Марк Сехестедт - Драконы Войны Душ

— Иллус, как ты?

— Лягнула меня, — сквозь зубы ответил рыцарь. — Ох… сильно.

Дождь продолжал лить как из ведра, грозя затушить последние факелы.

— Что испугало лошадей? — спросил Торас.

— Иди и посмотри.

— Один, сэр?

— Демоны тебя побери, парень, это же совсем рядом! Тебе ничто не угрожает. — Затем голос Мароса несколько смягчился. — Джерид, пойди вместе с ним.

Марос снова нагнулся к пострадавшему рыцарю. Сняв латную перчатку, он отвел руки Иллуса и ощупал грудь. По меньшей мере, два ребра сломаны, но облом ки не прорвали кожу.

— Ты можешь идти? — спросил он.

— Да, — ответил Иллус, хотя было ясно, что даже это небольшое усилие заставляет его шипеть от боли. — Должен. Или нет?

Марос поднял голову. У них не осталось ни одной лошади.

— Должен, — кивнул командир.

Звеня оружием и разбрызгивая грязь, вернулись Торас и Джерид.

— Командир! — закричал Торас.

— Что?

— Там… — Он облизнул губы и нервно сглотнул.

— Что? Что там?

— Я думаю… это Утун.

— Что ты сказал? — поразился Марос.

— Похоже, это его доспехи, но вот остальное…

Торас не договорил, отвернулся, рухнул на колени, и его вырвало.

— Нечто бросило труп в лошадей, — закончил за него Джерид. — Тело сильно изуродовано, но часть лица достаточно сохранилась, чтобы его узнать. Это Утун.

— Но, — заговорил Клорам, — оно упало со скал! Через вход никто ничего не бросал. Мы все время смотрели туда. Ни один человек не может взобраться на такую высоту. Я сам пробовал прошлым летом. Это невозможно.

Джерид вытащил из ножен за спиной один из своих мечей и направил лезвие на Айтана.

— Спросите вот у него. Он знает больше, чем говорит.

— Соберите щиты и держите перед собой, — приказал Марос после очередного оглушительного удара грома. — Если этот отпрыск лорда забрался наверх, у него может быть с собой лук.

Все повиновались, даже Джерид, хотя он продолжал держать в одной руке меч и не спускал глаз с Айтана. Последние огоньки погасли, и люди, закрывшись щитами, сидели в полной темноте.

Марос схватил Айтана за подбородок и повернул лицом к себе.

— Я согласен с проводником, — сказал он оруженосцу. — Так вот почему ты так испуган? Ты знаешь, что там такое. Ты знаешь, кто нас поджидает. Правда, парень? Правда? — Даже сквозь толстую перчатку он ощущал, как трясется челюсть Айтана. — Говори!

— Est Sularus oth…

Марос сжал пальцы в кулак и наотмашь ударил оруженосца.

— Хватит! — заорал он. — Говори, или умрешь! Скорее!

Снова вспыхнула молния, и до того, как она погасла, Марос услышал крик одного из людей и резкий щелчок спускаемой тетивы арбалета. Он отшвырнул пленника и повернулся.

— Что там?

От раската грома вздрогнула земля под ногами.

— Кажется, я что-то видел, — произнес рыцарь с разряженным арбалетом. — Со скалы вниз спускалось нечто… вроде огромной ящерицы! Очень большой, больше человека!

— Где? — спросил Марос и попытался всмотреться в темноту. Но окружающие скалы казались лишь чуть более плотными сгустками сплошной тьмы. Марос с трудом мог рассмотреть даже Джерида и остальных рыцарей.

— На скале, напротив того места, где стояли лошади, — ответил воин. — Клянусь, я его видел, клянусь жизнью, сэр!

— Ты попал в него?

И в этот миг между ними что-то звучно шлепнулось в грязь.

— Что?… — начал было Марос, но тот уже закричал.

Иллус пытался рассмотреть, что упало к его ногам. Марос пошарил в темноте рукой и ахнул — волосы! Это была голова Утуна.

Мгновением позже на арбалетчика упало обезглавленное тело рыцаря и сбило его с ног. А затем началось нечто невообразимое. На воинов из темноты с рычанием устремилась какая-то тень, и люди закричали — солдаты от ужаса, а Джерид от ярости. Марос потянулся за мечом, и пальцы уже сомкнулись вокруг хорошо знакомой рукояти, но его что-то толкнуло, и командир упал лицом в холодную грязь. Едва он попытался подняться, как последовал следующий удар, и на этот раз на него запрыгнул кто-то тяжелый, так что едва не раздавил. Марос сумел набрать в грудь воздуха — пахло сталью, мокрой кожей и кровью — и попробовал выскользнуть из-под груза. На нем лежало что-то тяжелое и безжизненное. При очередной вспышке молнии он понял, что это было: невидящие глаза Клорама уставились на него с почерневшего от крови, ободранного лица.

С очередным ударом грома Марос все же сумел встать на ноги. Он потерял свой щит, но твердой рукой держал меч. Снова вспышка молнии осветила лагерь, и командир увидел вокруг истерзанные трупы и разбросанные части тел. Последним, кто остался на ногах, был Джерид. Он держал в руках два меча и сражался с воплощением ночного кошмара — очень высоким, похожим на человека существом, припавшим к земле для прыжка.

Небо потемнело, и больше Марос ничего не смог разглядеть. Сквозь стук дождя и завывание ветра он услышал боевой клич Джерида, звон стали, хруст костей и грозный рев чудовища. Затем весь мир наполнили раскаты грома, лишая младшего командира слуха. Остались только запах крови и страх.

Марос поднял меч и неуверенно шагнул в ту сторону, где он только что видел Джерида. Монстр уничтожил его людей, но, возможно, благодаря тому, что подстерегал их в темноте. Может быть, Джерид еще жив, и вдвоем они смогут справиться с чудовищем.

Молния угодила прямо в скалу, и небо ярко озарилось; в эти несколько мгновений между ослепительным светом и полной темнотой Марос увидел Джерида всего в двух шагах от себя. У проводника недоставало одной руки, а его собственный меч торчал в груди, пригвоздив несчастного к земле. Безжизненные глаза стеклянно сверкнули.

Тень надвинулась на Мароса. Он развернулся, сделал глубокий вдох и приготовился драться…

6

…Голубое небо. Никаких туч. Никакой тьмы. Стало так светло, что Марос был вынужден зажмуриться.

— Ты очнулся.

Младший командир взглянул в ту сторону, откуда доносился голос. Это движение вызвало такую волну боли, что он застонал.

— Не двигайся, а то будет еще хуже.

Говоривший опустился рядом с ним на колени.

Им оказался этот проклятый оруженосец Айтан. Щеки у него покраснели от утреннего холода, а на плечи был наброшен рыцарский плащ.

— Что?… — произнес Марос и сам удивился звуку своего голоса. Он стал хриплым, измученным и жалким.

— Ты умираешь, — сказал Айтан. В его словах не прозвучало ни сожаления, ни печали. — Все остальные… тоже мертвы. Барен, он… сломал тебе позвоночник. А твои руки… об этом я лучше не буду говорить.