Надежда Первухина - Не пытайтесь это повторить

Ознакомительный фрагмент

Я стала не только аспиранткой, но и младшим научным сотрудником в нашем Щедровском музее древней истории.

Наш музей в своем роде уникален. Не потому, что здесь можно найти ступу Бабы-яги (кстати, можно), главное – здесь любовно и бережно относятся ко всем артефактам. И продолжают работу по их поиску.

В понедельник, когда музей для посетителей не работал, я наводила порядок в кляссерах с редкими марками (был у нас раздел волшебной филателии). И тут ко мне подошел ассистент Дима Санников и спросил:

– Тийя, что ты делаешь сегодня вечером?

Я знаю, что нравлюсь Диме, даже несмотря на личинки.

– А что ты хочешь мне предложить? – спросила я, оторвавшись от кляссеров.

– Давай сходим в ваше кафе.

– Но ты же там ничего не ешь, – проницательно заметила я.

– Зато ешь ты. Тебе же понравились эклеры с пеплом!

– Понравились. Но на нас там пялятся другие умертвия. Ты же знаешь неписаный закон: умертвия должны держаться своих и не переходить дорогу людям.

– Но что же делать, если… – горячо зашептал Дима.

Если я захочу приглядеться, я даже увижу его душу. Она у него пылкая, светлая и наивная. И он не понимает, что не целуюсь я с ним только потому, что боюсь, что во время поцелуя из моего рта в его переползет личинка. Такого даже самая светлая душа не выдержит. А я хочу еще долго проработать в музее. И чтобы Дима, встречая меня, не испытывал рвотных позывов.

– Знаешь что, Дима, давай лучше не в кафе. Давай просто погуляем.

– Ну давай. А куда пойдем?

– В Водопьяновский парк, – быстро ответила я.

– Но там собираются кришнаиты…

– Мы не будем им мешать. Я хочу показать тебе кое-что.

– Да? Тогда ладно. Заметано.

После работы я еще успела заскочить в магазин мадам Жервезы. Она покупает у меня самодельные амулеты от плохого сна. Говорит, они хорошо расходятся. Неужели жители нашего города не могут спокойно спать?

На троллейбусе я доехала до дома. Кондуктором, кстати, работал умертвие, все его звали Седая Голова. Он был очень мирный, и не подумаешь, что при жизни он грабил банкоматы.

Дома меня встретила мама.

– Тийя, тебе письмо, – сказала она, протягивая мне конверт из плотной сероватой бумаги.

Я удивилась. До сих пор письма я получала исключительно по электронной почте.

– От кого бы это?

Обратного адреса не было.

– Я волнуюсь за тебя, Тийя, – неожиданно сказала мама. – Будь осторожна, ладно?

– Мамочка, да ничего со мной не случится, – улыбнулась я, снимая с уголка губ очередную сволочь-личинку. – И потом, я же очень сильная. Так что пусть поостерегутся те, кто вздумает связаться со мной или с моей семьей.

– Ладно. Вскрывай конверт, посмотрим, что за письмо.

– Ой, мам, мне сейчас некогда. Я с Димой иду в Водопьяновский парк гулять. Хочу перед этим переодеться, а то эта одежда слишком официальная, для работы.

Мама вздохнула, а потом сказала:

– Дима хороший мальчик, мне нравится. Но он человек.

– Мама, я знаю, что он человек.

– Просто его родители не позволят ему жениться на тебе.

– О, так далеко я и не заглядываю. Мама, я не собираюсь ни за кого замуж. Я не для этого была восставлена.

– Много ты понимаешь.

– Ладно, мама, извини, я убегаю переодеваться.

Я ушла в свою комнату, держа письмо в руках. Если честно, мне было любопытно, от кого же оно, но я решила потомить себя ожиданием. Есть у меня в характере такая черта – томить себя ожиданием. Хорошо, что я не томлю ожиданием других!

Поэтому я сунула конверт под салфетку на моем трюмо и принялась переодеваться. Для прогулки в Водопьяновский парк я выбрала черные джинсы и свободную рубашку в клетку. На шею повесила бусы из чешского стекла, на руку – такой же браслетик. Заметила, что на тыльной стороне ладони шелушится кожа и немедленно намазала пораженное место специальным кремом для умертвий. Если шелушение не предотвратить в зародыше, оно может поразить все тело. И тогда будешь выглядеть непрезентабельно. Очень. А я боялась этого больше всего – выглядеть непрезентабельно.

Подкрасив губы и ресницы, я отправилась в парк. Он, кстати, располагался недалеко от моего дома.

Парк был красив и ухожен. У нас вообще много парков, скверов, фонтанов. И все это не запущено, не загажено. Потому что за состоянием всего следят умертвия-милиционеры, зомби-уборщики, вервольфы-ремонтники. Ни у кого не возникает желания с ними связываться. Разве что только у сатанистов из клуба «Алистер». Но они придурки, что с них возьмешь!

Дима ждал меня у входа в парк, держа в руке оранжерейную розу. Роза была изумительного пурпурного цвета. Я даже немножко загордилась оттого, что эта роза предназначается мне.

– Привет, – улыбнулся Дима и протянул мне цветок.

– Привет. Спасибо. Какая роскошь!

– Да ладно тебе. Ну что, идем?

– Идем.

– Я сразу хочу показать тебе то место. Пока не стемнело.

– Да сейчас вроде поздно темнеет.

– Знаешь, в том месте всегда почему-то темнеет рано. Ты это заметишь сам.

Мы сначала шли по главной аллее, а потом я взяла Диму за руку, и мы углубились в лабиринт разных тропок и тропочек, направившись в самую глухую и малопосещаемую часть парка. Впрочем, вовсю светило солнце и было не страшно.

Мы прошли еще немного и очутились на небольшой, прямо крошечной полянке. В ее центре росла солидных размеров сосна.

– Пришли, – сказала я. Приблизилась к сосне, опустилась у ее корней на колени и позвала Диму: – Иди сюда.

Он подошел. Присел рядом. И вдруг резко побледнел.

– Тебе плохо? – спросила я испуганно.

– Что-то голова закружилась, – пробормотал он. – А, ерунда. Давай показывай, что ты откопала.

Я достала из своей хозяйственной сумки маленькую садовую лопаточку и принялась отгребать усыпанную хвоей землю. Через несколько минут солнце зашло за тучу, и у сосны стало очень сумрачно.

Поэтому сияние того, что я откопала, показалось особенно ярким.

А Димино лицо в этом сиянии – особенно бледным.

– Что это? – прошептал он.

– Я сама не знаю, – в тон ему прошептала я. – Я как-то гуляла здесь поздно вечером, смотрю – светится. Я стала откапывать, но такое впечатление, что чем больше копаешь, тем больше оно уходит под землю. На что похоже?

В Диме проснулся профессионал. Все-таки он был археологом.

– Это похоже на край саркофага. Или склепа.

– Значит, ты тоже это заметил.

Забытая оранжерейная роза лежала на ковре из сухих сосновых иголок, а мы с Димой горячо обсуждали находку. Дима тоже попробовал ее пооткапывать, но скоро понял, что ничего не добился этим. Светящееся нечто словно уходило от нас.

– Что будем делать? – спросила я Диму.

– Ты еще никому про это не говорила?