Антон Вильгоцкий - Зло не дремлет

Ознакомительный фрагмент

– Сложновато будет считать так, – сказал Заффа. – Но, так и быть, поверю тебе на слово. В любом случае я теперь расконсервирован, и врасплох ты меня не застанешь… Поведай же мне, Ревенкрофт, что заставило тебя покинуть Билану?

– Это же проще простого, – ответил вампир. – Как думаешь, чем займется герцог Фирен теперь, когда Кладбище криков успокоилось? Сомневаюсь, что он забыл о другой угрозе спокойствию горожан. Угрозой же этой являюсь я. И мне совершенно не улыбается влачить жалкое существование вечной добычи, прячась от магов и рейнджеров по чердакам и подвалам. Другое дело – если я переберусь в Эльнадор. Большой город – большие возможности. И гораздо больше негодяев, от которых стоит почистить улицы. За это еще и спасибо скажут, но я не такой дурак, чтобы показываться на глаза властям.

– Ну ладно, с этим понятно. – Заффа достал из кармана платок и вытер взмокший лоб. – Но почему ты решил отправиться вместе со мной? Мог ведь и в одиночку долететь до столицы – разве не так?

– Так-то оно так, – согласился нахейрос. – Но ведь куда приятнее путешествовать в компании старого знакомого. Мы ведь не так давно стали одной командой. Так почему бы не продолжить и дальше сообща бороться со злом?

– Сообща бороться со злом? – Заффа возвел очи к небесам. – Богиня, будь свидетелем: эти слова я слышу от вампира!

– А что, вампир не может обладать чувством справедливости? – продолжал гнуть свою линию Ревенкрофт. – Все мы вольны выбирать, как нам относиться к происходящему вокруг. И если каждый человек может в теории стать моей пищей, это не означает, что я и на практике буду стараться схарчить вас как можно больше. Почему бы не делать это избирательно? Например, занявшись истреблением отбросов общества? Сделаться, так сказать, санитаром столичных улиц. Ведь репутация и деяния человека не влияют на вкус его крови.

– И что, ты полагаешь, власти в итоге простят тебе принадлежность к вампирскому племени? – хмыкнул Заффа. – Объявят амнистию, которая коснется лишь тебя одного? Или хочешь заслужить подобное для всех кровососов?

– Мы предпочитаем термин «приверженцы альтернативной системы питания», – поморщился Ревенкрофт. – Шутка. Амнистия, говоришь? Я не задумывался об этом, но… почему бы и нет? Остальных вампиров приплетать не стоит, это, пожалуй, было бы слишком жирно. А вот что касается старого Ревенкрофта… Возможно, если я уничтожу достаточно негодяев, меня даже примут при дворе и позволят занять государственную должность. И тут уж мне точно никак не обойтись без твоей помощи.

– Да, давай уточним насчет этого, а то ты как-то уж чересчур увлекся своими фантазиями, – сказал Заффа. – Очень интересно: чем же это я смогу тебе помочь? Неужели ты думаешь, что я буду патрулировать ночные улицы, выслеживая для твоего пропитания воров, убийц и насильников? Если так, то ты попал пальцем в небо. У меня своих забот невпроворот. А по ночам предпочитаю спать.

– Нет, я другое имел в виду, – покачал головой вампир. – Ты мог бы стать, так сказать, моим агентом. Открыть компанию «Сладкая месть» – что-нибудь в этом роде. И жители Эльнадора сами будут сообщать тебе о тех, кто непростительно долго задержался в этом мире. А уж за мной дело не станет. – Ревенкрофт мечтательно погладил себя по животу. – Вот так мы и будем сообща бороться со злом на улицах большого города – волшебник Заффа и я, человек-летучая мышь!

– Хм, а в этом что-то есть, – погладил Заффа бороду. – Но мне нужно время, чтобы обдумать твое предложение. Ты сможешь найти меня в общежитии Академии магии – первые несколько дней я проведу там. А сейчас будь любезен – оставь меня. Хотелось бы въехать в город без клыкастого пассажира.

– Расовая нетерпимость – один из самых неприятных пережитков прошлого, – изрек Ревенкрофт, перекинулся в нетопыря, взлетел и исчез в начавшей наполнять пространство между холмами сизой мгле.

Заффа, покачав головой, тронул поводья и продолжил свой путь навстречу многообещающей карьере.

Спустя некоторое время он стал свидетелем забавной картины. На лежавшем чуть в стороне от обочины тракта плоском валуне восседал какой-то человек. Перед ним на тряпице был разложен нехитрый набор продуктов – хлеб, кровяная колбаса, лук и несколько вареных яиц. Путник с аппетитом поглощал свой ужин, время от времени отхлебывая из обтянутой кожей фляги.

– Эй, уважаемый! – крикнул Заффа, останавливая повозку. – В Эльнадор направляешься? Садись – подвезу!

Реакция была довольно неожиданной:

– Езжай своей дорогой! – закричал мужчина, запустив в его сторону пригоршней яичной скорлупы. – Откуда мне знать – вдруг ты грабитель какой-нибудь?

Голос его был резким и неприятным. А по особенностям выговора Заффа распознал в любителе поужинать на природе своего земляка.

– Так ты из Биланы? – все еще дружелюбно спросил он. – Тем более дуй ко мне на телегу. Биланец биланцу глаза не выклюет.

– Ага! – саркастически выкрикнул путник. – Не выклюет, как же! Знаю я вас, землячки, чтоб вам пусто было! Так и норовите чужим добром поживиться! Не нуждаюсь я ни в чьей помощи! Избавь меня богиня от друзей, а от врагов я уж как-нибудь сам избавлюсь! Сказано тебе – отцепись от меня! Или тебя ножичком пощекотать? – В подтверждение своих слов скандалист выудил из сапога короткий и ржавый нож – то ли кухонный, то ли сапожный.

– Дурак ты! – рявкнул Заффа и тронул поводья. Хотел было наслать на нахала несварение желудка, но передумал – все-таки мелкая месть была совсем не в его натуре.

Скоро бывший лавочник уже въезжал через массивные ворота в арканскую столицу. Городская стража еще не спустилась со стен для вечерней проверки прибывающих, и ему не пришлось останавливаться ради этой процедуры. В полутемной арке Заффа использовал заклинание освещения, чтобы его лошадка невзначай не оступилась. И увидел приклеенное к каменной стене объявление, прочитав которое едва не упал с телеги…

«Нет уж, – смеясь, думал Заффа, продолжая свой путь. – Что угодно, только не это!»

Если Намор Долгонос и не был самым неудачливым бардом Арлании, то он уж точно входил в первую десятку таковых. Ему давно уж следовало, бросив попытки прославиться, заняться чем-нибудь другим, но… упорства, в отличие от таланта, Намору было не занимать. Количество песен, которые он накропал, желая добиться признания и славы, недавно перевалило за пять тысяч, и останавливаться Намор не собирался. Сочинения его делились на три категории: плохие, очень плохие и отвратительные. Порой настолько, что за исполнение некоторых из своих «шедевров» бард бывал бит.

Всякий же раз, когда из-под пера Намора выходило что-то действительно интересное, очень скоро выяснялось, что это уже было кем-то создано до него, и Долгонос, сам того не осознавая, повторял чужое произведение, изменив лишь несколько слов или аккордов. Правда, такое случалось не слишком часто – Намор не был способен создать хорошую песню, даже опираясь на готовые образцы.