Александр Тестов - Сокрушая врага

Вот тогда-то и пришлось бродничкам ох как не сладко…

Почти вся ватага Бокула была из местных, новгородских словен. Но был у него и один низкорослый и почти весь седой полянин - Селян по прозвищу Кучма. Ни лютой зимой, ни жарким летом не расставался Селян со своей меховой вислоухой шапкой кучмой, за то и получил свое порекло. [17]

В баню хаживал Селян, знамо дело, без шапки. Плешивую голову его видели, и не раз, за нее злые языки его еще и Плешивым за глаза звали. Прибился полянин к бродникам Бокулы из другой ватаги, которую боярин Жирослав прижал к Волхову, да и почти всю ее загнал в воду каленым железом. Только Селян ухитрился вовремя нырнуть от боярских стрел да отплыть в сторонку и схорониться у прибрежных кустов. Почитай, один он из той ватаги и выжил. Селян Кучма был уже не молод, и ему все тяжелей было бродничать, но он упрямо шел за Бокулом в надежде взять последний куш и осесть где-нибудь в тихом месте. И баба у него уже была на примете, вдовица, что ждала его в Новце - он верил, что ждала…

Предводитель бродников вновь круто завернул влево. Пройдя несколько сотен метров, они вышли на небольшую полянку. Бокул остановился.

- Хорош! Пришли, тута стоять и будем, - объ-явил он и первым скинул на землю свою калиту.

Павла усадили на чей-то мешок и впервые за долгий переход дали напиться. Ростик запрокинул кожаную флягу, позволяя главе медвежьего рода утолить жажду, но тут же воскликнул:

- Хватит сосать, - и отдернул сосуд.

- И на том спасибо, - благодарно выдавил пленник с некоторым сарказмом.

- Ага, - буркнул недовольный бродник, встряхнув флягу и оценив, что воды осталось меньше половины, добавил: - Вот ведь водохлеб чудинский…

Глава третья

Плохие вести

Не плачь!

Сегодня умерли не все.

Хотя поплачь -

Мы потеряли многих…

Юски, как и рассчитывал, добрался до Каргийоки почти к закату дня. Солнце начало заваливаться за горизонт, темнело. Стража у ворот признала его не сразу. И только когда Юски покрыл их всех отборным вепсским матом, его пропустили вовнутрь. Грязный и изодранный, он вломился в ворота поселка, как лемби, [18] вырвавшийся из цепких рук Юмала. Он едва добежал до колодца, перепугав детишек и баб. Женщины, выронив ведра, всплеснули руками и попятились. Гонец жадно опрокинул на себя ведро ключевой воды и окатился, на лету хватая ртом влагу. Ко второму, полупустому ведру он подошел уже спокойно, опустился на колени и принялся пить воду мелкими глотками. Затем он поднялся, тряхнул волосами, окатывая собравшихся веером брызг.

Утолив жажду, Юски устало огляделся. Бабы и детишки уже успокоились - признали-таки своего. Со всех сторон к колодцу уже спешили мужики, оставшиеся для защиты Каргийоки.

- Что случилось? Была ли битва?

- Где Баар?

- Где наши воины?

- Что там новгородцы?

- Да, а где Баар?!

Его засыпали вопросами, но Юски молчал, озираясь по сторонам. Он не хотел вот так с ходу огорошить земляков горькими вестями. Юски видел тревожные глаза женщин, он знал их всех, всех, чьи мужья, сыновья и братья ушли в этот последний для них поход. Он ждал нойду, [19] сначала надо было доложить о случившемся ему. В отсутствие главы рода только нойда мог решить, что делать и как поступить. Люди, почуяв неладное, притихли. Какая-то молодуха взглянула в глаза Юски и завыла. Да так пронзительно, что несколько малышей в толпе завопили в ответ, а Юски отвел глаза. Ноги женщины подкосились, и она медленно, словно тряпичная кукла, осела наземь.

- О боги… - раздался за спиной Юски чей-то стон, - о боги…

- Пустите, - устало попросил вепс, расталкивая собравшихся.

Он уже заметил Капса, спешившего к колодцу.

- Люди, пустите, говорю, потом, все потом…

Юски пропустили, и он нетвердым шагом пошел навстречу жрецу. Еще издали Капс понял если не все, то многое.

- Не здесь! - твердо изрек он, когда они встретились. - не здесь, Юски!

Вепс согласно кивнул головой.

- Пойдем, я провожу тебя до дома, хотя лучше было бы отвести тебя в Хиден, [20] - продолжил нойда вполголоса, - но, вижу, ты туда уже не дойдешь.

- Не дойду, мудрейший, не дойду.

Капс величественно переложил посох в левую руку, а правой, придерживая Юски под локоть, увлек его по направлению к дому.

Кто- то из быстроногих мальчишек уже принес весть жене Юски, Айникке, и теперь она, выйдя за ворота дома, стояла и ждала. От сердца отлегло, когда она увидела Юски, идущего по улице под руку с нойдой. Она не хотела плакать, но слезы покатились из глаз сами собой при виде мужа в рваной и не по сезону одежде, да еще и босого. Его лицо осунулось, глаза впали… кажется, он поседел еще больше…

- Юски, - со всхлипом выдавила она из себя и кинулась ему на шею.

Хоть Нойде и не терпелось узнать о приключениях вепсской дружины, ушедшей во главе с Бааром на помощь новгородскому князю, но он все же отступил, дав бабе время на встречу.

- Юски, ты жив, - радовалась жена, обнимая мужа, - ты жив…

- Молчи, женщина, накаркаешь, - стараясь быть построже, ответил Юски, но потом сам не удержался и крепче прижал жену к груди, - Айникке…

Она всхлипнула последний раз и, спохватившись, осторожно отстранилась:

- Прости, мудрейший, что задерживаю, - с легким поклоном обратилась она к нойде, утирая слезы.

Капс ответил снисходительным поклоном, - мол, чего уж там, главное - мужа дождалась.

- Как дети? - спросил Юски, когда он, приобняв жену за плечи, входил во двор своего дома.

- Хвала Юмалу, здоровы, - улыбнувшись, ответила Айникке.

И как в подтверждение ее слов, двое мальчуганов двенадцати и десяти лет вылетели с огорода навстречу отцу. Они хотели было с разгону повиснуть на Юски, но, вовремя заметив грозно сдвинутые брови нойды, не решились. Дюже Капс не любил озорников. Дети умерили свой пыл и почти спокойно подошли к отцу у самого порога дома. Юски ласково улыбнулся и потрепал пацанов по светлым волосам.

В дом вошли только Юски, его жена и нойда. Айникке быстро поставила на стол брусничный квас, хлеб и небольшой кусок вареного мяса и поспешила выйти. Как ни хотелось Капсу начать разговор, он, памятуя о нелегкой для Юски дороге, дал воину утолить голод и жажду. Да и сам вепс прекрасно понимал, что с голодухи лучше сразу на еду не налегать.

- Вижу, что дела у князя новгородского плохи, - начал нойда, пристально посмотрев в глаза Юски, когда тот отставил пустую кружку, - насколько плохие известия принес ты в Каргийоки?

Юски, ничего не утаивая и не скрывая, поведал нойде всю правду. О том, что они проиграли битву, что, вероятно, погиб Вадим и, кажется, воевода Радей, и что о судьбе новгородского князя ему ничего неведомо. Нойда тяжело вздохнул, узнав, что из похода никто в Каргийоки не вернется, а это значило, что медвежий род потерял почти всех мужчин. Десятки семей остались без кормильцев, десятки вдов и сирот… Их род понес большие потери, но это была еще не последняя плохая новость.