Джей Болтон - Цена любви

Гаджи без стона рухнул на пол. Киммериец, не теряя времени, быстро связал его по рукам и ногам висевшей тут же на стене конской упряжью, снял с великана пояс и туго замотал ему рот.

Теперь со стороны Гаджи неприятностей можно не ждать, утром его найдут, а пока Конан занялся своими делами.

Он скормил довольному угощением Тигру остатки ветчины, беспрепятственно добрался до угла и в два счета забрался наверх с ловкостью зингарского моряка. Любой мальчишка-киммериец карабкался по деревьям, как кошка, и чувствовал себя в горах, как снежный барс.

Под окнами второго этажа шел небольшой карниз, шириной всего в ладонь, но для Конана он казался не хуже уличной мостовой.

Киммериец прошел вдоль стены пару локтей и осторожно заглянул в ближайшее освещенное окно.

Просторная гостиная, задрапированная шелками и дорогими коврами офирской работы, была пуста. На маленьком столике с ажурно изогнутыми ножками в центре зала стояли два резных рубиновых бокала с недопитым вином, стулья небрежно отставлены в сторону.

Не задерживаясь, Конан проследовал дальше — четвертое по счету окно вело в спальню Лии. Киммериец притаился рядом, прислушался.

— Повторяю, Лия, я лишь хочу получить свои деньги, — раздался раздраженный старческий голос, в котором Конан без труда признал Амалеса. — Ты напрасно стараешься.

— Но, господин мой, умерь свою жадность. Или я недостаточно для тебя хороша? — проворковал чистый девичий голосок, и сердце варвара подпрыгнуло в груди.

Киммериец тихонечко заглянул в окошко и чуть не выругался вслух — плотная занавесь закрывала все окно.

Только в самом низу, край ее зацепился за подоконник, оставив крохотную щелочку. Конан, рискуя упасть в любой момент, присел на карнизе, в душе позавидовав искусству канатоходцев, которых ему довелось видеть в Шадизаре, и так застыл в нелепой и неудобной позе. Сквозь тоненькую щелочку, он увидел лишь небольшую часть комнаты, край скомканной постели и мужчину в черной до пят тунике, удобно развалившегося в кресле. Вернее даже только его ноги в мягких туфлях из тонкой туранской кожи.

— Ты, кажется, смеешься надо мной? — маг недобро хихикнул. — Госпожа слишком хороша для старика. Умерь же и ты свой страстный пыл, накинь что-нибудь, а то глаза мои начинают слезиться.

Конан не видел Лию, но представил девушку, раскинувшуюся на ложе, и с трудом проглотил, комок в горле. А между тем Амалес продолжал:

— Вот так-то лучше… Давай поговорим о деле.

— Чего же ты хочешь, маг? — резко бросила Лия.

Послышалось шуршание шелков.

— Я исполнил все, как мы договорились. Теперь твоя очередь выполнять свою часть уговора, — невозмутимо продолжал старик.

— Ты слишком любишь золото, Амалес, — усмехнулась девица. — Но где же камень, я его не вижу?

— Госпожа моя — неглупая женщина и должна понимать, что ходить по улицам Шадизара с таким сокровищем за пазухой небезопасно.

— Даже такому человеку, как ты? — бросила вызов плутовка.

Чародей проглотил ее шпильку и заговорил, потеряв терпение:

— Камень надежно спрятан в моем доме. Отдай мои деньги, и пусть завтра за ним придет Карим. Надеюсь, он в курсе твоих дел. Больше я не могу никому доверять.

— Чего ты боишься, кудесник? Ты не солгал мне, Конан мертв? — с нажимом приступила к магу Лия.

— Ты смеешь сомневаться в моих словах, бесстыдница?! — взвился старик, подскочив в кресле. — Мертв твой Конан и вся его шайка, не будь я Амалес Кнесс, великий маг Заморы.

— Что с тобой, мой господин, на тебе нет лица. Вот, выпей вина… Конечно я верю… просто жаль киммерийца.

— Чего теперь жалеть, ведь это был твой план… Он был настоящий дикарь, — сварливо отозвался маг.

— Ты никогда не знал любви, старик, — девушка притворно всхлипнула. — Да, это мой план, моя месть ему за измену. Этот варвар посмел оскорбить меня. Но теперь я люблю Карима. Глаз Митры будет моим ему подарком. Он вернет украденное сокровище правителю и завоюет высшее расположение владыки. И все-таки киммерийца жаль…

— Твоя любовь скоротечна, как жизнь мотылька, госпожа, — с ухмылкой заметил маг. — Но лучше ты не заговаривай мне зубы. Где деньги? Или я немедленно ухожу.

Послышались легкие шаги и скрип отпираемой дверцы.

— Вот, забирай свои грязные деньги… Возьми, они твои! — Туго набитые мешочки один за другим падали на кровать.

— Золото хозяина не выбирает… — буркнул Амалес, резво вскакивая с кресла. — Единственное, что я в толк не возьму, это как ты узнала о камне и где разбойники назначат встречу?

— Вендиец сам мне об этом сказал, уж поверь, я знаю, как заставить разговориться мужчину, — обольстительным голосом пропела плутовка. — Я рекомендовала ему Конана, но взяла слово держать дело в тайне. Честность и свела его в могилу. К сожалению, пришлось пожертвовать этим вендийским царьком, а ведь он был так мил…

Конан уже не раз порывался ворваться в комнату и решить все на свой манер.

Осознание чудовищного предательства любимой женщины потрясло душу варвара. Уши его слышали, но разум отказывался верить. И маг, этот ловкий плут, исхигрился получить вдвое больше за камень! Когда в воздухе замелькали пузатые мешочки с золотом, Конан понял, что сейчас самое время поставить точку во всей этой истории.

Как отпущенная прухина, он с мечом в руках влетел в спальню, сорвав занавеску, и схватил мага за горло. Кимиериец дал волю своей ярости. Шея старика слабо хрустнула, и голова безвольно запрокинулась набок. Конан отбросил прочь бесчувственное тело Амалеса и, пылая от гнева, повернулся к Лии.

Девушка в белоснежном халате стояла, прижавшись к стене, и расширившимися от страха глазами смотрела на меч киммерийца. Прекрасное лицо с точеными чертами стало пепельного цвета. Полуоткрытый рот так и не смог издать ни вскрика. Сейчас эти трепетные нежные губы, миндалевидные зеленые глаза и тонкие руки, которые он еще недавно так любил целовать, казались Конану омерзительными. Если бы она закричала, он зарубил бы ее на месте и не испытывал бы ни тени сомнения, но девушка молчала, не в силах справиться с собой.

— Сколько жизней ты погубила, Лия? — стараясь говорить спокойно, спросил киммериец, хотя это далось ему с громадным трудом.

— Конан… — одними губами прошептала красавица и еще несколько раз повторила его имя.

— Да, это я. Ты не рада меня видеть?

— Ты пришел забрать мою душу на Серые Равнины? — с ужасом спросила она.

— Приди в себя, женщина. По-твоему, я похож на мертвеца?

— Значит, этот негодяй мне соврал — Лия неприязненно покосилась на коченеющее тело Амалеса, и тут ее прорвало. Горячие слезы брызнули из вспыхнувших глаз, ноги подкосились, и девушка упала на постель, причитая: