Роберт Сальваторе - Демон-Апостол

ГЛАВА 23

СПУЩЕННЫЙ С ПРИВЯЗИ

— От капитана Килрони, — доложил солдат, вручая Де'Уннеро пергамент.

Епископ взял его, удивленно разглядывая свиток.

— Этот человек умеет писать? Простой вояка?

Солдат тут же ощетинился, отчего тон Де'Уннеро стал даже более насмешливым. Он не скрывал своего отношения к солдатам — городским и королевским, — ставя их во всех смыслах ниже монахов. Всякий раз, когда братья сопровождали армейские патрули на улицах, независимо от своего ранга и опыта они оказывались во всех смыслах компетентнее солдат и даже офицеров. Ясное дело, такое отношение не нравилось военным, но Де'Уннеро, упоенный властью, чувствуя за спиной короля и отца-настоятеля, не обращал на это ни малейшего внимания. Точно так же он повел себя и сейчас.

— Ты читал письмо? — спросил он посланца.

— Конечно нет, мой господин.

— А ты вообще читать-то умеешь? — с издевкой спросил Де'Уннеро.

— Мне было сказано доставить послание вам как можно быстрее, — ответил солдат, от неловкости переминаясь с ноги на ногу, что доставило епископу дополнительное удовольствие. — Я поскакал в Кертинеллу, и там мой бедный конь не выдержал и пал. Мне дали другого, и я помчался дальше. Триста миль, мой господин, всего за неделю.

— И ты будешь за это вознагражден, не сомневайся, — заверил его епископ, поднося свиток к лицу солдата. — Ты читал это? Говори!

— Нет, мой господин.

— Ты умеешь читать?

Солдат молча потупил взгляд. Епископ злобно усмехнулся, сорвал с пергамента ленточку, развернул свиток и повернул к посланцу исписанной стороной.

— Что тут написано? — требовательно спросил епископ; солдат заскрипел зубами, но молчал. — Ну? Отвечай!

— Я не умею читать, мой господин!

Что, собственно говоря, и хотел услышать епископ. Де'Уннеро оставил солдата в покое, подошел к письменному столу, уселся на край и углубился в чтение.

— Хорошо пишет твой капитан, — пробормотал он, обратив внимание на ровный, отчетливый почерк Килрони.

И смолк, ошеломленный смыслом прочитанного. Выходит, этот преступник Полуночник снова проскользнул у него между пальцев!

Заворчав, епископ швырнул пергамент на стол и со злостью посмотрел на посланца.

— Убирайся! — рявкнул Де'Уннеро.

Тот, не дожидаясь повторения приказа, стрелой вылетел из комнаты, по дороге врезавшись в дверь.

Де'Уннеро вытащил из кармана тигриную лапу и едва не погрузился в магию камня, чтобы тут же броситься на север. Однако в последний момент он положил камень обратно, напомнив себе, что у него есть другие обязанности, более важные, по мнению отца-настоятеля, пусть даже сам Де'Уннеро не согласен с такой оценкой. И достал камень души.

Маркворт должен узнать новости, решил он. Необходимо добиться его согласия.

Маркворт пытался сосредоточиться на молитве, но после каждой строфы голос внутри его произносил: «Отпусти его!»

«Молю тебя, Господи, пусть священные камни всегда служат лишь усилению твоей власти».

«Отпусти его!»

«Молю тебя, Господи, помоги мне стать верным помощником в осуществлении твоих планов».

«Отпусти его!»

«Укажи мне зло, чтобы я мог расправиться с ним».

«Отпусти его!»

«Укажи мне добро, чтобы я мог прославить его».

«Отпусти его!»

И так продолжалось на протяжении всей вечерней молитвы, последовавшей сразу за разговором Маркворта с Де'Уннеро, во время которого епископ умолял послать его вдогонку за Полуночником и сбежавшими еретиками. В противном случае, вопил дух епископа, все они могут ускользнуть, и теперь уж навсегда.

«Отпусти его!»

Отец-настоятель поднялся с колен, оставив попытки молиться.

— Почему Барбакан? — вслух спросил он.

Что могло понадобиться Полуночнику и беглым монахам в этом развороченном взрывом, заброшенном месте? Маркворт видел Барбакан глазами брата Фрэнсиса, в тело которого вселился, когда монахи прибыли на место. У него просто не укладывалось в голове, какой смысл тащиться туда, где все разрушено и сожжено.

— Может, они хотят воздвигнуть там святилище? — спросил отец-настоятель.

Он рассмеялся. Весь север был отравлен ядовитыми миазмами демона; интересно, сколько там просуществует любое построенное людьми сооружение? Но кто знает, может, в этом и состоял их план. Построить святилище и организовать паломничество к месту гибели «героя», как это обычно делается. Улыбка снова тронула сморщенные губы Маркворта. Он представил себе сотни жаждущих просветления, сбитых с толку глупцов, пустившихся в путь, чтобы почтить память погибшего еретика, а вместо этого убитых и ограбленных монстрами.

Справедливость в высшем смысле этого слова.

Однако голос в голове Маркворта не согласился с ним и показал ему другую сцену — народную любовь к Эвелину, достигшую небывалого накала; приведенную в порядок дорогу и толпы пилигримов на ней, беспрепятственно добирающиеся до святилища.

«Отпусти его!»

Внезапно отцу-настоятелю стало совершенно ясно, что пора дать епископу возможность решить проблему с Полуночником — дать ему то, чего он так страстно желал.

А также изменить ход событий в Палмарисе, продемонстрировать более мягкую сторону правления церкви Абеля и сделать это до того, как Маркворт встретится там с королем.

Спустя несколько минут отец-настоятель постучался в дверь брата Фрэнсиса Деллакорта.

Тот, по-видимому, спал. Сначала он чуть приоткрыл дверь, но тут же распахнул ее, узнав ночного гостя. Маркворт вошел и знаком показал Фрэнсису закрыть дверь.

— Епископу Де'Уннеро предстоит срочно отправиться в дорогу, — сказал отец-настоятель. — В самом обычном смысле, не в духовном.

— А как же город… — начал было Фрэнсис, но Маркворт перебил его.

— Немедленно отправляйся в Палмарис, — приказал он. — Захвати побольше священных камней… все, что сочтешь необходимым. — Совершенно сбитый с толку Фрэнсис недоуменно смотрел на него. — На время отсутствия епископа ты займешь его место. — Молодой монах покачнулся и едва не потерял сознание. — Вскоре я тоже там буду, у нас с королем назначена встреча в этом городе. От тебя требуется в принципе не менять политику епископа, но слегка ослабить хватку. Нужно, чтобы в глазах народа сравнение Маркало Де'Уннеро с братом Фрэнсисом оказалось в пользу последнего. — Маркворт замолчал, прислушиваясь к голосу, звучавшему в его голове. — Люди должны испытывать расположение к магистру Фрэнсису Деллакорту.

Фрэнсис снова покачнулся и на этот раз был вынужден сесть на край постели, чтобы не упасть на пол.