Ричард Адамс - Шардик

— Вчера на рассвете, — продолжал Зельда, — в Беклу прибыл армейский посыльный из Лапана и сообщил, что Сантиль-ке-Эркетлис для отвлечения внимания послал часть своих сил якобы в наступление к западу от Икета, а сам обошел нас с восточного фланга и двинулся на север через Тонильду.

— Что он замышляет?

— Этого мы не знаем. Возможно, пока он не ставит перед собой никакой иной цели, кроме как найти поддержку в восточных провинциях. Но скорее всего, дальнейшие планы он будет строить в зависимости от того, какую поддержку получит. Вне сомнения, мы должны спешно последовать за ним и попытаться остановить. Такой полководец, как Эркетлис, не начал бы поход, когда бы не был уверен, что из него выйдет какой-нибудь толк. Гед-ла-Дан покинул город вчера утром. Я остался, чтобы проследить за формированием еще трех полков и сбором дополнительного продовольствия, — городской губернатор сообщит тебе подробности. Сейчас я отбываю со всеми людьми, которых мне удалось завербовать; они ждут меня на Караванном рынке — довольно жалкое сборище, должен признаться.

— Куда вы направляетесь?

— К Теттит-Тонильде. Лапанская армия идет на север за Эркетлисом, но где-то между Беклой и Теттитом наши пути должны пересечься. Беда в том, что Эркетлис усыпил нашу бдительность своим маневром на западе и теперь опережает нас дня на два, наверное.

— Жаль, что я не могу пойти с вами.

— Мне тоже жаль. Ах, если бы только владыка Шардик мог снова принять участие в сражении! Я будто воочию вижу, как он убивает Эркетлиса одним ударом. Исцели его, Кельдерек, поставь на ноги, ради всех нас! Я постараюсь слать тебе донесения каждый день.

— У меня к вам еще один вопрос. Что же все-таки здесь произошло позавчера? Владыку Шардика ранил Молло из Кебина, так ведь? Но кто поджег крышу — и почему?

— Я тебе скажу, — ответил Зельда. — И как мы, болваны, не предвидели чего-нибудь подобного, просто уму непостижимо! Запалил пожар Эллерот, бан Саркида, — тот самый щеголь, что попался нам навстречу, когда мы прогуливались утром вдоль Крюка. Если бы не ты, владыка Шардик погиб бы от рук этой расчудесной парочки. Горящая крыша рухнула бы на него и на Зильфею, а оба предателя сбежали бы из города.

— Но Эллерот… он тоже убит?

— Нет. Его взяли живым, когда он спускался с крыши. И тебе предстоит проследить за казнью негодяя.

— Проследить за казнью? Мне?

— А кому же еще? Ты король и жрец Шардика.

— Я не чувствую охоты к такому делу, даже когда думаю о том, что́ он пытался сотворить. Одно дело — убивать в бою, и совсем другое — казнить.

— Брось, Кельдерек Играй-с-Детьми, сейчас тебе никак нельзя давать слабину. Этот человек убил ортельгийского часового и пытался совершить чудовищное преступление, немыслимое святотатство. Разумеется, он должен быть казнен на твоих глазах и в присутствии всех баронов и провинциальных делегатов, находящихся в Бекле. На самом деле ты потребуешь, чтобы на казни присутствовали все до единого ортельгийцы, независимо от рода и звания, — в городе их осталось всего ничего, а числом ортельгийцы должны превосходить провинциальных делегатов по меньшей мере втрое.

Кельдерек молчал, потупив глаза и теребя пальцами одеяло. Наконец, устыдившись своего малодушия, он неуверенно спросил:

— А как… как с ним поступить? Замучить до смерти? Сжечь на костре?

Зельда повернулся к окну, выходящему на озеро, и задумчиво уставился в даль. Немного погодя он заговорил:

— Вопрос не в том, чтобы проявить милосердие или свершить жестокую месть, а в том лишь, чтобы поступить правильно с политической точки зрения. Люди должны увидеть, как Эллерот умирает, и твердо уразуметь, что мы правы, а он нет. Если какого-нибудь человека — скажем, разбойника — необходимо казнить, дабы запугать и удержать от преступлений бедных и темных людей, то лучше всего, чтобы он принял самую мучительную смерть, ибо чернь лишена воображения и сама ведет жизнь тяжелую и суровую. Быстрая смерть для них не такая уж большая неприятность. Чтобы они своим слабым умом усвоили урок, беззаконника надо унизить, поругать и лишить всякого достоинства. Однако с людьми высшего разбора дело обстоит иначе. Если мы начнем истязать человека вроде Эллерота, своим мужеством он, скорее всего, вызовет восхищение и сострадание; возможно даже, многие делегаты, сами будучи особами знатного происхождения, в конечном счете проникнутся к нам презрением. А надо, чтобы они прониклись к нам уважением за наше милосердие. Хотя Эллерот заслужил смерть, мы глубоко сожалеем, что приходится убивать такого человека, — вот как все должно выглядеть. Решать тебе, Кельдерек, но раз ты меня спросил, я бы посоветовал обезглавить его мечом. В случае с человеком такого ранга этого достаточно.

— Хорошо. Он будет казнен в зале Королевского дома в присутствии владыки Шардика.

— Мне следовало сразу сказать. Огонь сильно повредил кровлю, прежде чем мы потушили пожар. Балтис говорит, она в бедственном состоянии и на починку потребуется время.

— Вполне ли можно доверять его суждению? Больше никто крышу не осматривал?

— Не знаю, Кельдерек. Ты забываешь о военных новостях, что я тебе сообщил. У меня сейчас голова совсем другим занята, а с казнью и всем прочим ты должен сам разобраться. Воля владыки Шардика явлена тебе одному, и ты доказал, что верно ее понимаешь. О кровле могу сказать лишь то, что доложил мне Балтис. Решай все вопросы по своему усмотрению — главное, чтобы Эллерот был казнен в присутствии всех делегатов. А теперь прощай. Ты просто служи городу так же преданно, как служишь владыке Шардику, и все будет хорошо. Молись о поражении Эркетлиса и жди известий.

Зельда удалился, а Кельдерек, изнемогающий от боли и усталости, повалился в постель и опять заснул мертвым сном, как только ему сменили повязки.

Но уже на следующее утро, нервничая из-за вынужденной задержки и торопясь поскорее покончить с неприятным делом, Кельдерек послал за городским губернатором и командиром гарнизона и отдал необходимые распоряжения. Он твердо решил провести казнь в зале Королевского дома и в присутствии владыки Шардика, поскольку считал, что будет правильно и справедливо, если Эллерот умрет на месте своего преступления. Вдобавок, рассудил Кельдерек, именно там скорее, чем в любом другом месте, сам он предстанет взорам как посредник Шардика, облеченный божественной властью, который вправе предать смерти аристократа и наследного правителя провинции, вдвое превосходящей размерами Ортельгу.

Кровля действительно сильно повреждена, доложили Кельдереку, и не подлежит восстановлению, пока в город не доставят достаточно длинные и толстые бревна, чтоб заменить две центральные поперечные балки, но все же в зале можно собираться без опасения.