Михаил Атаманов - Прорыв в Пангею

Ознакомительный фрагмент

Лезть было трудно только в самом начале. Приходилось хвататься кончиками пальцев за трещины и неровности в коре, подтягиваясь практически на одних руках, надежной опоры для ног не было. Но стоило мне добраться до нижних веток, как сразу стало легко. Я за каких-то пять минут залез наверх до самых тонких веточек, которые ещё могли выдерживать мой вес. Сел на развилку, надёжно схватившись руками за толстый обломанный сук, и огляделся.

Посмотреть было на что. Лес сиял свежей зеленью, над головой было пронзительно синее небо. В вышине парили несколько крупных птиц, похожих на орлов. Я заметил совсем недалеко от нас озеро и ещё одно гораздо дальше, и прикинул направление до них. На горизонте с одной стороны была видна сплошная гряда синих высоких холмов или небольших гор, по склонам которых вниз в долину стекали облака. Эх, знать бы ещё — запад это или наоборот. Компаса у меня не было, а сообразить в середине дня, куда будет вечером садиться солнце, весьма трудно. Я попытался замереть на пару минуту и понять, куда сдвигается по небу солнечный диск, но не смог этого сделать из-за порывистого ветра, который раскачивал мои ветки.

Я развернулся в другую сторону и первое что заметил — это нитку дороги, просвечивающую через редкий в нескольких местах лес. А потом заметил замок. Настоящий рыцарский замок, именно такой, каким я его и представлял: высокие каменные стены, сторожевые башни, возвышающаяся цитадель в центре. Видимо, это был форт Серых Пограничников. С этой стороны гор не было, и лес тянулся до самого горизонта. Я посидел на верхушке дерева ещё минуты три, но больше ничего интересного не заметил и стал спускаться.

Мои друзья сидели на склоне холма и шариковой ручкой на выдранных листах в клеточку из тетрадей по английскому языку записывали и зарисовывали приметы деревьев вокруг. Роки видно не было, но его радостный лай периодически доносился откуда-то неподалеку.

— Ребята, я видел дорогу, озеро совсем рядом и настоящий замок! — поделился я своими впечатлениями.

— Замок? Уж ты! Далеко? — заинтересовался Пузырь.

— Замок это, конечно, интересно, но мы пойдем куда-либо только после того, как убедимся, что сможем нормально вернуться на это место, — строго сказала Фея.

Фея исписала уже три страницы мелким почерком и, похоже, не собиралась останавливаться. А ведь мы ведь даже ещё никуда не пошли.

— Фея, до замка километров пять идти по дороге, а до дороги ещё топать столько же. Если описывать каждый увиденный нами листик, то никакой жизни не хватит. Туда идти минимум часа два по лесу, и обратно столько же. А если ещё записывать приметы, то до темноты мы не успеем.

— Что ж, это значит, что в замок мы сегодня не пойдем. Есть что-нибудь ближе интересное?

— Есть два озера, одно небольшое совсем рядом, с километр идти в ту сторону, второе гораздо больше и дальше.

— Пойдём к небольшому. Я почти закончила описание нашего места, ещё пять минут.

— К озеру тоже хорошо, хотя к замку рыцарей гораздо интереснее, — пробурчал Пузырь.

— Туда мы пойдем в следующий раз, если вы, мальчики, не возражаете.

Мы не стали спорить с Феей. Я подозвал Роки, прицепил поводок и объяснил псу, что мы собираемся идти к озеру, а потом он должен будет нас по следам вернуть на это место. Роки был горд возложенной на него миссией, хотя и весьма удивился, что мы не ориентируемся в лесу.

Шли мы неторопливо, рассматривая местные красоты. Пузырь наловил десяток гигантских ярких кузнечиков в пластиковый контейнер для завтраков, который каждое утро мать ему наполняла и клала в портфель. Фея и я по дороге ели землянику и чернику, не забывая запоминать и записывать особо выдающиеся места — поваленный ствол дерева, поросший мхом большой валун с одним острым сколом, заросшая лопухами поляна, заросли какой-то высокой травы с узкими листиками…

Мы вскоре забрались в бурелом со сплошными переплетенными корнями и ветками. Двигаться стало трудно в полумраке густого леса. Местность понижалась и стала заболоченной, под ногами зачавкала грязь. Было жарко и душно, на запах нашего пота стали слетаться тучи комаров, в ушах стоял их противный писк. Меня уже не один раз спрашивали — не ошибся ли я с определением направления и расстояния, и моя уверенность в правоте исчезала с каждым пройденным шагом.

Озеро показалось неожиданно. Мы перелезли через очередное поваленное дерево и оказались почти у самой воды. Здесь был небольшой ветерок, и комары сразу перестали нас преследовать. Солнце пекло нещадно, страшно хотелось искупаться. Мы пошли по берегу в поисках места для остановки, но нормальной полянки с хорошим спуском к воде не было. В конце концов, мы остановились у более-менее нормального спуска в воду, хотя берег в этом месте был болотистый. В этом месте далеко в озеро уходила полоска мелководья, заросшая высокими камышами, отгораживая от основного озера небольшую спокойную лагуну с чистой прозрачной водой.

Я первым разделся до трусов и, нырнув пару раз с головой, поплыл вдоль мыса. И неожиданно нашёл идеальное место для стоянки в самом конце этого мыса, правда, добираться до неё нужно было почти по пояс в воде. Там был сухой островок с несколькими молодыми деревцами, скрытый от всех кольцом высоких камышей. Там же имелся удобный спуск в воду с песчаным дном.

Мы с Пузырём по пояс в воде вдоль берега перенесли все наши вещи на остров, а Фея решила пойти пешком по мелководью через густые заросли кустов и камышей. Её не было довольно долго, и мы уже стали волноваться, когда из зарослей появилась Ленка, держа в руках… пойманную по дороге серую утку!

Оказалось, что Фея неожиданно для себя самой вспугнула спящую птицу, и та спросонья кинулась улетать, но запуталась в густом колючем кустарнике. Птица застряла в ветках и билась столь сильно, что сломала себе крыло и лапу. Утка была сильно пораненной и вряд ли бы выжила в дикой природе, что и решило ее судьбу — единогласно нами было принято решение трофей зажарить на костре. Зажигалка у Пузыря имелась, так как он иногда курил втайне от родителей, у него же имелся и складной ножик.

Фея как почётный охотник была освобождена от обязанностей по приготовлению утки и села в тени, записывая что-то в свою тетрадь. Поваром стал Пузырь. Он зарезал утку, выпотрошил, надел на палку и стал ощипывать. Я занялся костром. Срезал квадратный кусок дёрна, вырыл в земле небольшую яму, насыпал туда сухих листьев и тростника, наломал с деревьев сухих веток и куски коры. Костёр зажегся с первой попытки. Я использовал только сухие ветки, чтобы дым был едва заметным и не привлек чьего-нибудь внимания. Когда образовалась первая зола, мы натёрли ей тушку птицы, так как соли, конечно, у нас не было.