Ирина Сербжинская - Игры невидимок

— Ловко ты управляешься, дядя Симон! — заметила Нята, споласкивая блестящее круглое блюдо. Коза бродила неподалеку, с любопытством поглядывая на людей.

— Я — старый солдат! — бодро ответил тот, натирая песком медную крышку, пока она не засияла, словно солнце. — А солдат должен уметь все!

Он полюбовался на собственное отражение в начищенном медном боку кастрюли и добавил:

— Ну или почти все.

Симон потянулся за тарелкой, раздумывая, не сказать ли Няте о том, что собирается забрать ее в Доршату. Несколько раз он порывался сообщить девочке новость, но в конце концов решил: скажет после того, как сестра поговорит со Смили. Симон был уверен, что тот не станет возражать, ну а если вздумает — придется побеседовать с ним еще разок. Хотя и в первый-то раз подонок перепугался так, что чуть в штаны не наложил. Симон сжал губы, полируя большую тарелку. Ему был хорошо знаком тип людей, подобный Смили. Такие храбрятся только перед слабыми. Пара ударов кнутом быстренько развязывает им язык, а пара сломанных пальцев убедят продать с потрохами родную мать.

— Вот что я тебе хочу сказать, Нята… — начал было Симон, но осекся: из ивовых зарослей донесся истошный рев.

— Это Юмас! — Нята выпрямилась, бросив кастрюли. — Наверное, опять подрался с Эшером! Эти близнецы — не разлей вода, драчливые, как петухи!

Из ивовых кустов вывалился один из близнецов. Трехлетний Юмас исступленно орал, размазывая по круглому лицу слезы и сопли. При виде такого безграничного отчаяния главный палач Доршаты несколько растерялся.

— Юмас, ты чего? — озадаченно спросил он. — Подрался? А где Эшер?

Нята присела на корточки и обняла братишку.

— Что такое? Что это у тебя? Мертвая птичка? Это из-за нее ты подрался с братом? Юмас, не годится играть с мертвой птицей.

Она осторожно забрала крошечное тельце птички.

— Коноплянка, — сказал Симон, разглядывая серые перышки. — Где это ты ее нашел? Где?. Что он говорит, Нята? Я ни слова разобрать не могу!

Нята понимала лепет малыша гораздо лучше, чем Симон.

— Нашел за сараем? Вы с Эшером снова туда ходили? Там бегают страшные собаки с пасеки. Гляди, пойдешь туда еще раз, они тебя покусают! Ну не плачь! Птичка оживет иприлетит к тебе под окошко!

Нята сложила ладони домиком и спрятала мертвую птичку.

Юмас нехотя перестал реветь, поглядывая на сестру черными глазами.

— Иди домой и найди Эшера, — строго велела Нята, и мальчик послушно побрел вверх по берегу. — И умойся, грязнуля!

Симон проводил малыша взглядом.

— Слушается тебя, мелочь пузатая! — Симон присел на корточки и потянулся за очередной кастрюлей. — А глотка у пацана — луженая, здоров он орать!

Нята присела рядом.

— Дядя Симон! — позвала она шепотом. Глаза у нее были веселые.

— Чего тебе?

— Гляди!

Нята осторожно раскрыла ладони: коноплянка вспорхнула из ее рук и мгновенно скрылась в вечернем небе.

Симон выронил кастрюлю из рук. Нята довольно засмеялась.

— Она ж мертвая была! — Он растерянно уставился на племянницу. — Или… или нет? Как это получилось?!

— Не знаю, дядя Симон. — Девочка пожала плечами. — Я просто подумала… подумала, что она сейчас улетит. Она и улетела.

— Не знаешь? — подозрительно повторил Симон. — А что это у тебя глаза сейчас хитрые, как у лисички? — Он тряхнул головой. — Если б сам не видел, никогда бы не поверил. Никогда!

Симон задумался, машинально натирая крупным песком кастрюлю, которая и без того блестела, как жар, потом отодвинул ее в сторону.

— Нята, — начал осторожно. — Ты понимаешь, что ты… что у тебя… — Он помялся, подбирая слова. — Словом, я слышал, конечно, что есть люди, которые магией владеют, но встречать их мне не доводилось. — Симон пристально поглядел на племянницу. — И надо же, чтобы… — Он вздох нул,- я думаю, плохого в этом ничего нет, но… — Он снова тряхнул головой и продолжил уже решительней:- Нята, пообещай мне, что никто не узнает о том, что ты сейчас сделала. Никто, ни один человек. Ни отец, ни мать, ни кто-то другой. И никогда больше не делай так. Тебя будут считать колдуньей и… — Он запнулся, мгновение помолчал, потом заговорил снова: — Ну, ты сама знаешь, что может произойти. Тут, в вашей глуши, люди не очень-то доверяют чародеям. Сдохни у соседа корова — и ты будешь виновата. А с колдуньями разговор короткий — зашьют в мешок, да в воду.

Он снова помолчал, задумчиво глядя на племянницу. Не потому ли родители Няты поспешили избавиться от нее? Разглядели в новорожденной девочке что-то такое, что и заставило их оставить малютку зимней ночью на чужом крыльце? Или была на то иная причина? Симон вздохнул:

— Обещаешь, Нята?

— Обещаю, дядя Симон, — тихо сказала девочка.

— Ну вот и славно. Собирай кастрюли, пойдем домой. Я тебе по дороге отличную новость скажу. Хотел попозже рассказать, ну да уж ладно!

Дни, проведенные у сестры, пролетели незаметно. Пора было отправляться в обратную дорогу: путь до Доршаты неблизкий. Симон решил уехать завтра рано утром, а сегодня вечером ему предстояло сделать еще кое-что. Он сбежал по ступенькам крыльца, отыскал Няту за амбаром, где она разливала по глиняным горшкам парное козье молоко, и присел на перевернутое ведро, собираясь с мыслями.

— Нята, — начал он наконец. — Ты ведь умеешь хранить тайны?

Девочка улыбнулась, обвязывая горшок куском чистой тряпки:

— Умею, дядя Симон.

— Отлично. Я хочу тебе сказать кое-что, но это должно остаться в секрете. Понятно?

Нята кивнула.

— Что-то много у нас с тобой тайн в этот раз, — недовольно пробормотал Симон и вытащил из кармана куртки несколько серебряных монет.

— Я разговаривал с твоей матерью, — продолжил он. — Ты уже знаешь, что следующим летом я заберу тебя в Доршату. Ты уже большая… пора повидать что-нибудь, кроме деревни. Ничего хорошего тебя тут не ждет… Но это будет только через год, к сожалению… мать хочет, чтобы ты помогла ей с маленькими.

Нята снова кивнула, осторожно наливая молоко в горшок.

— Вот… — Симон помолчал. — Стало быть, еще целый год… Летом я приеду. Но… — Он опять умолк. — Но если вдруг произойдет что-то… словом, если ты вдруг поймешь, что больше не можешь оставаться дома… понимаешь? Иногда так бывает… словом, если придется уехать, не дожидаясь лета, тогда…

Тонкие брови Няты сдвинулись.

— Ты понимаешь, что я хочу сказать, правда?

Девочка, не глядя на него, кивнула.

— Ты была в селе, что неподалеку от вашей деревни?

— В Ачуре? Один раз. — Она поставила пустое ведро и встала напротив Симона, глядя на него странными дымчатыми глазами. — Прошлой осенью мы с отцом, и Гритченом ездили туда в базарный день. Продавали яйца и овощи.