Алексей Пехов - На перекрестках фэнтези. Сборник фантастических произведений

Ослепительная вспышка прорезала мрак, мгновенно осветив пол и стены ледяным сиянием. Гранитные плиты выступили из темноты, представ предо мной в мельчайших деталях: все неровности, шероховатости, все стыки и трещины стали видны мне на краткую долю секунды. Чудовищной силы удар грома завершил ее, вновь погрузив колодец во тьму.

И только тогда я медленно, преодолевая сопротивление неведомой силы, откатился от ржавых прутьев под защиту огромных ступеней, заведших меня на самое дно. И скорее почувствовал, нежели услышал, голос Марка, тревожно звавший откуда-то издалека, словно из другого мира, голос, называвший меня по имени и именем этим вырвавший из собственного плена. И увидел упавшую на дно колодца пеньковую веревку.

И, покорившийся, я обвязался никчемной этой страховкой и стал подниматься вверх, в самую бездну своего бытия, чтобы разделить свою боль с тем, кто встречал меня наверху и чья мета также навеки осталась на железных прутьях решетки.

ОДИНОЧЕСТВО У ЗОЛОТЫХ ВОРОТ

Мужчина поднялся на ноги. Незаметный ветерок растрепал полы его накидки.

— Мне пора. Прощай, брат.

— Нет, — сидевший напротив него поднял руки, как бы пытаясь удержать уходящего. Пламя костра играло на его лице, то внезапно погружая в тень, то ярко высвечивая каждую едва заметную черточку. — Прошу тебя, побудь немного. Ты ещё можешь посидеть со мной.

— Да, — мужчина кивнул своему собеседнику. — Ещё могу.

Он сел, скрестив под собою ноги. Руки легли на колени.

— Ты хотел о чем-то спросить меня, брат?

— Нет, просто поговорить.

— О чем же?

— Неважно, не имеет значения. О чем хочешь.

Мужчина пристально вгляделся в лицо сидящего напротив. Ветерок стих, и успокоившееся пламя освещало его черты равномерно и ясно, подобно светильнику.

— Я думал, ты решил повернуть назад, — спустя долгое мгновение произнес он.

— Половина пути пройдена, теперь уже не имеет смысла, — как бы в подтверждение своих слов он покачал головой. Медленно, словно произнося молитву. И точно в оправдание добавил: — Эта пустыня… Не знаю, как сказать… здесь ни души: ни зверя, ни растения… Мне одиноко.

Следующая минута была наполнена тишиной.

— Не так давно ты провел здесь сорок дней наедине с камнями, солнцем и звездами. Неужто этот путь тебе так долог?

Тот кивнул.

— Да. Много дольше, чем я ожидал. Потому я и позвал тебя.

Едва заметная улыбка утонула в курчавых волосах бороды.

— Мне приятно, что ты вспомнил обо мне. Именно сейчас, во время своего пути. Очень символично, что произошло это как раз на третий день.

— Ты ожидал?

— Я предполагал. Всё возможно в нашем мире, ты знаешь это не хуже меня. И так же знаешь, что через три дня у Золотых ворот нам предстоит встретиться. Первый и последний раз, в поединке… Ты хочешь узнать меня?

Он уклонился от прямого вопроса.

— Скорее, хочу поговорить с тобой до того, как нас разведут на шесть шагов посреди круга и дадут в руки оружие, способное убивать прикосновением.

Мужчина тяжело вздохнул.

— Ты узнал правила. А результат?

— Нет. Это не имеет смысла.

— Предопределенность тяготит?

— Ты знаешь, ты знаешь это не хуже меня. Я устал от нее. Хоть раз в жизни я должен положиться на удачу.

— На видимость удачи. Все поступки твои предопределены и высечены на каменных скрижалях книги Бытия, — печально произнес мужчина. — Кто из нас в силах переписать ее? Даже Отец твой…

— Не надо о нём, пожалуйста, — путник поднял почти умоляющий взгляд.

— Да, как скажешь, — быстро согласился тот.

— Мой путь предопределён, твой тоже, — как бы про себя говорил путник. — Разве никогда не хотелось тебе изменить его?

Вздох вместо ответа.

— Не просто не знать, чем закончится путешествие, к чему приведет поступок… нет, не об этом я хотел говорить, о другом. О книге Бытия, о каменных скрижалях с нашим прошлым, настоящим и грядущим, — голос его окреп, он говорил торопливо, перебивая сам себя. — Если я совершу, нет, хотя бы попытаюсь совершить поступок, о котором в книге не сказано ничего, разве не будет то стремление уже бегством в незнаемое, уходом от высеченного в камне? Ты прожил столько лет, ты знаешь мир куда больше меня, прошу тебя, ответь на этот вопрос.

Вновь долгая тишина окутала сидящих пред костром.

— Так вот что ты хотел спросить у своего грядущего врага, — мужчина невесело кивнул. — Я думал, ты скажешь мне… Мы говорили долго, а я так и не узнал тебя. Смешно, но я не ожидал этого вопроса.

— Это выход? — торопливо спросил путник.

— Нет. Это частность, не входящая в книгу. Это случай, который имел место, но на который не обратила внимания книга Бытия. Как ни обращает она и на твои попытки свершения или не свершения. Которые останутся попытками.

— Почему ты так говоришь? Ты знаешь ответ и хочешь предостеречь меня от него?

— Я не могу предостеречь тебя, ты будешь глух к моим словам, ты забудешь о них одним лишь усилием воли. А через три дня ты встретишься со мной у Золотых ворот и нас разведут на шесть шагов и дадут в руки оружие, убивающее прикосновением.

Он замолчал, каждый смотрел себе под ноги. Путник набрал в горсть песок, который медленно сыпался меж его пальцев. Мужчина теребил тесемки накидки.

— Все просто, — наконец произнес путник, в его голосе звучала грусть. — Как всё просто. Мы встретимся, и, не узнав имен друг друга, будем биться до первого прикосновения. А потом один из нас, тот, кто останется в живых, пройдет через Золотые ворота и будет принят и снискает почести и восторги толпы.

— Поэтому тебе надо было позвать своего врага?

Путник пожал плечами.

— Просто поговорить. Ведь иного случая у нас не будет.

Мужчина кивнул.

— Не будет. Ни у тебя, ни у меня, — голос его заметно дрогнул, путник резко поднял голову.

— Ты знаешь исход, — он не спрашивал, он выносил приговор. — Ты уже видел будущее и смирился с ним. И ты ждешь третьего дня, чтобы доказать себе и мне и тем, кто даст нам в руги оружие, его неизбежность. Я спрашиваю тебя, брат мой, зачем ты это сделал?

Ответ был не скоро.

— Так просто не объяснить и не понять. Я не смогу убедить тебя в правильности моего поступка с моей точки зрения, ты знаешь её и не захочешь слушать мои речи. Потому что ты не хочешь знать исход поединка.

— Я не смогу тогда усилием воли прогнать будущее прочь. Это не в моих силах. Оно тотчас же спеленает меня, точно непослушного ребенка и поставит пред собой на колени. Этого я и боюсь.

— Идти в бой с закрытыми глазами… — он не договорил.