Пограничник (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

— Вот-вот. — А этот Дионисий не робкого десятка, я его зауважал. Наверное, у себя в городе в ополчении в тяжёлой коннице состоит. — Крестьян у них тоже нет. Быстро запустить хозяйство они не смогут. Им ничего больше не остаётся, как провокация и ожидание помощи сеньора.

Положительный эффект от этой осады и разграбления их владений — половина города, вся городская беднота, подастся к вам на заработки, ибо привычного им обслуживания товарного потока из шахт до следующего лета точно не будет. У вас будет дешевая рабочая сила, будут женщины, которых обещал, и даже дети — не забывайте про саженцы, мы договорились. Но как только горожане подготовятся — по моим людям будет нанесён удар, и я отдал сеньорам баронам приказ не ввязываться в бой, а бежать. То есть они всегда будут наготове, и как только угроза со стороны степняков уйдёт, даже спать будут ложиться, собрав все вещи и оседлав коней.

— Эх-хэх! — а это, тяжело смотря в даль, вздохнул Ворон.

— Справитесь, — прокомментировал я. — Кому сейчас легко? Нам будет сложнее.

— Я на фронтиры хочу! — А это буркнул добряк Рохас.

— Сигурд, я уже всё сказал. Больше — просто некому. Потому доверяю вам провоцировать сеньоров и ждать удара круглые сутки.

— Но это если они подпишут мирный договор, — оговорил момент управляющий.

— Они могут. — Теперь тяжело вздохнул я. — У меня три сотни их сограждан и наймитов. Наймиты — тьфу, им на них плевать, но граждане все из тяжёлой конницы, люди ой какие непоследние в иерархии. Я допускаю, что с утра они подпишут мирный договор, когда увидят виселицы и моё желание всех повесить. Потому и оговариваю так всё обстоятельно, Дионисий. У нас есть планы на любое развитие событий. Пожалуйста, не порите отсебятину, и вас наша война не заденет.

— Будем стараться, ваше сиятельство, — дунул в нос управляющий. — С утра я хочу поприсутствовать на переговорах и казни. Это возможно?

— Разумеется.

Глава 16. No money — no honey или как учить капиталистов капитализму

Глава 16. No money — no honey

или как учить капиталистов капитализму

— Да не могли мы их остановить! Не могли! — ярился Хуго, словно раненый зверь в клетке, не имеющий возможности даже походить по вольеру от стены к стене. — Как ты себе это представляешь? «Парни, мы понимаем, что вас из трёх десятков осталось полтора, но это только Пуэбло сукин сын виноват! Не надо убивать его людей!»

— Да, именно так ты и должен был сказать. — Я был холоден. Спокоен и рассудителен до умопомрачения. Глазки девочки в окровавленном белом платьице будут стоять передо мной до конца жизни, но отношусь к этому так, словно я — астероид, летящий сквозь толщу вселенского космоса. Да, обидно. Да, жаль. Да, несправедливо. И те, кто это устроил, покойники. Но это и всё, лишь констатация, что так будет. Надо жить дальше и работать, чтобы наказать нелюдь. И я буду наказывать, а не мстить.

— Пуэбло, ты нормальный?

— Нормальный? Я? Ты серьёзно это спросил?

Их было шесть отрядов. Все набраны в Овьедо для войны. Вслух говорилось — отразить набег орья, который в этом году мог прорваться за Кривой Ручей, не остановиться на замке Пуэбло, а, пройдя его насквозь, клином войти в земли Бетиса… И, конечно, зацепить стоящую чуть в стороне Авиллу. Но без свидетелей подтекст капитанам был сказан, хотя и достаточно завуалированно — после набега они будут проводить контртеррористическую операцию на моей территории. То бишь, будут «приводить захваченные графами Пуэбло земли, а также земли мятежников, назад, в родное лоно графства Авилла». Мятежники — это мои бароны, кто не понял, которые не согласились или не согласились бы добровольно сменить графа. Такие есть, не все там предатели вроде Аранды. Спорными округами решили не ограничиться и хапнуть — так хапнуть, до трети собственно графских земель что по эту сторону Светлой. Или половину. Как получится. Отряд Хуго был самым большим в войске — сотня копий. Плюс/минус. Приличная цифра не то, что в масштабах страны, а всего континента. Пять других отрядов — ещё двести пятьдесят человек, от сорока до шестидесяти копий в каждом, и тоже плюс/минус. Жалование наёмники получают не по «шлемам», то есть по количеству воинов, а по «отрядам», согласно номинальной численности (признаем честно, почти всегда завышенной).

