Михаил Соколов - Властитель

– Не говори так со мной.

– Да как же мне с тобой говорить, если ты сам не понимаешь, что мне предлагаешь! Я не умею жрать, как ты, мне твоя власть и даром не нужна.

– Берегись! Мое терпение может лопнуть.

– Как и твое брюхо. Либо ты мне расскажешь все об убийце Орлова Ивана Силантьевича, либо готовься к новому перерождению.

– Ты не оставляешь мне выбора. Очень жаль, мне очень не хотелось бы такого исхода.

Был он так уверен в себе, что в какой-то момент заподозрил ловушку. Это должна быть очень хитрая драконовская ловушка. Было что-то… я не знал что…

Какое-то чувство, корни которого таятся: в пещерах, или, может, на ветвях деревьев, или в самых древних океанах, Сквозь наползающую тучу бросало косые лучи солнце, и были они цвета крови.

Ветер стих, и все вокруг, казалось, погрузилось в покой. Затем на меня напал сжимающий внутренности страх, но я подавил его. Гигантская ладонь была готова опуститься с неба и раздавить меня, но я не дрогнул. Ведь я был Богом-Создателем этого мира, хоть и не понимал, что это такое.

С моим воображением легко отыскать зловещее предзнаменование в чем угодно. Я вздрогнул и подавил дрожь. Мираб внимательно всматривался в меня. Я понял, что это он посеял страх в моем сердце.

– Нет! – крикнул я, изо всех сил пытаясь отразить его психическую атаку. Вероятно, мне это удалось, потому что в его лице воля и решительность чуть-чуть потеснились, давая место тени удивления, и в то же мгновение из подземных пределов мира завыло, засверкало, засияло подобно недавним термоядерным взрывам и, отразившись от башен неба, загрохотало внутри наших голов. Тело мое пронзила вспышка красного жара. Я медленно переступил с ноги на ногу, едва не расплескав при этом озеро, и сквозь бирюзовые и бордовые сети посмотрел вниз на Мираба Мамедова, который медленно поднял голову к небу и шевельнул губами, выпуская вопли слов:

– Ты мертвец!

– Это ты будешь им! – пообещал я, погружаясь во тьму.

Да, таков был изначальный ход событий с самого моего прибытия в Мечтоград и вплоть до настоящего момента.

И ход вещей был сильнее мирабовского или даже моего решения, ибо есть что-то, чему подчиняются боги. Наш конфликт был жалок и мелок, и исход его не имел значения для тех сил, что управляли мной сейчас.

Да. Управляли.

Соглашаясь называться Богом, я считал это искусственным довеском, частью моей измененной личности, встроенной в меня Мозгом планетоида. Все, что имело отношение к моей божественной личности, в действительности не затрагивало меня. Возможно, где-то глубоко внутри я действительно хотел и желал ощутить Слово, которое и есть я, этот мир, Вселенная. Вероятно, это желание было движущей силой и то, что сейчас происходило, было материализацией этого. Не знаю… Теперь же, когда что-то пришло – ослепительно! невозможно! – я не знал… Проклятие! Это было ощущением, не ответом. Я просто не знал ответа.

И мы стояли и смотрели друг на друга. Я представлял удивление Мираба. Он оказался мотыльком, слишком близко подлетевшим к пламени жертвенника…

Потом я заметил, что тьма, сгущающаяся вокруг меня, – это наплывающие тучи. Я уже понимал, что это означает. Земля под ногами слегка дрожала. Я это тоже понимал.

Я понимал, что придется пройти это испытание. Но зачем? Зачем это нужно?

… Я чувствовал, что мне никто не ответит, что ответом стану я сам, но уже потом.

Еще издали, еще тихо, но угрожающе прогремел гром. Вспыхнула молния. Отсветы пронеслись по лесу и над водами озера.

Мы стояли напротив и, уперев взгляды в друг друга, наклонились вперед, словно сопротивляясь порывам урагана. Нас омывали волны света, прочерчивая туманом и испещренные пеплом.

И странно, все еще ничего не происходило. Правда, я чувствовал, как все вокруг наэлектризовывается неясными силами, но были ли какие причины этой начинающейся грозы или мы были этой причиной – не мог понять. В какой-то момент я разглядел растерянность в его глазах. Но так же, как и я, сделать что-либо, как-то повлиять на ход событий он не мог.

Я сжимался и расширялся одновременно. Одна моя часть осталась где-то внизу – маленькая, подчиненная, неподвижно застывшая против такой же жалкой фигуры Мираба. И одновременно я чувствовал, как гнездятся в моих пальцах молнии, их вершины плавали высоко надо мной в небесах, ожидая, когда их бросят вниз, чтобы разорвать цель.

Серая пелена снова была рассечена сверху донизу, и бледно-зеленоватый свет выплеснулся в воду вниз, шипя и клубясь паром. Потом я расколол небо и бросил на землю поток энергии. Небесные гаубицы салютовали, и небесные ветры снова пришли в движение, и хлынул дождь.

Он был как тень в подземельях слепых. Потом он вновь показался против меня, словно бы был неуязвимым. Я с усилием сделал свой первый шаг.

Мой противник также сделал шаг. Земля застонала, покрываясь трещинами.

Он сделал еще один шаг и ушел в озеро. Вода, шипя, выплескивалась из берегов.

Я сделал шаг и упал в трещины. Пока выбирался, он тоже сумел подняться. Все гремело, стонало и дрожало.

Когда мы сделали третий шаг, то оказались напротив друг друга. Я ударил, промахнулся и прожег просеку за его спиной. Он ударил, промахнулся и разнес в пыль один из холмов на другом берегу.

Свет блистал в подоблачном небе. Сквозь завывания бури, раскаты грома и неутихающий ливень я слышал, как кипит озеро за спиной и как с тяжкими стонами дрожит и трескается земля.

После нашего седьмого шага разразился ураган и повалил дым густой и едкий.

Вдруг какое-то беспокойство коснулось меня.

Я почувствовал, как пальцы мои коснулись его шеи, но в то же мгновение и ему удалось схватить мое горло. Мы на ощупь, словно слепые, пытались удавить друг друга.

При следующем толчке нас бросило на землю с такой силой, что мы расцепились и упали.

Вновь засверкали молнии, он был рядом – толстая бесформенная туша на четвереньках.

Забыв обо всем, словно во сне, я пополз к нему. Смертельная ненависть и ярость его опалили меня. Откуда-то мне на ногу свалилась глыба и раздробила голень. Вероятно, я на миг потерял сознание, но боль привела меня в чувство. За это время он дополз до меня, вновь сомкнул ладони на моей шее, и мир вокруг начал сползать в ад. Я видел его горящие торжеством безумные глаза, пасть, острые зубы вампира и, подняв руки, нащупал в волосах нить-удавку. Я продолжал смотреть ему в глаза, когда накидывал петлю на шею. Страшная штука – знать и не иметь возможности предотвратить смерть. Потому что он знал; в последние мгновения сознание его слилось с моим, возможно, тем затруднив следующий переход его в новое тело. Он понял, что пришла его смерть, потому что завыл, как собака. Тут его голова отделилась от туловища, нить словно бритва перерезала ткани, хрящи, мышцы. Я успел поймать ее за волосы, но его открытые глаза смотрели сквозь меня, куда-то очень далеко, уже в дальние миры. Останки Мираба Мамедова, запутавшегося в интригах Верховного Жреца плохо представляемого им Бога, с глухим стоном рухнули на землю, и я долго смотрел на тело, пока темнота не утащила меня к себе на дно.