Александр Сивинских - Золото Нижнего мира

– Сейчас вылезет! – малодушно пискнул кто-то из ветеранов. Седины в его шевелюре явно добавилось.

Федр геройски подскочил к кругу Номмо и погремушкой толкнул гомункулуса вглубь. Тот начал тонуть, сначала медленно, но затем все быстрее. Наконец он полностью растворился во мгле.

– Твоя очередь, храбрец! – провозгласил Федр, обращаясь к помертвевшему от ужаса тувлюху. – Держи погремушку, она лучше любого оружия. Внизу осмотришься. Хорошенько запоминай, что там к чему. И как вообще обстановка, понял? Долго не задерживайся, поглядел и обратно. Да не потеряй доску! Проведешь этой штукой над головой, вот так – и тут же вернешься сам собой! Или веревку дергай, мы тебя вытянем. Сто быров твои будут! Понял?

Тувлюх закивал. Федр вынул у него из зубов кляп, но парень тотчас завопил, будто его резали живьем.

– Не хочу, я передумал! Я слишком молод!

– А мы тут дряхлые старики что ли? – хмуро оборвал его этруск.

– Нет, вы очень-очень молоды!

– Так ты нас сопляками считаешь?

Седовласые воины уставились на тувлюха с презрением. Тот не нашел, что ответить и смущенно примолк.

– Макайте его, ребята, – скомандовал Федр, пока тувлюх не опомнился. – Да не выпустите веревку, храбрец должен вернуться назад. Мы впишем его имя в учебники истории!

– Храбреца зовут Онибабо, – напомнил Гучад.

– Счастливого пути, Онибабо! – воскликнул теневой лидер, когда ветераны раскачали тувлюха и закинули его в круг Номмо.

Онибабо сразу ушел в глубину. Полетели брызги. Федр ловко увернулся от них, а одному из гоблинов не повезло. Брызги попали ему на лицо. Тот сперва закричал от неожиданности, но быстро заткнулся.

– Теплые, – сообщил он, размазывая волшебную влагу по щекам. – И пахнут рекой.

– Мы здесь не затем, чтоб нюхать, – осадил его Федр. – Стравливайте…

Веревка постепенно разматывалась. От добровольца пока не поступало никаких знаков – ни кровавых пузырей, ни резких рывков. Похоже, все шло хорошо. Федр стянул с лица осточертевшую маску, отер со лба пот и уселся на краешек постамента, возле деревянной скульптуры Зака. Гучад встал рядом.

– А раньше времени круг не закроется? – спросил его Федр.

– Нет. Будет существовать, пока мы не сотворим вторую часть заклинания. Впрочем, если перерубить змею…

– Ну, этот способ мне известен. Эй, воины, много там еще веревки осталось?

– Локтей пятьдесят, – сообщил один из гоблинов, и тут же его морда расплылась в улыбке. – Кажется, разведчик достиг дна!

Веревка и впрямь ослабла. Федр встал, чтоб подойти ближе, но в этот момент ветераны напряглись, а потом испуганно заголосили.

– Тянет! Кто-то тянет! – орал один.

– Нет, лезет! По веревке кто-то лезет! – вопил второй. – Очень тяжелый, не Онибабо!

«Это Люмьен, – сообразил Федр. – Возвращается, чтоб отомстить за унижение».

– Бросайте веревку! – закричал он.

Приказ запоздал. Веревка лопнула, из змеиного круга вылетел только короткий, локтей в десять обрывок. На конце он был опален.

– Грязь твою по губам! – в голос прокомментировали упавшие ветераны.

– Гучад, начинай закрывающее заклятье, – дрогнувшим голосом сказал Федр, вглядываясь в темные глубины колдовского омута. Никакого движения там пока не было, но вдруг это всего лишь затишье перед бурей? – Скорее, мужик. Если Онибабо жив, он и так вернется на своей доске. Только-то и надо – погремушкой покрутить!

Повторять не пришлось. Стажер начал так резво приплясывать и громко петь, что задребезжало стекло у террариума. Федр не отставал. Вместо погремушки он колотил кулаком по снятой маске.

Повинуясь колдовству, змеи раскрыли рты. Хвосты освободились, колодец в Подтеменье пропал. Хухум осыпались на пол.

– Не получилось, – вынужден был признать Федр, когда опасность, а с ней и возможность поживиться в Подтеменье миновала. – Собирайте змей, храбрецы.

Он добавил в сердцах несколько выражений из тех, что аборигены считали молитвами этрусским богам. Один ветеран шепотом вторил теневому лидеру, запоминая красивые слова. Особенно хорошо у него получались глаголы. Второй низко кланялся копью Либубу, будто именно эта дурацкая палка спасла его от ужасной гибели.

И только Гучад был абсолютно спокоен. Кремень, а не гоблин. Все-таки бывший даггеран, хоть и был кровавым деспотом, а толк в кадрах знал!

Бесстрашные гвардейцы остались дежурить у запертой двери в музей – на случай, если несчастный тувлюх выжил, догадается совершить элементарный обряд и вернуться в Верхний мир.

Побросав магические причиндалы обратно в тайник под террариумом, Федр с досадой плюнул внутрь и ушел в свои покои. Гучада он также отпустил.

Теневой лидер решил пока не сообщать даггерану о неудачном завершении миссии. Сначала надо было связаться кое с кем. В руководстве эльфийской военной базы у Федра с Заком имелось несколько собутыльников. Пара орков-тысячников и пьяница-эльф Виаллиор. Эти ребята не гнушались любыми левыми заработками. Контрабанда, торговля оружием, артефактами и рабами. Они могли что-нибудь знать об отправке золота в Подтеменье, и за увесистую долю от добычи не раздумывая, помогут с экспедицией.

Виаллиор оказался так пьян, что разговаривать с ним о делах было невозможно. Оставались эльфийские прихвостни Огбад и Назуз. Федр протер тряпочкой и без того сверкающий магический шар, вздохнул пару раз и мысленно представил физиономию одного из тысячников.

Магическая связь работала без сбоев. В шаре тотчас возникла грубое лицо орка.

– Огбад на линии.

– Здравия желаю.

– Твердоствол, ты, что ли? Чего надо, селлар? – Тысячник не упускал случая напомнить теневому лидеру Даггоша о его низком воинском звании.

– Я по делу. У нас возникли крупные проблемы с финансами. И не только с финансами.

– Да мы уже в курсе. Эльфийский Совет готовит переворот, а? Народные волнения, шествия, вопиющие разорения капищ и все такое. Революция у вас грядет, Мать ее Грязь! Осталось название выбрать – ананасовая или банановая. Среди гоблинов вовсю продвигается идея, что ты, Твердоствол, жулик и вор, расхитивший все народные богатства, а даггеран – твоя безвольная марионетка. Убить вас, может, и не убьют, но кастрируют точно. Банкирам вы отказали, да еще в грубой форме. Так что ждите сюрпризов. Остроухие помех бизнесу не прощают. Хотя, могут и жестче поступить. Подберется ночной убийца с отравленным дротиком, и конец! Или демоны из подземелий хлынут.

Тысячник знал о демонах! Об отравленном копье ночных злодеев! И даже о кастрации. Плохой знак.

– Сколько у нас осталось времени? – спросил Федр.