Но в Юниусе, когда они уже были расквартированы в Авилле, размазаны вдоль тамошней пограничной реки, пришла новая разнарядка — быть готовыми выступить раньше времени для деблокирования города Феррейроса. Дескать, король перекупил их контракт у графа. Позже пришёл и сам приказ — выдвигаться к Феррейросу. Но в бой с моими войсками по возможности не вступать, просто дойти до города, пугая нас мощью. По замыслам кукловодов, в окрестностях почти никого из моих бойцов быть не должно, время подобрано так, что все должны уйти за Кривой Ручей — встречать гостей с юга. Их задача — лишь прогнать силы, которые сдерживают горожан, если таковые сами не уберутся к чертям при их появлении, а затем горожане должны были продать контракт (второй раз за лето продать, уже третьему по счёту хозяину) мне, для отражения собственно набега. Однако эта торговая операция была под вопросом, и при невозможности её осуществления был тайный приказ — ждать указаний в Феррейросе, попутно защищая КОРОЛЕВСКУЮ строящуюся дорогу от набегающих степняков. О, как Карлос Серторий далеко мыслит! Дорога уже королевская!

— А как же Авилла? — не мог не спросить я. — Что, Феррейрос и репутация короля важнее? Он не будет в этом году нападать? Или он снова продал бы вас Авилле, и вы бы ударили по Пуэбло с тыла?

— Ты у меня это спрашиваешь? — развёл Хуго здоровой рукой — правая была примотана к шине и висела на поясе. Гипса тут пока не придумали, что скверно. Ещё у него несколько ран в корпус, но органы не задеты. Но чел отнюдь не пылал энергией, всё время сидел, стараясь не делать это лишних движений. — Рикардо, я просто воин. Служу тому, кто платит. И не могу знать всех деталей высокой политики.

— Но что такой приказ мог быть — вы оговаривали.

Он многозначительно промолчал. Видимо, да, оговаривали и такой приказ. Но параллельно и кучу других, и многие, возможно, мне, с никакущим знанием политической клоаки в местном серпентарии, не придут в голову. Так что нет смысла и гадать.

Хуго — из благородных (без вариантов), но очень бедных, заслужил свою репутацию и статус командира отряда лихой отвагой, безрассудными акциями, но на деле — острым умом и хорошим тактическим пониманием боевых реалий. Склоняюсь к тому, что то, что мы считаем безрассудством, для таких, как он — чётко спланированные и выверенные до мелочей акции. Просто нам не понять их мышление, надо быть в полном смысле слова одарённым в этом вопросе, гением. И этот гений тактики представлял из себя невысокого коротко стриженного качка-шатена с мощными скулами и волевым подавляющим взглядом. Для него стало трагедией «это глупое нелепое поражение» (так и сказал) по дороге сюда и собственно под стенами города. Он рассчитывал на прогулку, и шёл с совершенно иными целями, а его фейсом, понимаешь, об тейбл. Не оценил граф Пуэбло его истинно мирных намерений. Вначале какая-то коза, возомнившая себя брутальной баронессой, перед ним права качала, мешала, потом мои налётчики начали раздражать. А после их количество увеличилось, и вместо спокойного похода с миротворческими целями получился адский ад. Он не запирался, говорил всё, что знает, и я чувствовал, что говорит почти всё. По крайней мере, всё, что можно говорить вслух. И по человечески его жалко. Ибо в Хуго было нечто, что редко встретишь в людях не то, что нашего мира, но даже этого — истинное благородство. Наёмник, да, худшее из того, что можно сваять из человека, держащего меч. Но не оскотинился, не поставил золотого тельца вместо нового бога. И погибших крестьян ему было искренне жаль. Резали их не его люди.

…Но его люди стояли и смотрели, как это делают члены других отрядов их войска. Безучастно, с равнодушием. И ещё, что бы он там ни пел, они пришли на мою землю с мечом. И если я сейчас дам слабину, да после всех громких слов, сказанных недавно в замке… Мне хана. Больше громким словам маленького выпендристого графёныша никто не поверит. Ибо дать уйти непобеждённым, не имея возможности победить их — одно, такое бы мне простили. Но я именно что разгромил супостатов! И взял в плен. И если теперь отпущу/помилую/перекуплю…