. Накануне Бахрам дотошно обследовал внутренние помещения «Химеры», а потом, помахивая удостоверением пожарного инспектора, издалека очень похожим на настоящее, потребовал у владельца «Химеры» план клуба. Изучив его, Ньялсага неплохо ориентировался в лабиринте коридоров и дверей. Для проведения операции была выбрана старая умывальная комната, которой, как выяснил тот же Бахрам, давным-давно никто не пользовался.

Кровь, срываясь с кончиков пальцев, оставляла дорожку — след для Трефалониуса. Ньялсага шел, не оглядываясь. В коридор из клуба не доносилось никаких звуков: ни музыки, ни голосов, но каким-то образом чувствовалось, что опасность уже близко.

Заклинатель свернул за угол и на мгновение остановился, прислушиваясь. Тишина.

Он двинулся дальше. Сквозь пыльные, давно не мытые окна под потолком, струился темно-бородовый мигающий свет, окрашивая стены и пол в цвет запекшейся крови. Ньялсага догадывался, что это всего-навсего электрический свет от рекламного щита, установленного напротив ночного клуба, но багровые сполохи изрядно действовало на нервы.

Внутри, словно предупреждая об опасности, звякнул колокольчик. Ньялсага не выдержал и снова обернулся — никого. Темный, заставленный ящиками и коробками коридор был совершенно пуст. Но заклинатель знал, как неожиданно и стремительно умеют появляться вампиры, возникать из темноты, за секунду до того кажущуюся безопасной.

Он вошел в умывальную комнату, оставив дверь открытой, щелкнул выключателем и огляделся. Неяркий свет лампочки под потолком осветил грязный кафельный пол, ряды заляпанных засохшим цементом умывальников, тусклые зеркала над фаянсовыми раковинами. В одном углу стояли бумажные мешки с цементом и деревянные ящики с плиткой, в другом — громоздилась куча пустых коробок: очевидно, владельцы клуба использовали помещение, как склад.

Ньялсага подошел к умывальнику, открутил кран. Тонкой струйкой потекла мутная желтая вода. Он принялся смывать засохшую кровь на ладони, время от времени машинально поглядывая в мутное зеркало на стене, хотя прекрасно знал об особенности вампиров не отражаться в зеркалах. От этого ощущение жути усиливалось: казалось, только обернись сейчас — и увидишь стоящего прямо за спиной старого вампира.

В памяти вдруг скользнуло воспоминание о мачете, что до поры до времени лежало в сумке у Кемена. В том, что потомок Хэрвелла сдержит свое слово, Ньялсага не сомневался. Именно поэтому он, а не кого-то другой был выбран на эту роль. И в нужный момент… впрочем, заклинатель надеялся, что до «нужного момента» дело не дойдет. Надежда, конечно, была слабой, но…

Он закрутил кран, вытер руки полой куртки, снова взглянул в зеркало и вдруг замер, уставившись в грязное заляпанное краской стекло. В зеркале по-прежнему виднелся угол пустой комнаты, приоткрытая дверь, но теперь Ньялсага знал точно: спиной кто-то стоит. Он с усилием оторвал взгляд от зеркала и резко обернулся.

…Трефалониус стоял так близко, что Ньялсага явственно почуял сладковатый запах тления и сырой земли.

— Заклинатель? — вкрадчиво спросил вампир-стряпчий и улыбнулся.

— Трефалониус? — в тон ему произнес Ньялсага: ничего оригинальнее не придумалось. — Зачем пожаловал? Разве ты не возле Гинзоги должен быть? Вдруг ты ей понадобишься?

— А мы — каждый сам по себе, — отозвался стряпчий, сверля человека взглядом черных глаза. — Каждый своим делом занят и выполняет его по мере возможности усердно.

— А я… мы вот тоже, — Ньялсага попытался отодвинуться, но уперся спиной в фаянсовую раковину умывальника. — Примерно этим же занимаемся.

Он заметил краешек свернутого в трубку пергамента, торчавшего у Трефалониуса из рукава.

— Опять контракты?

— Оные бумаги настоящей силы покамест не имеют, — успокоил его вампир-стряпчий. — Но вскоре, надеюсь, пригодятся!

Он ловко затолкал пергамент поглубже в рукав.

— Контракт о продаже души, договор о продаже счастья, купчая на покупку воспоминаний! У каждого найдется, что продать, — Трефалониус медленно растянул губы в улыбке, словно оскалился. — Жизнь, год жизни, месяц, день и даже час! Сам посуди, что такое один день твоей жизни? Сию мелочь ты даже и не заметишь! А мне пригодится…

— Да мне и самому пригодится.

— Один день — сущий пустяк, для того, кто вскоре потеряет большее, — доброжелательно заметил вампир.

— Потеряю или нет, тебя это до поры до времени не касается, — оборвал его Ньялсага. — Торопиться не советую, для стряпчего, поспешность — не самое похвальное качество!